Огнерожденный - Афанасьев Роман Сергеевич (читаем книги TXT) 📗
– Да. Есть такое мнение. Кое-кто поговаривает, что и миров, подобных нашему, тоже много. Но сия теория представляется мне крайне сомнительной. Более того, слыхал я от некоторых шарлатанов, что и Богов Огня много. Дескать, Энканас, не один, а по штуке на каждую звезду. Но это совершенно точно есть мысли еретические, и опасайся того, кто выскажет их при тебе, – это будет или еретик, или провокатор. И не смотри на меня так. Я твой учитель и просто предупреждаю тебе об опасности. Но, на всякий случай, не вздумай рассказывать этого Састиону. Он может не так понять, жрецы очень мнительны.
Фарах ерзал на стуле. Его поразило такое множество мнений о звездах. Он вслушивался в речи Ламераноса, а слышал голос деда. Кому верить?
Ученый, тем временем, поведал Фараху о науке астрономике изучавшей движения звезд. Кроме того, зная под какой именно звездой родился тот или иной человек, можно предсказать его судьбу. Этим тоже занималась астрономика. В последнее время подобные предсказания, получившие название "гороскопы", стали очень популярны у знати. Поговаривали, что даже Виль-Весельчак заказал себе гороскоп у придворного ученого Тисарама. Фарах засомневался, что судьбу можно предсказать, и Ламеранос пустился в объяснения. Ученый увлеченно рассказывал воспитаннику о путях звезд, о способах исчисления этих путей, сыпал непонятными терминами и жаргонными словечками преподавателей. Фарах потерялся среди этого потока красноречия и порой только поддакивал ученому, чтобы не выглядеть совсем уж тупицей.
Говорили долго. До полуночи ученый успел рассказать Фараху и про звезды, и про тайные дома Энканаса, что не светятся, но, тем не менее, присутствуют на небе и об их влиянии на судьбу всего живого. В конце концов, распаленный Ламеранос предложил составить гороскоп самому Фараху. Воспитанник заколебался: не узрит ли Энканас в том оскорбление. За ним и родом его и так числиться множество грехов. Но, припомнив, что сам монарх Сальстана вроде тоже баловался гороскопом, решился.
Ламеранос дотошно выспрашивал воспитанника о месте и времени рождения. С местом заминки не возникло, Фарах знал, что родился в Хазире восемнадцать лет назад. И в какой день – тоже помнил. А вот назвать время появления на свет, – затруднился. Знал, что родился около полудня, но и только. Ученый немного огорчился, но потом сказал, что введет в гороскоп необходимые поправки, и все погрешности будут сведены к минимуму. Он записал все, что услышал от воспитанника на лист плохо выскобленного пергамента. Было видно, что этот листок используют не первый раз. Заметив интерес Фараха к листу, Ламеранос похвастал воспитаннику пачкой прекрасно выделанной белой бумаги. Фарах уже встречался с этим изобретением, в приюте. Бумага была непрочной, сильно страдала от воды и огня и на взгляд воспитанника мало пригодна для письма. Тем более такая, какую он видел в приюте: грязно-желтая, шершавая, с мелкими дырами. Но в отличие от нее, бумага Ламераноса выглядела отлично. Это оказались белые, словно снег, листы, аккуратно обрезанные, с тиснением герба Таграма. Замети интерес подмастерья к бумаге, Ламеранос признался, что он подрабатывает гороскопами, составляя их для знатных особ. Им он рисует гороскопы и пишет предсказания именно на такой бумаге. Для Фараха он, конечно, использует пергамент, иначе выйдет слишком дорого. Извинившись за такую меркантильность, ученый спрятал и бумагу, и пергамент в ящик стола, а потом пообещал, что все будет готово через пару дней.
Разобравшись с предсказаниями, учитель и ученик приступили к тому, ради чего они сегодня встретились – к изучению звездного неба. Фарах с замиранием сердца смотрел в маленький окуляр телескопа, стараясь не шевелиться и не дышать. На первый взгляд, ничего особенного и не увидел, – разве что сияющие точки стали ярче. Но и этого ему хватило. Подмастерье ощущал близость неба, и испытывал восторг от того, что хотя бы чуть-чуть приблизился к звездам. Вместе с тем он чувствовал и смущение. Разглядывая небо, он словно бы подглядывал за богом. С другой стороны – напоминал он сам себе – ведь Энканас сейчас в Мире. И Тайгрен. Небо пустует. Почему бы, в таком случае, не полюбоваться его красотой?
Насмотревшись в телескоп, – до того, что аж заслезились глаза, – Фарах и ученый сели пить горячий чай. Он оказался действительно башминским. То есть дрянным, отдающим сырыми листьями и плесенью. Фарах, не удержавшись, рассказал Ламераносу и про Долину Слез и про чай из Башмина. Ученый искренне расстроился и даже извинился за такое "угощение". Фарах посоветовал ему в следующий раз искать чай Хазирская Роза. Или, на худой конец, обычный Масунский Сбор. Ламеранос, сославшись на забывчивость, стал записывать названия чая на один из листов пергамента, что в обилии валялись на столе, а Фарах принялся рассматривать карту трех государств мира, висевшую на стене. Именно так называли обычно мир на севере, хотя Каван-Сар это саддинат, Сальстан – королевство, а Леаранцы называют свое государство торговой республикой. Но Фарах привык к северному языку, и теперь это название звучало для него вполне обыденно.
Ученый, заметив интерес гостя к карте, поинтересовался, что ему интереснее всего. Фарах, припомнив рассказы Танвара, ткнул пальцем в восточную границу Сальстана. На карте были отмечены все обжитые земли, вплоть до Озера Слез. Но дальше начиналось большое белое пятно, тянувшееся до самого края карты. Ламеранос одобрительно хмыкнул.
– Это интересная тема, – сказал он. – Неизведанные земли, новые животные, дикие племена… Романтика дальних странствий. Настоящий клад для исследователя. В свое время множество ученых и путешественников пытались сделать на этом карьеру, но, увы, у них мало что вышло.
– Это слишком опасно?
– И это тоже. Многие исследователи так и не вернулись из путешествия на восток. Но главная беда, как это не печально, это отсутствие средств. Да, да, одиночкам редко удается совершить открытие. Нужны деньги на экспедиции, нужны люди – опытные путешественники, воины. Нужны припасы и поддержка короля.
– Вроде бы, Озеро Слез не так уж далеко, – осторожно заметил Фарах. – Неужели за столько лет, никто не смог составить хотя бы карту побережий?
– Увы! Одиночки гибнут. А короля не удалось заинтересовать полномасштабной экспедицией. После неудачи Грентора – надеюсь, ты знаешь о ней, – королевский род Сальстана охладел к идее освоения востока. Исследователям только удалось узнать, что к востоку от Озера Слез тянуться густые непроходимые леса, от северных гор до южных. Это огромное пространство, оно не может быть сейчас исследовано. Все сведения были собраны по крупицам, из дневников сотни энтузиастов, не пожалевших сил, времени а иногда и жизни, чтобы исследовать новые земли. Предположительно, далеко за лесами находится большая горная гряда, но, это только слухи.
– А что за ней? – Жадно спросил Фарах, – что там, за грядой?
– Этого никто не знает. И боюсь, никто не узнает никогда.
– Ну почему же! Наверняка, в скором времени, будет организована экспедиция на восток. Учитель, вы же сами говорили, что через пару десятков лет, Сальстан будет остро нуждаться в новых ресурсах. Особенно, если продолжится прирост населения. Это ведь ваши слова, я только их повторяю.
– Да, говорил, – отозвался Ламеранос, потом нахмурился и вздохнул. – Видишь ли, в чем дело, Фарах. Ты парень не глупый. Все схватываешь на лету. Понимаешь, у нашей цивилизации – Мира, как ты говоришь, было достаточно времени для организации экспансии на восток. Но увы… Этого нет и не будет.
– Но почему!
– Потому что нам не дает развиваться вечная война. У нас не хватает сил для роста государств. Пока продолжается противостояние севера и юга, нашему Миру не суждено развиваться дальше. Мы топчемся на месте, живя от одной войны до другой. Войска Тайгрена постоянно нападают на нас, все свободные силы тратятся на оборону. Мы не можем перейти в наступление, нам едва хватает сил на то, чтобы защитить свои дома. Мы как неудачливые торговцы – что наторговали, то и прожили. И все сначала. Нет прибыли. Мы топчемся на месте.
