Рабыня Гора - Норман Джон (книги онлайн полные версии txt) 📗
— Хватит спорить, — отвечал другой, — ловить давай.
— Ладно.
Да, воины девушку так просто не упустили бы. От воинов девушки не убегают.
Надеюсь, Чанде удастся скрыться.
Я снова тронулась в путь, по-прежнему стараясь пробираться под хижинами, по-прежнему то и дело пускаясь ползком. Ни к чему оставлять следы — изящную ножку рабыни узнают сразу. В какой-то миг я едва удержалась от крика: путь к желанному убежищу лежал через погруженную во тьму улицу, ведущую к центру поселка, и, взглянув вдоль нее, ярдах в ста я увидела костер. Вокруг сидели мужчины — и местные, и мой хозяин со своими людьми. Распластавшись по земле, я переползла на другую сторону и, вздохнув с облегчением, скользнула в спасительную тень под хижинами.
Снова в безопасности. Надолго ли?
Пожалуй, по следам вряд ли найдут. Тут по всей деревне следы босых женских ног — не только моих, здешних рабынь — тоже.
В таком многонаселенном, вдоль и поперек исхоженном поселке проследить девушку по следам, особенно ночью, при свете факела, почти невозможно — на наше счастье, натасканные охотничьи слины в погоне не используются. Таковы условия игры: не сумеют преследователи сами нас разыскать — не смогут потешиться с нами этой ночью. Наш выигрыш — спасение от их грубых рук. И я решила — надо бежать.
Наконец, таясь во тьме, я добралась до вожделенной цели — той окраины села, где стал лагерем мой хозяин со своими людьми, — и поползла среди мехов — на этот раз шатров не разбивали.
Невдалеке послышались неверные шаги и женские рыдания.
— А ну, шевелись, женщина! — раздался голос.
— Да, хозяин, — прозвучало в ответ.
Я застыла едва дыша, сжалась в комок, не смея шелохнуться. Справа, всего в нескольких ярдах, показались какие-то фигуры — человека три. Взгляни они в мою сторону — наверняка бы заметили. Но нет, прошли мимо. Я решилась чуть приподнять голову. Обогнули лагерь, прошли вдоль частокола, повернули к центральному пятачку. Вот она, Чанда. Еле ковыляет, руки связаны за спиной — веревка, что висела на запястье, теперь использована по назначению. Сдернутое платье болтается на бедрах. Плачет. В волосы вцепилась мужская рука, тянет ее вперед что есть мочи. Не терпится им. Тащат волоком, и дела нет, что бедняжка еле поспевает перебирать ногами. Да, ей не позавидуешь. Вырвалась от них, убежала — вот они и взбеленились. Сомневаться не приходится — за такую дерзость они с нее семь шкур спустят. Мужчины строптивости не прощают. Надеюсь, слишком сильно бить не будут. Я видела, как ее притащили в очерченный у факела круг, как связали по рукам и ногам. Потом обгорелой деревяшкой намалевали что-то на ее теле — видно, пометили свою добычу. Этой ночью она будет принадлежать им.
Я заползла в меха, что служили ложем моему хозяину, и наконец вздохнула свободнее.
Неподалеку перекликались мужские голоса.
— Сколько еще сучек на свободе?
— Две.
Значит, кроме меня, не поймана еще одна. Кто же? Я зарылась в меха с головой. Здесь не найдут. Кому придет в голову, что рабыня осмелится прятаться в хозяйских мехах? Да и не решатся эти деревенские увальни шарить по мехам воина. Нет, им жизнь дорога. Так что я спасена. Может быть, во всем поселке это единственное безопасное место. Молодец я! Меха хранили пьянящий запах его тела. Эта волшебная аура обволакивала, кружила голову. Я пригрелась, почувствовала себя защищенной. Нахлынуло возбуждение. Был бы он сейчас со мной! Какими изысканными рабскими ласками одарила бы я его! Как самозабвенно служила бы ему — как лишь ничтожной рабыне под силу. Да, я люблю его. Потому ли я его рабыня, что люблю, или люблю, потому что рабыня? Я улыбнулась. Люблю я его или нет — я рабыня. Принадлежу ему целиком и полностью. Таковы законы этого мира. В его власти делать со мной что угодно. Я бесправна. Все решает он. Он — все. Я — ничто. Он — хозяин. Я — рабыня. Нет тут причины, нет следствия. Я — рабыня, и я люблю. Но наверно, не будь он так силен и властен и не будь я так беспомощна в его руках, вряд ли я смогла бы его так любить.
Снова послышался шум, и снова я замерла в неподвижности. Победные, ликующие мужские голоса. Мгновение спустя я осмелилась выглянуть наружу. Еще одну схватили. Думают, попытается убежать? Так вот это кто. Бусинка. Дюжий детина, взвалив на плечо, тащит ее в круг к факелу. Ноги стянуты веревками от лодыжек до самых бедер выше колена, руки связаны за спиной да еще прикручены к телу. Идущий впереди парень держит привязанную к ее шее веревку, еще один шагает позади, тоже с веревкой, обмотанной вокруг ее левой щиколотки. Целой бандой охотились. Спугнули, наверно, ее из убежища, а потом загнали, как перепуганную насмерть самку табука.
Значит, теперь осталась я одна. Да, ловкости и изобретательности мне не занимать!
Целый ан — да даже дольше! — недвижно лежала я, зарывшись в меха. Иногда мимо проходили юные охотники, но в наш лагерь носа не совали, даже границу его пересечь не решались. Один, неся факел, прошел ярдах в двух-трех от меня, но я не шевелилась. И он не притронулся ни к мехам моего хозяина, ни к каким другим.
Счастливая, разомлевшая, лежала я, закутавшись в меха. Ускользнула! Может, конечно, хозяин будет недоволен, что я спряталась в его мехах. Тогда меня свяжут и высекут. Но все же не думаю, что моя смелость и находчивость раздосадуют его. Знаю: я, бедная рабыня, перед ним как на ладони, прозрачна как стекло. Но только каким-то загадочным образом за последние недели и я больше узнала о нем, научилась распознавать его настроения, предугадывать реакции. Может, дело всего лишь в том, что рабыням свойственно ловить малейший взгляд, малейший жест хозяина, может, эта вечная настороженность вполне естественна для девушки, принадлежащей мужчине: и благополучие, и сама жизнь ее зависят от того, сумеет ли она угодить. Не знаю. Может, это нормальная для разумной девушки бдительность. Только нет ли в этом чего-то большего? Какой-то глубинной подсознательной связи между двумя? Он становился мне все ближе, все понятнее. Пару дней назад, взглянув на него, я вдруг почувствовала, что ему хочется вина, а не паги. Я принесла вино и склонила перед ним колени.
— Может ли девушка предложить хозяину вина? — спросила я.
Он резко вскинул голову.
— Да, рабыня. — И принял чашу.
Временами я чувствовала на себе его взгляд. Однажды, ранним утром, лежа рядом с другими девушками, прикованная на цепь, я проснулась, но не подала виду, что не сплю. Полуоткрыв глаза, я увидела — надо мной стоит он. Накануне вечером он коснулся моих волос, почти нежно, а потом, словно разозлившись на самого себя, ударил меня наотмашь и отослал к Этте — работать. Но меня это не опечалило.
Два дня назад я осмелилась пойти за ним за частокол. Он сидел на камне, один, взгляд скользил по поросшей травой равнине.
— Подойди сюда, рабыня, — позвал он.
— Да, хозяин. — Я встала перед ним на колени, потом приклонила к нему голову. Он позволил.
— Небо, трава… красиво, да? — проговорил он.
— Да, хозяин, — ответила я. Он взглянул на меня.
— И ты красивая, рабыня.
— Девушка рада, если хозяин доволен ею, — потупилась я.
— Почему из женщин Земли получаются хорошие рабыни? — задумчиво спросил он.
— Может быть, — глядя ему в глаза, отвечала я, — потому что из мужчин Гора получаются хорошие хозяева.
И снова он переключился на созерцание травы и неба. Долго сидел недвижимо. Потом встал, будто сбросив наваждение, будто вновь обретя сознание, отрешившись от красот природы, чуждый сантиментам мужчина, а у его ног — я, женщина. Мы одни. Вокруг — море травы. Он стоит у камня. Я перед ним — коленопреклоненная. Он опустил на меня глаза.
— Земная женщина, — сказала я, — готова служить своему хозяину-горианину.
Рассмеявшись, он склонился ко мне и, схватив за плечи, резким рывком опрокинул навзничь в траву. В миг отброшена в сторону та-тира, и — радуйся, земная женщина! — он взял свою рабыню.
Меха откинуты.
— Я знал, что найду тебя здесь, — сказал он.
