Волшебники. Книга 1 (ЛП) - Гроссман Лев (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗
Шло время или, по крайней мере, Квентин знал, что теоретически так должно было быть, хотя он сам не видел никаких тому подтверждений, если только не принимать в расчет странный зверинец из усов и бород, и тогда можно было сказать, что он и его сокурсники становились старше. Хоть он много ел, он терял в весе всё больше и больше. Его сознание перешло от гипнотического состояния к галлюцинациям. Мелкие вещицы, случайно попадающиеся ему на глаза, приобретали огромную значимость — круглый камешек, отдельная соломинка из метлы, тёмное пятно на белой стене, — всё это вновь исчезало спустя пару минут. В кабинетах он иногда видел причудливых созданий среди сокурсников — огромного богомола с красивым коричневым окрасом, цепляющегося за спинку стула, гигантского ящера с ороговевшей кожей и немецким акцентом, чья голова полыхала белым пламенем — тем не менее, впоследствии он никогда не мог с уверенностью сказать, реально ли всё это, или только привиделось ему. Как-то раз ему показалось, что он заметил человека, чьё лицо было скрыто за веткой дерева. Он не мог больше этого выносить.
Затем, ни с того ни с сего, однажды утром во время завтрака Маяковский объявил, что до окончания семестра осталось две недели, и время всерьёз задуматься над сдачей выпускного экзамена. Тест заключался всего лишь в следующем: им нужно было пройти от Южного Брейкбиллс до Южного Полюса. Это означало преодолеть расстояние в пятьсот миль. Им не будет дано ни еды, ни карт, ни одежды. Они должны будут защищать себя и выживать самостоятельно, используя магию. Летать было запрещено — либо они передвигаются на ногах, либо вообще никак, в человеческой форме, а не в качестве медведей или пингвинов, или ещё каких-нибудь морозостойких животных. Общение между учениками было под запретом — можно считать это чем-то вроде гонки, если им так угодно. Нет никаких ограничений во времени. Экзамен не являлся обязательным.
Двух недель было мало для того, чтобы подготовиться надлежащим образом, но этого было более чем достаточно, чтобы принять решение. Да или нет, внутри или снаружи? Маяковский подчеркнул, что предпринятые меры предосторожности будут сведены к минимуму. Он будет стараться изо всех сил следовать за ними в поле, но нет никакой гарантии, что если они облажаются, он сможет спасти их жалкие отмороженные задницы.
Нужно было изучить этот вопрос настолько, насколько это вообще было возможно. Будет ли яркое солнце проблемой? А «снежная слепота»? Следует ли им закалить ступни ног, сделав их более грубыми, или же попытаться создать что-то вроде волшебной обуви? Была ли какая-нибудь возможность раздобыть на кухне бараний жир, который мог им понадобиться для сотворения заклинания Обволакивающего Тепла Чхартишвили? И если тест даже не был обязательным, тогда какой в этом всём смысл? Что случится, если они его завалят? Это походило скорее на какой-то ритуал или же дедовщину, но никак не на выпускной экзамен.
В последнее утро Квентин проснулся рано, с целью порыться на кухне в поисках компонентов для контрабандных заклинаний. Он решил участвовать в состязании. Ему необходимо знать, сможет он это сделать или нет. Вот как всё обстояло.
Большая часть шкафчиков была закрыта — видимо, он не первый студент, кому пришла в голову подобная мысль, — но ему удалось наполнить свои карманы мукой, серебряной вилкой и прорастающими зубчиками чеснока, которые могут на что-нибудь сгодиться, пусть и непонятно, на что. Он спустился вниз.
Элис поджидала его на лестничной площадке между этажами.
— Мне нужно кое-что у тебя спросить, — её голос был полон решительности. — Ты влюблён в меня? Ничего такого, если нет, просто мне хотелось бы знать.
Она почти договорила, но не смогла произнести последнюю фразу в полный голос, вместо этого прошептав её.
Он не посмел даже взглянуть ей в глаза с того самого дня, как они вместе были лисами. По меньшей мере, три недели. Сейчас же они стояли на гладком прохладном каменном полу, в жалком человеческом обличье. Как мог кто-то, кто не мыл и не стриг волосы вот уже пять месяцев, быть таким прекрасным?
— Я не знаю, — сказал он. Его голос был грубым из-за нечастого применения. Слова ужасали больше, чем любое заклинание, когда-либо им сотворённое. — В смысле, ты думала, что я знаю, но нет. Я правда без понятия.
Он попытался звучать легко и непринуждённо, но ощущал тяжесть во всем теле. Пол стремительно ускорял своё движение с ними обоими, стоящими на нем. В этот момент, когда требовалось призвать его здравомыслие, он не имел ни малейшего представления о том, лгал он или же говорил правду. За всё то время, что он обучался здесь, всё, что он выучил, почему же он не смог узнать одной-единственной вещи? Он подводил их обоих, себя и Элис.
— Всё хорошо, — сказала она, слегка улыбаясь и говоря таким натянутым голосом, что у Квентина сердце сжалось в груди. — Я так не думала. Просто интересно было узнать, соврёшь ты или нет.
Он растерялся.
— Предполагалось, что я совру?
— Всё хорошо, Квентин. Это было приятно. Я имею в виду секс. Ты ведь понимаешь, что это нормально, делать иногда приятные вещи, так ведь?
Она спасла его от необходимости отвечать, встав на носочки и нежно поцеловав его в губы. Её губы были сухими и потрескавшимися, но кончик её языка был нежным и тёплым. Такое чувство, что это была последняя тёплая вещь в целом мире.
— Постарайся не умереть, — сказала она.
Она погладила его по косматой щеке и испарилась внизу лестницы впереди него в предрассветных сумерках.
После суровых испытаний тест казался пустяком. Всех выпустили на снежный покров по отдельности, чтобы избежать совместной работы. Маяковский заставил Квентина первым раздеться — распрощаться с мукой и чесноком, а также изогнутой серебряной вилкой — и пройтись голым вне зоны действия защитных заклинаний, которые сохраняли температуру терпимой в Южном Брейкбиллс. Как только он прошёл сквозь невидимый периметр, холод ударил ему в голову, и это было просто невероятно. Тело Квентина сжалось и сморщилось. Казалось, будто его бросили в горящий керосин. Воздух обжигал его лёгкие. Он наклонился, зажав руки под мышками.
— Счастливого пути, — сказал Маяковский. Он бросил Квентину мешок, наполненный чем-то серым и сальным. Бараний жир. — Бог с вами.
Всё равно. Квентин знал, что у него есть лишь несколько секунд перед тем, как его пальцы оцепенеют так, что он не сможет наложить заклинания. Он разорвал мешок, сунул руки внутрь и, запинаясь, произнёс заклятие Окутывающего Тепла Чхартишвили. После этого стало легче. Он стал накладывать остальные заклинания по очереди: защита от ветра и солнца, скорость, сильные ноги, уплотнённые ступни. Он произнёс навигационное заклинание, и большой, светлый, золотой путевой компас, который мог видеть только он, появился в небе у него над головой.
В теории Квентин знал эти заклинания, но он никогда не испытывал их все вместе в полной мере. Он чувствовал себя супергероем. Он чувствовал себя бионическим. Он был в игре.
Он повернулся лицом к букве «Ю» на компасе и быстро побежал в сторону горизонта, кружась вокруг здания, которое только что покинул; его босые ноги бесшумно шуршали по высохшей пыли. Из-за силовых заклинаний его бёдра местами чувствовали себя словно пневматические пистоны. Его икры были похожи на стальные пружины грузовика. Его ступни были такими же жёсткими и оцепенелыми, как кевларовые тормозные колодки.
После он не помнил практически ничего из следующей недели. Случай казался действительно клиническим. Оставив только свою техническую сущность, появилась проблема управления ресурсами, взращивания, охраны, и раздувания маленького мерцающего огонька жизни и сознания внутри его тела, в то время как вся Антарктида пыталась избавиться от тепла, сахара и воды, которые поддерживали в нём жизнь.
Он спал чутко и очень мало. Его моча стала тёмно-янтарного цвета, а потом и вовсе исчезла. Однообразие пейзажа было неумолимым. Каждый низкий хрустящий хребет, на который он поднимался, открывал вид, состоящий из идентичных клонов, расположенных в форме бесконечного регресса. Его мысли вращались по кругу. Он потерял счёт времени. Он пел песню из рекламы компании «Оскар Майер» и заставки Симпсонов. Он разговаривал с Джеймсом и Джулией. Иногда он путал Джеймса с Мартином Четвином, а Джулию — с Джейн. Жир исчезал из его тела; рёбра становились более заметными, пытаясь пробить себе путь из его кожи. Он должен был быть осторожным. Допустимая погрешность была невелика. Заклинания, которые он использовал, были сильными и очень длительными, со своими собственными жизнями. Он мог здесь умереть, и его труп, вероятно, продолжил бы весело бежать в сторону полюса сам по себе.
