В круге страха (СИ) - Хаимович Ханна (книги хорошего качества .txt) 📗
Сигетнар, Фелд и Фодат скрылись в туннеле. Леферия затерялась среди бегущих следом солдат. Народу на станции оказалось немного, но поезд еще дремал на рельсах, посапывая мотором и изредка вздыхая всеми сочленениями. Запоздалые пассажиры и персонал станции шарахнулись в стороны. Пассажиры так и остались у стен, а работники, опомнившись, попытались атаковать. Леферия ощутила волну страха, которую они посылали, но эффекта не последовало. Без таммеров грозная сила мотхов превращалась в ученические упражнения — а может, это постарались Фодат или Сигетнар.
Масса солдат остановилась, бурля и волнуясь. Ропот нарастал. Поезд особенно громко и протяжно засвистел, и двери разъехались в стороны.
Беглецы ринулись внутрь. На станцию уже вбегали новые и новые мотхи.
— Леферия!
Она заозиралась. Это был Фелд — он махал рукой, шагая от одного конца поезда к другому вслед за Сигетнаром и Фодатом, которые вели с собой какого-то мотха, заломив ему руки за спину. Машинист? Если состав прибыл из Оньяра, то, чтобы ехать в другую сторону, требовалось сменить головную кабину на хвостовую. Благодарение Судиям, в Геолисе каждый поезд снабжался двумя комплектами кабин, а не разворачивался на крохотном участке, собираясь в обратный путь… Судиям? О нет… Леферия прикусила губу. Пора отучаться благодарить Судий. Благодарность — это для праведников. Пора подхватывать ересь, отбрасывать подчинение и смотреть в глаза реальности…
Она догнала Фелда, протолкавшись через все редеющую толпу солдат. Адвокат запрыгнул в открытую кабину состава, и Леферия нырнула следом. В кабине уже возился, устраиваясь, странно покорный машинист-мотх, и поезд все громче и усерднее шипел, свистел, разминал связки и выдыхал пар. Сигетнар неподвижно сидел рядом, Фодат вертелся в кабине, то и дело задевая всех локтями. За сиденьями оставалось еще немало места, и Леферия с Фелдом пробрались туда, чтобы не мешать. По стенам тянулись и свивались кольцами какие-то трубы и трубки с вентилями. Сквозь узкие мутные окошки виднелась суета на перроне.
Пол задрожал — сначала еле заметно, потом все сильнее. Но поезд не двигался. Зато те, кто оставался на станции, начали обеспокоенно поглядывать наверх. Леферия прилипла к окну. И что же там, на потолке? Она не видела…
В следующий миг необходимость видеть исчезла. Воздух прорезал душераздирающий треск. Сверху посыпалась пыль и какие-то металлические заклепки. Сигетнар повернул голову.
— Закрывай дверь. Поехали, — сказал он.
Мотх послушно, точно голем, потянул за рычаги. Леферия не отрывалась от окна. В дальнем конце платформы, у входа, творилось что-то странное.
Состав заскрежетал и тронулся — и в это мгновение стены станции начали рассыпаться. Аккуратно, будто кто-то быстро-быстро разбирал их на ровные полосы по швам. Леферия вздрогнула, думая, что вот-вот увидит вползающий в дыры белый туман… Но на станцию хлынули люди.
Мотхи. Сплошные серые лица. Несколько таммеров, чей ровный гул уже накатывался паническими волнами. И оружие — явно таондарское, может быть, конфискованное у пленных солдат. Боевых магов из Хадрата не было. А Леферия на миг заподозрила, что Ложа Былого прислала подкрепление. Впрочем, это еще ничего не значило. Ложа Былого…
Поезд вильнул, и мотхи, вскидывающие ружья, скрылись за поворотом. И что-то полыхнуло. И поворот рассыпался на полосы, туннель распался, оставляя кругом лишь ночь, обломки и песок. Сигетнар подгонял мотха, тот отчего-то не сопротивлялся, поезд набирал скорость, пока что-то в его недрах не взвыло протяжно и жалобно, а Леферия прижалась к мутному, как слюдяное, стеклу и смотрела.
Как из-за спин преследователей выезжают таондарские армейские вездеходы и бросаются в погоню.
Как из дул автоматов вместо огня или пулевых очередей вырывается белесый туман, такой же, как тот, что навис над головами. Как он не рассеивается в воздухе, а тугими струями устремляется за последним вагоном.
Как струя задевает его край.
Как весь вагон разлетается в пыль, а на ближайшем вездеходе открывается люк, и оттуда показывается человек…
Тут кто-то схватил ее за плечи и отодвинул от окна. Леферия инстинктивно дернула локтем и угодила во что-то мягкое. За спиной крякнули. Фодат выглянул, посмотрел на погоню, и в следующий момент мелькание за окном снова сменилось черно-серыми стенами туннеля.
— Поторопи его, — сказал Фодат Сигетнару. — Я не продержусь до утра.
И бессильно опустился на пол, прислонился к стене и закрыл глаза.
***
Как утверждал хронометр на приборной панели, состав мчался второй час. Монотонность поездки уже начинала убаюкивать, хотя при старте разнообразия в ней было даже многовато. Фодат по-прежнему сидел у стены с закрытыми глазами, но не спал. Коротко пояснил, что попытается защитить поезд, чтобы тот без помех добрался до Оньяра или до конца туннеля, и с тех пор не проронил ни слова. А туннель, по всей видимости, заканчивался не в Оньяре. Раньше. В прошлый раз один только путь до него из пригорода с пересадками занял пару часов. Хотя это могло зависеть и от мотховского расписания.
Фелд отправился проверить, что же все-таки стряслось с последним вагоном. Мотх-машинист неподвижно застыл на своем месте. Он все больше напоминал магического голема — ни единого лишнего движения, ни проблеска эмоций, удивления, возмущения, попыток вырваться. Совершенная машина для управления. Сигетнар устроился рядом, почти такой же неподвижный и сосредоточенный, однако теперь он уже позволял себе иногда отвести взгляд от машиниста и осмотреться по сторонам. Наверное, голем все меньше нуждался в контроле.
— Ты подчинил его волю? — лениво поинтересовалась Леферия. Сигетнар оглянулся, закинул руки за голову и с хрустом потянулся.
— У вас есть разные уровни алхимиков? Разные специализации там? Или все умеют одно и то же? — ответил он вопросом на вопрос.
— Естественно, умения у всех разные! — опешила она. — Есть бездарности, есть просто бездельники, есть элитные… Почему ты спрашиваешь?
— Ты из элитных? — улыбнулся он.
— Я… — Леферия задумалась. Когда-то она льстила себе такой надеждой. — Я была фавориткой императора и главным придворным алхимиком, а не просто фавориткой. Это не пост, а обязанность, ее не получишь автоматически вместе с императорским вниманием. Кое-что я делала и до этого, Ринеон просто выделил меня из четверых своих самых доверенных… Но элитные — это другое. Это мой учитель, например. Пожилые, которые учат других, но никогда не рассказывают всего, что знают. Страшно представить, сколько знаний уйдет в песок вместе с ними. Мы все составляем новые эликсиры, но мне приходится думать, а для них это — все равно что сварить мозольный декокт. Мы все знаем о свойствах разных ингредиентов, но они знают всегда больше, им известны такие способы применения, о которых я и не догадываюсь… Нет, тебе не понять, по рассказам все выходит не так. Ты в алхимики решил податься, что ли?
— Нет. Так, интересуюсь. А ты бы получила удовольствие, если бы обошла такого… элитного? Если не во всем, то хоть в чем-то, хоть один раз. Составила бы эликсир, который он не смог, например.
— Это невозможно, — мотнула головой Леферия. — Нереально.
— Ну а если представить? Пускай даже тебе случайно повезло, а ему что-то помешало, но хотя бы раз ты уложила учителя на лопатки. Была бы эйфория?
— Наверное, была бы, — Леферия напрягла воображение. Учитель Ниарс, она сама, еще десяток алхимиков, какая-нибудь государственная необходимость, ведь иначе такого соревнования не могло случиться вообще… — Гордость еще. Да я бы сразу себя почувствовала повелительницей мира! Я на вершине, а вся элита копошится внизу!
— Вот я себя сейчас чувствую точно так же. Мотхи могут по части ментальных фокусов в сто раз больше нас, а я победил его их же оружием. А ты спрашиваешь, подчинил ли я его волю! — И Сигетнар расхохотался. Впрочем, смех оборвался, когда мотх заинтересованно повернул голову.
Леферия фыркнула.
Лязгнула дверь, ведущая из кабины в тамбур первого вагона — вернулся Фелд. Он обеспокоенно посмотрел на Фодата, некоторое время изучал его, как экспонат, потом отвернулся.
