Судьбы (ЛП) - Бросс Лейн (книги бесплатно txt) 📗
– Конечно люблю, – поднял Люк брови.
Внутри нее созрел вопрос, над которым она никогда прежде как-то не задумывалась. Она сделала глубокий вдох и выпалила:
– А на что похожа любовь?
Когда он посмотрел на неё, его глаза потемнели, изменились, словно внутри них двигалась тень. Она вдруг пожалела, что спросила. Чувствовалось, что вопрос оказался слишком интимным.
– Я имею в виду, ты любишь свою сестру, – поспешно сказала она. – Но в чём это выражается?
Он провел рукой по волосам и нахмурился. Она думает, что он не собирается отвечать, но после минутного молчания он сказал:
– Это как, если ты заботишься о ком-то так сильно, что можешь сделать всё, чтобы сохранить его в безопасности. И даже сама мысль, что он может пострадать, причиняет боль.
– Я люблю Пираллис, – сказала она, понимая, что в некотором роде это была правда. Это была сущность, идея, которая была ей ближе всего в мире.
Он покачал головой:
– Это другое. Ты можешь любить места, но это не так, как любить человека. Иногда это кажется абсолютно неконтролируемым. Будто у тебя нет выбора. Словно зуд под кожей, который ты не можешь почесать, и это сводит с ума, но в хорошем смысле, потому что ты знаешь, что не можешь жить без него. Вроде как... ну... вроде как ты считаешь, что всё это – на самом деле судьба. Примерно так я думаю об этом.
Коринфии стало неловко. Это звучало ужасно похоже на то, что она чувствовала, когда Люк коснулся её. Может быть, эта извивающаяся неопределенность внутри неё – это желание чувствовать, что чувствует Люк – была ещё одним признаком, что она всё больше становится человеком.
– А это чувствуется одинаково по отношению ко всем? Я имею в виду, ты любишь сестру так же, как эту девушку на лодке? – спросила она.
Его глаза вспыхнули. Какую-то секунду он выглядел сердитым. Затем, к ее удивлению, он улыбнулся.
– Нет, это не то же самое. Я думал... Слушай, я не люблю Карен. Я знал, что мы слишком разные, чтобы это могло продолжаться. Я доверял ей, я впустил её, а она играла со мной. Я разозлился. Но я могу жить без Карен, а без моей сестры не могу. Она – всё, что у меня есть. Буквально.
– А как же твой отец? – удивилась она.
В Пираллисе Судьбы просто существовали без начала и конца. У них не было ни родителей, ни семьи. Они называли друг друга сестрами, хотя никаких реальных отношений не было.
– Мой отец давно перестал меня волновать, – сказал Люк, резко поднимаясь на ноги.
Коринфия увидела, как его пальцы сжались в кулаки, и он стиснул зубы, заиграв желваками.
С некоторых пор, ты знаешь. Моя мать. – Он остановился, чтобы прочистить горло. – Он любил ее, наверное. Я привык. Но сейчас... Я не знаю. Любовь меняется, я думаю. Люди меняются. Всё имеет свой конец. – Его голос дрогнул.
– Но как можно жить, с такими мыслями? – спросила она. Конечно, он был прав – люди не живут вечно – но, в то же время, совершенно неправ. В тот момент он казался таким открытым, таким хрупким, что у Коринфии защемило в груди. Вселенная была чудовищно больше, чем Люк мог себе представить, и ей хотелось это как-то до него донести. Это было то, что не имеет конца.
Он покачал головой:
– Всё, что имеет значение, – это здесь и сейчас. Смотри сама, – у тебя есть ещё один день, затем ещё один.
Впервые в жизни Коринфия действительно поняла, как чувствуют себя смертные. И для нее теперь может не быть завтра. Осиный яд ещё работал в её теле. Она умрет, если не сможет вовремя добраться до Пираллиса.
Под ложечкой засосало тяжёлым чувством вины. Да, вины. Потому что, она знала, Люк рассчитывал на неё.
Мысль о том, что она его подведёт, была мучительной.
Они продолжили двигаться вперёд. Стемнело и поднялся ветер, так что туман хлестал по лодыжкам, как холодные и мокрые сорняки. Ветер принёс шёпот, музыку и смех, словно звуки других миров вернулись к ним. Было так темно, что Коринфия не могла ничего разглядеть.
Ветер перешёл в завывание, туман кружился вокруг них, словно метель. Когда же они, наконец, достигнут распутья?
– Люк! – Коринфия внезапно испугалась, что его потеряла.
Её голос слабо прозвучал в кромешной темноте. Она потянулась к нему, он нашёл её руку и сжал.
– С нами всё будет в порядке, – сказал он, но она поняла, что он пытается храбриться ради неё. – Я ничему не позволю с тобой случиться.
Порыв ветра сильнее прежнего прокатился сквозь черноту, пытаясь разъединить их. Коринфия чувствовала, как её пальцы – окоченевшие, жёсткие, и непослушные – выскальзывают из руки Люка. Превратившийся в торнадо ветер разъединял их дюйм за дюймом, замораживая внутренности Коринфии, превращая её в ледышку.
– Я не могу больше держаться! – кричала она Люку.
– Я тебя удержу! – Но случилось иначе. Он попытался крепче схватить её за руку, но было уже слишком поздно. Она почувствовала холод внутри, перестала слышать биение своего сердца. Было больно двигаться, дышать, даже думать. Когда его пальцы плотнее ухватили её руки, она с ужасом увидела, как разрушается её кожа.
Последнее, что она услышала, как Люк выкрикивает её имя.
В течение нескольких секунд её не существовало. Не совсем. Её разорвало на кусочки, она разлетелась на бесчисленное количество частей. Она не чувствовала своего тела. Она была ничем.
Потом медленно через неё прошёл пульс, и вернулась возможность двигаться. Она дрожала, но вновь была целой и снова могла чувствовать свои руки и ноги. Разрушение... оно было иллюзией, но она почувствовала его. Как сама Вселенная, она утратила баланс, стала одновременно и Коринфией и не Коринфией.
Так или иначе, всё это закончилось, и довольно быстро.
Когда она снова вернулась в окружающую реальность, то первым посылом было постараться удержать равновесие. Земля неистово дрожала, и устоять было непросто. Она очутилась на крыше здания. Кажется, это была та самая крыша, где она впервые оказалась, прибыв в Хуману так много лет назад – и где она встретилась с Люком – но она не могла сказать, действительно ли это был Сан-Франциско или просто еще один альтернативный мир.
Пока не увидела бейсболку «Гиганты», которая лежала в углу, где её бросил Люк.
Это был Сан-Франциско.
– Люк? – обернулась в поисках его. Низкий гул снова потряс всё здание. Откуда-то снизу, с улицы, были слышны крики и сирены.
Где Люк?
По крыше побежали трещины и она стала раскалываться. Ей нужно выбраться на улицу, пока здание не развалилось. Выходящая на лестницу красная дверь была заколочена, и Коринфии понадобились все её слабеющие силы, чтобы изогнуть раму.
Следующий, более сильный толчок потряс здание, и Коринфия врезалась во внутреннюю стену лестницы так сильно, что удар скинул её вниз через несколько ступеней. Нога подвернулась и она почувствовала резкую боль в лодыжке. Штукатурка сыпались с потолка, и дым начал заполнять сжатое пространство.
Землетрясение, должно быть. В Сан-Франциско она уже пережила несколько, но не таких суровых.
Девушка стояла держась за железные перила, бегущие вдоль лестничных ступеней, затем перенесла немного веса на лодыжку, проверяя её. Лодыжка держала. Если ступать осторожно, то потихоньку можно идти.
Стиснув зубы, ковыляя, как могла, она шаг за шагом двинулась вперёд. Похоже, лодыжка не была сломана, но эта боль была хуже, чем жжение в глазах и лёгких от едкого дыма. Хромая и кашляя, она заставила себя преодолеть весь спуск и толкнула тяжёлые двойные двери подъезда. Ей показалось, что она попала в один из ночных кошмаров, рассказы о которых она слышала от людей – ужасная картина хаоса.
На улице, люди выскакивали из подъездов, мчались, проталкиваясь мимо неё. Ребенок, повернув голову, широко открытыми глазами глядел, как по её виску сбегает тоненькая струйка крови. Мать рывком потянула его за угол, прежде чем Коринфия успела среагировать. Никто не остановился, чтобы спросить Коринфию, не нужна ли ей помощь, большинство даже не взглянули на неё.
Она огляделась. Останки разрушенных домов лежали посреди улицы грудами бетона и железа. Провода под напряжением свисали, разбрасывая искры в лужах. Столбы дыма вздымались в небо, наполняя воздух сумеречной темнотой.
