Король-колдун - Смит Джулия Дин (книги онлайн полные версии бесплатно .TXT) 📗
Люкин вовсе не нуждался в разрешении наставника — как архиепископ Делфархама он по своему рангу находился гораздо выше Мобарека, — но подобное разрешение облегчило бы его душу. Кроме того, слова наставника, сказанные в присутствии такого свидетеля, как Парр, спасали архиепископа от возможных подозрений в предательстве. Пусть Мобарек и был его учителем, подобные сентиментальные соображения не имели значения там, где пахло обвинениями в измене.
— Делай что должен, друг мой, — наконец вымолвил наставник. Если у него еще и оставались какие-нибудь сомнения в правильности решения Люкина, он чувствовал себя слишком разбитым и усталым с дороги, чтобы спорить. — Я не буду осуждать тебя.
Старик поднялся на ноги с помощью услужливо протянутой руки Люкина.
— Когда?..
— Скоро, — отвечал архиепископ. — Скоро. Мы не можем терять время. И не бойтесь, что поступили неправильно, дав мне свое благословение, — добавил он, успокаивающе положив руку на плечо наставника. — Дьявол в обличье Атайи Трелэйн глубоко запустил когти в сердце нашего короля. И мой святой долг — перед Богом и моим сюзереном — изгнать его.
Глава 10
Атайя откинула вышитое покрывало и приоткрыла глаза, тут же зажмурив их от солнечного света, проникавшего в просвет между занавесками кровати. Джейрен давно уже встал и оделся — сейчас он мирно сидел на подоконнике, а морской бриз нежно ерошил его волосы. Внимание Джейрена было поглощено содержимым подноса, на котором лежали вишни и свежеиспеченный хлеб.
Прежде чем заговорить, Атайя помедлила, размышляя о том, как странно и удивительно видеть Джейрена в комнате своего детства — комнате, элегантное убранство которой еще хранило следы ее детских вспышек раздражения. Тогда она и не знала о том, что Джейрен существует на свете. Какими незначительными казались принцессе на фоне сегодняшних проблем ее детские злоключения: однажды ей запретили кататься верхом за то, что она порвала платье, подравшись с Николасом в грязи, а в другой раз отослали в комнату без ужина, потому что маленькая Атайя заявила одной придворной даме, что от нее несет лавандой. Внезапно принцесса осознала, что все несчастные дни, которые она провела в комнате своего детства, негодуя на очередную несправедливость, теперь кажутся ей вполне подходящей ценой за сегодняшнее счастье.
— Я не слышала, когда ты встал, — сказала принцесса, раздвигая парчовые занавески.
Джейрен обернулся на шелестящий звук отодвигаемой ткани.
— Я старался не разбудить тебя. Прошлой ночью ты так засиделась с корбаловым кристаллом, поэтому я решил, что тебе необходимо выспаться.
Моргая, чтобы изгнать из глаз остатки сна, Атайя заметила, что Джейрен сменил свою крестьянскую одежду на темно-зеленый камзол, светло-желтую рубашку и чулки. Он выглядел точно так же, как в то далекое утро во время ее первого урока с мастером Хедриком — кажется, это было так давно! — тогда принцесса впервые увидела Джейрена одетым в соответствии с его благородным происхождением. Даже сейчас сердце ее затрепетало, словно она была юной девушкой, ставшей объектом ухаживания Джейрена, а не его законной женой вот уже на протяжении девяти месяцев.
— Как давно я не видела тебя таким, — заметила Атайя, с игривым видом возвращая Джейрену его вчерашний комплимент.
Джейрен ухмыльнулся.
— Это вещи Николаса. Немного давит в плечах, — добавил он, потянув за рукав камзола, — но сойдет и так. Хедрик одолжил мне несколько вещей из гардероба Николаса, а то в своей старой одежде я выглядел довольно подозрительно. Окружающие и так пялятся на меня, словно только и ждут, что стоит им отвернуться, и у меня на голове вырастут рога. Держи, — сказал он, подавая Атайе поднос с хлебом и вишнями.
Атайя с жадностью набросилась на вишни, а Джейрен осторожными поцелуями собирал липкий красный сок с ее подбородка.
— Я принес тебе кое-что еще. — Джейрен вытащил из-под изголовья кровати кожаную сумку и вынул оттуда стопку листов пергамента кремового цвета и чернильницу. — Это для твоего дневника. Мастер Хедрик уверен в том, что ты уже начала писать его.
Атайя со стоном натянула покрывало на голову.
— Я знала, что он и не думал забывать об этом.
— Послушай, ты же не собираешься отдавать свою судьбу в руки менестрелей и сказочников, — предупредил ее Джейрен. — Как правило, они ужасные историки. Ты же знаешь, переврут все факты, приукрасят правду и выставят тебя в два раза более героической особой, чем ты являешься на самом деле.
Атайя высунула голову из-под покрывала, словно черепаха, и послала Джейрену добродушный взгляд.
— Тебе даже не придется прикасаться к перу. Просто постарайся выразить суть того, что хочешь сказать, а об остальном я позабочусь сам. Итак, — проговорил он, вынимая перо и усаживаясь на кровать напротив принцессы, — что ты желаешь поведать о себе кайтцам, которые будут жить сотни лет спустя?
Атайя прислонилась к подушке и взяла в рот еще одну вишню, задумчиво вертя крохотную косточку во рту и размышляя над вопросом.
Что я желаю поведать им?
С отсутствующим видом принцесса принялась заплетать волосы в косу, сразу и не зная, что ответить. Как поведать на нескольких листках бумаги обо всех изменениях, которые произошли с Атайей и ее страной за эти два года? Когда-то у нее не было другого будущего, кроме того, чтобы стать женой какого-нибудь заграничного принца, выбранного отцом. Тогда отказ принцессы, еще толком не понимающей, что заставляет ее так поступить, стал неслыханным скандалом при дворе. С пробуждением мекана мир Атайи бесповоротно изменился. Иногда принцессе казалось, что свой первый вдох она сделала уже после того, как в ней проявилась магическая сила, а все предшествующее — всего лишь иллюзия, отрывочные воспоминания о другой жизни, мимолетные впечатления, принадлежащие совсем другой женщине.
Всего два года назад отпущение грехов являлось неизбежным последствием проявления силы — никому и в голову не приходило оспаривать то утверждение, что колдун должен принести в жертву свою смертную жизнь ради спасения бессмертной души. Кельвин стал первым королем за два столетия, который попытался что-то изменить, но ему не суждено было дожить до осуществления своих надежд. Сегодня его подданные сами выбирали свою судьбу — только благодаря той непримиримой борьбе, которую вела младшая из детей короля. Ныне вопрос этот касался каждого гражданина Кайта — каждый должен был пересмотреть свое отношение к колдовству и его носителям, хотел он того или нет. Некоторые были благодарны за изменения, которые внесла Атайя в их жизнь, другие обвиняли принцессу в связях с дьяволом и полагали, что Атайя заслуживает не больше и не меньше, чем публичной казни. И редкий кайтец относился к тому, что сделала принцесса, с равнодушием.
Атайя позволила себе улыбнуться с лукавой гордостью. Уж лучше вызывать любовь или ненависть, чем безразличие.
— Возможно, я задал слишком общий вопрос, — заметил Джейрен, видя, что молчание затянулось. — Как насчет того, чтобы вспомнить все с самого начала?
Атайя положила вишневую косточку на край подноса и взяла ломоть хлеба.
— Ну что же, все началось с короля Фалтила, который истребил большинство лорнгельдов Кайта, а выживших оставил медленно впадать в безумие, ведущее к смерти. Моя же часть истории началась тогда, когда ко мне пришла магическая сила. Нет, даже раньше… все началось с моего отца.
Откровенно говоря, основание для ее крестового похода было заложено еще до рождения принцессы: им стали мысли Кельвина о будущем лорнгельдов, полученный королем от Родри магический дар, да и навязчивая идея Родри о вступлении в Совет мастеров. Поэтому обретение принцессой магической силы стало всего лишь звеном уже существующей цепочки. Атайя ведь не сама задумала грандиозные планы в отношении лорнгельдов — она всего лишь поклялась продолжить то, что было начато Кельвином. Впрочем, с точки зрения короля Атайе было в чем упрекнуть себя. Разве не бежала принцесса в добровольное изгнание в Рэйку, в то время как ее страна продолжала оставаться в том жалком положении, в котором находилась веками? Колдовство в Кайте проявлялось только в наиболее устрашающих и губительных формах, а местные колдуны, находясь под давлением неприрученной магической силы, были вовлечены в жестокий круг убийств своих любимых, с тем чтобы со временем и самим погибнуть от воздействия магии.
