Зов Древних - Локнит Олаф Бьорн (бесплатные книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Шло время, и холод начал всерьез мучить Евсевия, когда сверху раздался голос Тэн И: «Где вы?» — и в воду шлепнулась веревка. Руки Кулана свела судорога, и аквилонцу пришлось обвязать его наспех под мышками, чтобы Тэн И смог втащить пикта наверх. Евсевий выбрался сам, ухватившись за брошенный ему конец...
— А как же Хорса? — напомнил Конан.
— Это самая странная и печальная часть моего повествования, о царственный,— опустил голову Евсевий. Едва взобрались мы на берег и вознамерились посмотреть, чем можем мы помочь Хорее, как увидели над телом его новое необыкновенное создание. Если Демон Глубин был чернее черного, то новая фигура оказалась белее белого. Такой невообразимой пугающей белизны я не видел никогда. Это было белее мрамора, белее известки, белее снега, мела, звезд.
— Это был человек? — поинтересовался Аврелий.
— Да, это был человек, но не из плоти...
Это был высокий худой старик с посохом в руках, с длинной бородой и длинными белыми пальцами. Лицо его скрывал капюшон. Тэн И двинулся было вперед, но столкнулся с невидимой преградой. Старик поднял правую руку в предостерегающем жесте. Тэн И попробовал еще раз и вновь не сумел продвинуться ни на шаг. Воздух стал вдруг вязким, в сотни раз более вязким, чем мед. Между тем старик склонился над Хорсой. Гандер спал, не чувствуя, что с ним происходит. Тогда Тэн И выхватил нож и попытался метнуть его в старика. Нож, пущенный с огромной силой, вдруг резко изменил свой полет и, остановившись и зависнув на миг, со звоном упал.
— Стреляй! — приказал Тэн И Евсевию и протянул зажженный факел, чтобы он поджег стрелу.
Лук и стрелы намокли, и аквилонец боялся навсегда испортить тетиву, но один выстрел с небольшого расстояния она бы выдержала. Он уже собрался было запалить паклю, как вдруг Кулан, преодолевая дрожь, прошептал:
— Не делайте этого! Зеркало Зервана отбросит эту стрелу в тебя! Хорса, может быть, еще вернется, но теперь... Нельзя!
И Кулан, до этого еще стоявший кое-как на ногах, опустился на четвереньки. Юношу била дрожь, он изнемогал от холода и не мог согреться — холод медленно пробирался к его сердцу. Тэн И отвязал от пояса какую-то склянку, бросился к Кулану, разжал ему зубы и влил в рот несколько капель. Евсевий тем временем еще раз попытался пробиться сквозь невидимую завесу, но в ответ получил толчок, равный собственному усилию, а оно было немалым, и отлетел назад на пять локтей, ощущая в плече такую боль, словно по нему хватили кулаком в железной перчатке. За призрачной же стеной произошло чудо: старик легко, как ребенка, подхватил Хорсу на руки и исчез вместе с ним, будто их и не было, а следом исчез и посох старика! Только меч Хорсы остался лежать на камнях.
Евсевий кинулся к нему и обнаружил, что преграда исчезла, но что от этого было толку, если гандер тоже исчез? Тэн И поднял факел, и они еще раз осмотрели поле недавней схватки, обогнули злополучный колодец — ничего! Хорсу они вернуть не могли, но зато вполне были в состоянии спасти Кулана. Капли, которые дал ему Тэн И, быстро подействовали: юноша мог идти, но взгляд его стал пустым и невидящим, руки повисли, точно плети, и лишь ноги пусть и неуверенно, но шли, хотя переставлял он их подобно деревянной кукле.
— Что ты ему дал? — спросил Евсевий кхитайца.
— Капли,— невозмутимо ответил Тэн И.— Их делают далеко на юге Вендии из некоего растения. Они убивают в человеке все желания, кроме желания спасаться, выживать. Сейчас, для того чтобы выжить, Кулан должен во что бы то ни стало выйти наверх. Он и будет идти, пока хватит сил, не думая ни о чем другом. Теперь он способен только дышать и идти, больше ничего. Иначе он умрет. Поэтому пойдем скорее.
Они двинулись в обратный путь. Кулан вел себя и вправду как зверек или насекомое, которое лишь инстинктивно определяет, где выход, и безошибочно брел туда, не отзываясь ни на слова своих спутников, ни на прикосновения.
— Что будет, если действие капель кончится прежде, чем мы успеем дойти? — спросил аквилонец у Тэн И, когда они шли уже спиральным коридором, который казался теперь нескончаемым.
— Это будет очень, очень плохо, — покачал головой кхитаец. — Тогда мы понесем Кулана и будем молиться Митре...
— К счастью, все обошлось,— выдохнул облегченно Евсевий и утер выступивший на лбу горячий пот. За время рассказа он успел осушить четыре большие глиняные кружки с горячим питьем.
— А как же Тэн И удалось избежать удара крыла? — спросил Септимий.
— Я упал на землю, господин,— ответил кхитаец,— и крыло пронеслось надо мной.
— А как же ты загнал это порождение Нергала обратно в его логово? — решил выяснить окончательную картину Юний.
— После того как крыло сбило всех в воду, я подполз к самому сердцу крутящейся тьмы и ткнул туда факелом,— объяснил Тэн И.— Демон задрожал и стал превращаться в нетопыря, но я не позволил ему закончить превращение и ударил факелом и мечом одновременно. Тогда демон очень, очень рассердился, даже стал светиться багровым изнутри, словно грозовая туча, и сам он стал похож на тучу, но не сумел превратиться ни во что. Поняв, что ему нельзя давать менять облик и тогда он не в силах будет сражаться, я стал гнать его мечом и факелом к колодцу. Он очень сердился и светился все сильнее, а над колодцем лопнул, как большой гриб... Как он называется по-аквилонски?
— Дождевик, что ли?— брякнул Майлдаф.
— Да-да, дождевик,— кивнул кхитаец,— И потом он стал падать вниз, как черный снег.
— Так ты убил его? — обрадовался Юний.
— Нет, не думаю,— покачал головой Тэн И.— Он ушел к себе в логово. Но теперь я знаю, как ему противостоять.
— Будем надеяться, — пожал плечами Конан.
День вступил во вторую свою половину. Новости, принесенные разведкой, были одновременно и утешительны, и печальны. Проход в пещеры был найден, паки не смогли замуровать все выходы и даже не охраняли некоторые из них, но в подгорной тьме скрывались создания куда более страшные, чем желтолицые карлики, да и водная преграда оказалась значительно опаснее, чем предполагалось. Требовались уже не плотики для вещей, а плоты, которые выдержали бы вес человека. Конечно, Конан или Евсевий могли бы и вплавь одолеть не слишком широкое подземное озеро, но Кулану или Септимию такое было явно не по силам. А без колдуна отряд не мог обойтись, и это стало ясно с первых же шагов.
Кстати, Септимий не проявил каких-либо особых признаков беспокойства по поводу здоровья младшего брата, как, впрочем, и признаков неприязни к нему. Должно быть, горделивый аквилонец, к тому же ученый, презирал дикого пикта-колдуна, но не питал к нему ненависти, поскольку ясно было, кто унаследует титул и состояние Коннахта.
А вот потеря Хорсы была очень тяжка. Конан уже по-всякому обругал и графиню Этайн, и ее дурацкий шарф, и довольно скоро с неудовольствием понял, что запас ругательств неумолимо тает. Оставалось или звать на помощь Арминия, или расспросить очухавшегося Кулана, что это еще за зеркало Зервана и кто этот высокий, тощий и белый, как бледная поганка, старикан в капюшоне. Король избрал второе.
— Кулан, ты сможешь отвечать на мои вопросы? — спросил он светловолосого пикта, который сидел теперь у костра, закутанный заботливым Брианом в ворох пледов цветов клана Майлдафов и потягивал все то же горячее питье — настоящий суп кирпичного оттенка из чая, соли, молока и масла, куда Тэн И еще присовокупил всяческих трав. Рецепт этого варева кхитаец узнал от гирканских кочевников.
— Да, — кивнул Кулан.
— Тогда ответь мне, кто этот старик в белом, похитивший Хорсу, кто такой Зерван, почему Хорса «может быть, вернется», как ты утверждаешь?
Впервые Кулан сделал не колдовской, а обычный мальчишеский жест — почесал лоб.
— Великий Зерван, Отец времени,— пояснил юноша.— Он вечный и безначальный, как Митра. Только Митра добрый, а Зерван не творит добра и не чинит зла, он только следит, чтобы одно не одолело другое насовсем.
— То есть, как? — не понял Конан. — Раз следит, выходит, что делает?
