Сын Сумерек и Света - Авраменко Олег Евгеньевич (лучшие книги онлайн .TXT) 📗
— На все сто, — безапелляционно заявила она. — Опасения отца полностью подтвердились, причём в самом худшем их варианте. Амадис очень дурной король.
Я развёл руки, одновременно пожимая плечами в жесте слепой покорности судьбе.
— Увы, ничего не попишешь. Следующим за Амадисом шёл Александр — а он был бы ещё более дурным королём.
— Александра давно сбросили со счетов, — возразила Бренда. — Да и он сам не желает иметь ничего общего с нашим Домом. Следующим был ты — но ты чересчур увлёкся Сумерками и стал настоящим Сумеречным, что совсем не нравилось детям Света. Ты открыто исповедовал Мировое Равновесие… а не тайком, как мы с Брендоном. В общем, ты не оправдал папиных надежд, и он вычеркнул тебя из списка претендентов на трон и решил сделать своим наследником Брендона. Он принял это решение ещё до того, как ты ушёл в бесконечность.
— В самом деле? Странно. А я ничего не знал.
— В то время об этом знала только мама. — Бренда несколько секунд помолчала, значительно глядя на меня. — Она упорно настаивала на твоей кандидатуре, и из-за её бескомпромиссной позиции отец долго не решался объявить Брендона наследником престола.
— Даже после моего исчезновения?
— Даже после этого. Мама любила тебя больше, чем всех нас вместе взятых, она принимала в штыки любые разговоры о том, что ты, возможно, погиб… И сердце её не обмануло. — Сестра тихо вздохнула. — Хотя в конечном итоге тебя официально признали умершим. Шестнадцать лет назад в Пантеоне был установлен пустой саркофаг с твоим именем, состоялась траурная церемония, а отец произнёс надгробную речь, в которой прямо заявил, что видел тебя своим преемником.
— Ловкий ход! — вырвалось у меня. — Таким образом, он дал всем понять, что Амадис давно вне игры.
— Вот именно. После твоих символических похорон только об этом и говорили. И когда отец, выдержав двухнедельную паузу, издал указ о назначении Брендона наследником престола… гм, с формулировкой: «в связи с констатацией факта гибели сына нашего Артура» — это уже ни для кого не явилось неожиданностью.
— Раз так, то почему Брендон не стал королём?
Ясный взгляд Бренды потемнел.
— Потому что Амадис оказался ещё большим подлецом и негодяем, чем можно было подумать, — гневно ответила она. — Отец рассчитывал лет через двадцать пять — тридцать возвести Брендона на престол, передать все бразды правления в его руки, а самому уйти в тень и спокойно умереть. После завершения Рагнарёка он чувствовал усталость от жизни и понимал, что долго не протянет.
— Это все понимали, — заметил я.
— В том числе и Амадис, а также его мерзкие дружки и любовницы. При известии о назначении Брендона наследником они совсем озверели и сразу же начали бешеную кампанию по его дискредитации. Они активно распускали порочащие его слухи, ему приписывались все смертные грехи, в частности, что якобы он спит со мной. Это была их козырная карта. — Бренда негодующе фыркнула. — И представь себе, многие поверили! Или же сделали вид, что поверили.
— А отец?
— Он хорошо знал нас обоих и понимал, что мы на это не способны. Зато другие наши родственники… Ох, уж эти родственники!
— То есть, семейный совет отказался утвердить назначение?
— Категорически. Эти олухи строили из себя больших моралистов. Впоследствии они горько пожалели об этом — но было уже поздно.
— А отец не пробовал надавить на них?
— Пробовал, но всё безрезультатно. Он давил, сколько было сил… а сил у него оставалось совсем мало. Может быть, тебя удивит это, но ты очень много для него значил, по-своему он даже любил тебя, хотя говорят, что ему было чуждо такое чувство, как отцовская любовь. После твоего исчезновения отец впал в глубокую депрессию, всё чаще стал замыкаться в себе, поговаривали даже, что он тайком смотрел телевизор. Представляешь!
Я зябко поёжился. В моей памяти ещё были свежи детские сказки-страшилки о людях, которые, днями просиживая у «дьявольского ящика», постепенно деградировали и превращались в растения. Конечно, нет ничего плохого в том, чтобы иногда посмотреть хороший фильм или узнать свежие новости из мира, который тебя интересует; в принципе, это так же невинно, как прочитать книгу или газету. Но если копнуть глубже, то подавляющее большинство телепередач призваны скрасить серые, однообразные будни простых людей, утомлённых повседневными хлопотами и борьбой за существование, дать выход их неутолённой жажде новизны, позволить им хоть на время сбросить с себя оковы обыденности. А мы, безсмертные колдуны и ведьмы, не нуждались в таком суррогате полнокровной жизни. К нашим услугам было неисчислимое множество самых разнообразных миров, мы могли воочию увидеть всё, что душе угодно — будь то финальный матч Кубка мира по футболу, вооружённое ограбление банка или взрыв сверхновой звезды, — и нам ни к чему предаваться грёзам о несбыточном перед голубыми экранами. Когда же колдун начинает смотреть телевизор — смотреть по-настоящему, увлечённо, самозабвенно, упоённо, — то это верный признак того, что им овладела апатия, безразличие ко всему на свете, что он потерял вкус к жизни и готовится умереть…
— Так вот, — продолжала Бренда. — Видя, как чахнет отец, Амадис принялся добивать его без жалости и милосердия. Сторонники нашего сводного братца начали клеветать на маму, обвиняя её в супружеской измене. Не забывали и про Пенелопу — всем было известно, какую боль причиняет отцу любое напоминание о твоём прегрешении с Дианой. Как-то Амадис даже собирался привести твою дочь в Солнечный Град — якобы для того, чтобы представить королевскую внучку ко двору. К счастью, мы с Брендоном вовремя прознали о его планах и предупредили деда Януса. Он лично встретил Амадиса в Сумерках Дианы и приказал ему больше не приближаться к Пенелопе. Амадис здорово струхнул.
Я облокотился на стол и обхватил голову руками.
— Господи Иисусе! — простонал я. — Как это гадко!
Бренда удивлённо взглянула на меня:
— Ты стал христианином? Как брат Александр?
Я тихо вздохнул, не отрывая взгляда от дымящейся в пепельнице сигареты.
— Сам не знаю, кто я теперь. Но если и христианин, то уж точно не такой, как Александр… А ты имеешь предубеждение против христиан?
— Вовсе нет. Собственно говоря, после Митры мне ближе всего Иисус. Я живу в христианском мире, а мой муж был католик.
— Так ты замужем?
— Была, — нахмурившись, ответила Бренда. — Мой муж погиб в авиакатастрофе. Он был простым смертным.
— Сочувствую.
Следующие несколько минут мы молчали. Бренда сосредоточенно курила уже вторую сигарету кряду, а я грустно думал о переменах, случившихся в моё отсутствие. Нельзя сказать, что я дружил с Амадисом, но он мне всегда нравился. Когда я был ребёнком, он защищал меня от Александра; а позже, когда я немного подрос, он стал одним из моих учителей, обучал меня этике и основам теологии. В целом Амадис (если не считать его чрезмерного увлечения женщинами) был высоконравственным человеком, и мне горько было слышать, что жажда власти так испортила его…
— Стало быть, после смерти отца Амадис изгнал вас из Дома? — спросил я.
— Мы сами ушли. Сначала я, потом Брендон. Ему было больно смотреть, как все, кому не лень, помыкают Амадисом, государство разваливается, а Дом приходит в упадок прямо на глазах. Кроме того, существовала реальная угроза, что Брендона могли арестовать и обвинить в государственной измене. Амадис очень боится его — ведь отец, вопреки решению семейного совета, не отменил своего завещания, так что права Брендона на престол остаются очень весомыми. А многие наши родственники, которые шестнадцать лет назад ратовали за неуклонное соблюдение права старшинства, впоследствии изменили своё мнение и теперь хотели бы видеть королём Брендона.
— А сам Брендон?
— Ему очень нелегко. С одной стороны, он не жаждет власти, а с другой — не может оставаться безразличным к тому, что творится в Царстве Света. Так что волей-неволей ему приходится быть лидером оппозиции. — Бренда хмыкнула. — Правда, с некоторых пор он отчаянно хочет самоустраниться. Объясняет это тем, что королева Рахиль якобы благотворно влияет на Амадиса.
