Тёмная радуга (СИ) - Орлова Ирина Олеговна (читаем полную версию книг бесплатно TXT) 📗
По выходным мы не скучали, продолжая заниматься дома. Шаман в поте лица отрабатывал боевые приемы, приспособив Павлика в качестве партнера. Я только диву давалась. Совершенно чуждый любого мордобоя, Павлик с упоением помогал Сашке, с гордостью демонстрируя нам с Кешей очередные синяки и шишки.
Иногда забегал Бор, и тогда я, Панька, Гури и дракон становились свидетелями захватывающего зрелища в смешанном стиле фильмов с участием Ван Дамма и Джеки Чана. Несколько раз мне казалось, что сейчас Шаман и господин градоначальник просто поубивают друг друга из любви к искусству, но после очередного сумасшедшего кульбита они только заливисто ржали и в полном восторге хлопали друг друга по плечам. И еще каждый раз объясняли нам, зрителям, чем ката отличается от боя с тенью. Если вы надеетесь, что я понимала в их лекциях хоть что-нибудь, то вы слишком хорошо обо мне думаете. Ну, нет у меня способностей к мордобою, и ничего тут не поделаешь.
Как-то раз к нам на огонек занесло Стаса, который, как заправский менестрель, весь вечер не выпускал из рук гитары, пел свои и чужие песни и даже выразил желание положить на музыку несколько моих стихов. Я представила ему Гури в неизвестной для учителя ипостаси: как двойника моего любимого земного мужчины. Стас почему-то комично-горько вздохнул и высказался в том смысле, что вот, мол, пока бедные маги в поте лица и не щадя живота своего обучают неофитов магическому искусству, некоторые несознательные граждане уводят этих неофитов у них из-под носов.
— Потому что все из себя такие умные маги занимаются носовредительством, а простым гражданам сие искусство недоступно. Вот девушки их и предпочитают, — ехидно заметила я.
Стас припомнил свое высказывание и заржал. Пришлось и остальных посвятить в нашу давешнюю с учителем поучительную беседу. После этого ржали уже все. А потом, забыв про песни, мы до самых первых петухов травили анекдоты. Поначалу дело немножко стопорилось, поскольку бывшим землянам приходилось подыскивать сходные по смыслу и атрибутике слова и понятия, чтобы земная специфика была понятна церрянину. Но Стас оказался умницей, и уже где-то на десятом анекдоте безошибочно улавливал комизм ситуации. В общем, мы приняли его в нашу компанию безоговорочно раз и навсегда.
А через несколько дней я совершенно случайно услышала не предназначенный для моих ушей разговор:
— Стас, это гиблое дело. Пух любит Гури, и у них все серьезно. Он ее никому не отдаст, зуб даю. Так что, смирись.
— Смирился уже, Саш. Я как их вместе увидел, сразу все понял. Просто накатывает иногда. Знаешь, цепляет мужика за определенный типаж женщин. Она на мою бывшую жену чем-то похожа.
— Которую по счету? — фыркнул Шаман.
— Не скажу. Из вредности. — Стас фыркнул в ответ. — И вообще, давай-ка повторим левитацию. А то лясы точить мы все горазды. Однако, учеба прежде всего.
Вот так! И что прикажете делать? Впрочем, если Стаса цепляет мой типаж, то барышень в Соле много. Наверняка и этого самого типажа, так милого сердцу учителя. Ничего, кто ищет, тот всегда обрящет. Я мысленно пожелала наставнику «доброй охоты» в любовных кущах, как в Соле в частности, так и по всей Церре в целом. Как он там сказал? Дело прежде всего? Или учеба? Вот и займемся. Ученье — свет, а неученых по-прежнему тьма, и я отнюдь не счастливое исключение из этого правила.
Санькино обучение проходило на редкость успешно. Буквально за неделю он без усилий освоил все то, чему меня учила Татушка, причем безо всяких моих причуд, а теперь занимался со Стасом после того, как мои занятия заканчивались. Скоро наши знания должны были сравняться, и тогда нас ждало совместное обучение телепатии и телепортации.
А пока мои приключения продолжались. Я уже могла гордиться тем, что отрывалась от земли на расстояние своего собственного роста и плавно опускалась на землю с такой же высоты, но каждый раз, осваивая новое умение, выкидывала очередной фортель.
Я уменьшилась сама вместо уменьшаемого предмета, умудрилась превратиться в камень, вместо того, чтобы сделать прочной свою одежду, а уж что касается того, чтобы заколдовать вещь, придав ей определенные свойства, тут вообще можно поэму писать. «Сделать хотел грозу, а получил козу» — как поется в известной песенке.
Мне нужно было из обыкновенной булочки с повидлом, сделать плюшку с целебными свойствами. Вместо этого в повидле оказалась вся комната. Оно стекало по стенам и стеклам окон, по шкафам и стульям, сладкими сугробами лежало на столе и на полу. Стас и я укутались в ягодный конфитюр, запеленались в него, как в скафандр. Мой дорогой учитель не знал — смеяться или плакать.
На помощь поспешили Дин и Надин, которых Стас вызвал телепатически. Потребовалось полчаса их совместных усилий, чтобы убрать с помощью каких-то жутких заклинаний все это безобразие.
— Пух, — только и смог сказать он. — Я знал, что ты обожаешь сладкое, но никогда не предполагал, что до такой степени.
И, тем не менее, он продолжал со мной заниматься. Не представляю, откуда только у него бралось терпение. Или мне вообще в последнее время попадались исключительно святые люди, которые, скрывая героические усилия, обучали меня магическим премудростям, невзирая на то, что я вытворяла на занятиях. Конечно, потом они на мне отыгрывались, но ведь дружеская шутка это не разнос по всем статьям.
Толк-то от меня, конечно, был, но никогда с первого раза. Не знаю почему. И никто не знал. Верховный Маг, когда ему докладывали об очередных моих чудачествах, только разводил руками. Но уж если у меня что-то начинало получаться, то это как бы входило в кровь или в мозг, или в печенку, или не знаю куда еще, и дальше все происходило автоматически безо всяких усилий с моей стороны. Такая вот у меня рисовалась история с географией.
Маяк на вампиров, оставленный Бором в гостиной у Павлика, мягко светился собственным светом. Внутри стеклянного магического шарика гасли и снова вспыхивали маленькие серебристые искорки, отбрасывая легкие блики на черную изогнутую крышку рояля. В раскрытое окно спокойно лился лунный свет.
Шаман и Павлик давно уже спали. Дракон уснул еще на закате, объевшись за ужином креветок, которые Бор получил в подарок в таком количестве, что сохранить их от порчи можно было только в желудках.
Я же сидела в гостях у любимого мужчины. Ночь стояла тихая и безветренная. Спать совершенно не хотелось, да и кто бы мне дал это сделать, даже если бы глаза слипались сами собой? Уж не этот красавчик, и к гадалке не ходи.
Гури тихонько перебирал струны виоло-мандолины и мурлыкал:
Из сада на подоконник вскочил здоровенный черный котяра со свежеудушенной мышью в зубах. Гость уселся поудобнее, пристроил лапами добычу и приступил к трапезе. Звучный хруст и чавканье внесли органичную струю в песенку Юлия Кима в небрежном исполнении Гури. Я захихикала. Кот, уже успевший практически полностью расправиться с мышью, повернул ко мне голову и неодобрительно посмотрел на меня огромными желто-зелеными глазищами. Из пасти свисал длинный мышиный хвост. Гури прервал вокализ.
— Между прочим, Яшка переловил у меня и в соседних домах практически всех мышей. Так что нечего хихикать.
— Ты не говорил, что у тебя есть кот, — удивилась я.
— А он не мой, а соседский. Но такая уж у него привычка — есть мышь там, где поймал. Чтобы, значит, и все остальные знали, какой он молодец.
Тем временем Яшка уже успел дожевать остатки мышиного хвоста и теперь тщательно умывал морду и уши.
— Не пора ли нам…
Но договорить Гури так и не успел, потому что кот резко вскочил и хрипло рыкнул куда-то вглубь сада. Шерсть встопорщилась, хвост распушился, и в лунном свете блеснули острые клыки. Еще через мгновенье Яшка заорал так, что хор мартовских котов по сравнению с эти звуком показался мне тихой и ласковой колыбельной песней. В ответ раздались такие же истошные кошачьи крики, собачий лай, рык и вой.
