Посох для чародея - Джевага Сергей (книги бесплатно без txt) 📗
— Любите вино? — спросила она невинно.
— Люблю, когда его много, — буркнул я. — Вино помогает забыться. Выпьешь — и даже самые, извините, страшные женщины становятся красавицами, а проблемы кажутся несущественными.
Она посмотрела с живейшим интересом, даже ротик приоткрыла, но под глупышку косила плохо, я ее уже раскусил. Мои слова насчет женщин пропустила мимо ушей, спросила:
— У вас так много проблем, что нужно заливать горе вином?
— Проблем нет лишь у мертвецов и детей. До первых мне еще далеко, до вторых… гм… уже далеко.
— Настоящие мужчины не заливают проблемы вином, а решают их, — возразила она.
— Настоящие мужчины пьют в двух случаях — когда есть повод, и просто так, — в тон ей сказал я. — Но если говорить серьезно, то на халяву и уксус сладкий.
Я смачно приложился к кубку, аж по подбородку потекло. Вытер капли кулаком, громко и сыто рыгнул, воспитанно прикрывая рот ладошкой. Она поморщилась: такое демонстративное хамство пробивает даже ледяную броню невозмутимости.
— Аш говорил, вы тоже маг, — сказала она.
— Да, маг, — кивнул я. — Маг-механик. Если нужно сделать голема, зачаровать метлу или меч — обращайтесь.
— А зачем метлу? — удивилась она.
— Ну как же, — масленым голосом сказал я. — Ведьмы только на метлах и летают.
Она едва заметно вздрогнула, но красивое лицо осталось совершенно неподвижным. Лишь взгляд стал еще более холодным и презрительным.
— А почему вы предлагаете мне такое? — поинтересовалась Катрин.
— Женщины все ведьмы, — твердо сказал я. — Даже самая добрая фея, если разозлить, становится ведьмой.
Она расслабилась, позволила себе легкую ироническую улыбку.
— У вас странное чувство юмора, Эскер, — укорила она.
— Я вообще странный, — развел я руками. — Но надеюсь, вы меня простите. Вам со мной не жить. А Аш… думаю, вы хорошая пара.
— Да, ваш брат — чудесный человек, — сказала она спокойно.
— Почему-то когда так говорят, сразу ждешь продолжения, — хмыкнул я.
— Какого?
— Сколько раз мне говорили — ты чудесный человек, Эскер, но… нам не по пути. Живи счастливо, но… с кем-нибудь еще. А я выйду замуж вот за этого, богатенького, успешного, пробивного.
— Это не тот случай, — ответила она холодно.
— Надеюсь, — сказал я с нажимом. — Я желаю брату счастья.
С тобой или без тебя, подумал я хмуро. Лучше, конечно, без тебя. Аш хоть и корчит из себя очень взрослого, умудренного жизнью и опытом, но в душе остался пятнадцатилетним пареньком. Он и выглядит пятнадцатилетним, хоть скоро тридцатник стукнет. Ему не по пути с такой расчетливой стервой, как ты. А что стерва, да еще и расчетливая — видно сразу. Такие, как ты, не умеют любить. Любой твой шаг, слово, жест — ради достижения собственных целей. Интересно, зачем тебе понадобился мой брат?
— Не сомневаюсь, — она приподняла тонкую бровь, придала лицу заинтересованное выражение. — Это в вас братская любовь говорит?
У нее и улыбка такая же деревянная, заученная, подумал я обозленно. Или аристократизм так выпирает? Люблю, когда люди искренни во всем. В улыбке, в движениях, словах. А эта даже наедине с собой останется холодной сукой.
— Ага, именно братская… — согласился я. — Понимаю, это порок и слабость — испытывать родственные чувства, но ничего с собой поделать не могу.
Катрин вытащила из-за пояса веер, стала грациозно махать им. А ведь не вспотела ничуточки. В зале жарко, с меня пот течет, как со свиньи, рубашка прилипла к спине, а она свежая и чистенькая, будто ее прохладным ветерком овевает.
— Для вас это не порок и не слабость, — сказала она. — Вы простой человек.
— А вы, значит, не простая? — восхитился я.
— Я графиня, — сказала она без гордости, просто констатируя факт. — А это кое к чему обязывает.
— Несомненно, — согласился я, — но не стоит жертвовать чувствами ради обязательств. Чувства — вещь хлипкая, расклеятся.
Она промолчала, окинула равнодушным взглядом зал. Ни фига она не умеет чувствовать, подумал я. Ей мои слова как богачу медяк.
— Как вам наша жизнь, графиня, наши люди? — по-интересовался я.
— Занятно, — пожала плечами она. — Здесь совсем другие нравы, более…
Она помахала ручкой в воздухе, не в силах найти нужное слово. Пальчики тонкие, аккуратные, ноготки покрашены зеленоватым лаком.
— Свободные, — подсказал я.
— Да, свободные, — согласилась она. — Но это не совсем хорошо. Вам не хватает жесткой власти, твердой руки.
Она брезгливо указала пальчиком, я пригляделся — среди толпы мелькает красная рожа мэра. Уже наклюкался, бродит в компании двух девиц, щиплет их за задницы, они вскрикивают, заливисто хохочут. Мэр выкрикивает что-то похабное пьяным голосом, по-дурацки гогочет, хлещет вино из кубка, алые капли летят во все стороны.
— Империя Скифр с удовольствием предоставила бы эту твердую руку, — кивнул я.
— Вы имеете что-то против? — поинтересовалась Катрин.
— Конечно, — заявил я. — Не хочу видеть свою родину порабощенной.
— Ну зачем так говорить? — поморщилась Катрин. — Не порабощенной. Просто под твердой властью императора. Разве хорошо, когда вот так…
Она вновь указала на мэра: тот уже у одного из столов, жрет черную икру большими ложками, сыто рыгает, отпускает сальные шуточки. Вокруг угодливо хихикают, девицы что-то выпрашивают, канючат.
— Аргумент неоспоримый, — произнес я медленно. Катрин тут же победно улыбнулась. — Мог бы быть… По насколько я знаю из истории, в Свободных Землях уже была жесткая власть. И моя б воля, то я вернул бы ее, а не придумывал бы себе новых покровителей.
— Новая метла по-новому метет, — кивнула она. — Но это меньшее из зол. А о какой власти вы говорите, о знаток истории?
Я ругнулся про себя: умник, чуть не проболтался. Ну кто меня за язык тянул? Не хватало еще этой стерве про Серый Орден рассказывать. Вон как ушки навострила. А вот фиг тебе, буду нем как могила!
— Ну-у-у… была такая, — неопределенно промычал я. — Была, да сплыла…
— Ах, сплыла… — хмыкнула Катрин. — Значит, была слабой.
Специально меня раззадоривает, понял я. Как это называется — слово за слово, так ежик и получил по морде. Не на того напала, милочка. Я, конечно, дурак, причем дурак неосторожный, что гораздо хуже, но вижу больше, чем тебе кажется.
— Может быть, — я пожал плечами, стал пялиться на проходящих женщин. — Как вам вот эта? Ничего, правда? Только грудь маловата. Нам, мужчинам, надо, чтоб грудь во, а задница во! Или даже во!
Я показал руками, в дурацком воображении художника сразу возникла яркая и сочная картинка, обрела объем и краски. Пальцы на миг ощутили тепло и мягкость тела, шершавую ткань платья…
— Ничего хорошего, — поморщилась Катрин. — Обязательно обсуждать со мной такое?
— Ну как же! — воскликнул я. — Вы же возлюбленная моего брата, а значит, почти член семьи. Так что высказывайте свое мнение, не стесняйтесь. Я тоже стесняться не буду.
— Какие простые у вас нравы, — она покачала головой, посмотрела на меня уже с нескрываемым презрением. — У меня слуги галантней и обходительней.
— Простите, графиня, — я виновато развел руками. — С волками жить — по-волчьи выть. Со своим уставом в чужой монастырь не лезут. Вы же в стране простолюдинов. Готовьтесь к тому, что с вами будут говорить как с ровней.
Она побледнела и скривилась так, будто съела целый тазик незрелых лимонов. Набрала в грудь воздуха: явно хотела высказать все, что думает, но увидела мою хитрую рожу и осеклась.
— Эскер, вы специально меня задеваете? — спросила она, покраснев от гнева.
— Что вы, графиня? — вскричал я. — Да как вы могли подумать такое? Мы люди простые, даже простецкие, никого обижать специально не умеем.
Я поклонился, лицо постарался сделать как можно проще, бесхитростней. Но она уже поняла, что я издеваюсь, зло сощурилась, красивые глаза метнули молнии. На бледных щечках проступил прелестный румянец.
— Эскер, прекратите паясничать! — попросила она. Слова цедит сквозь зубы, в голосе нескрываемая угроза.
