Истории Руана (СИ) - Гримайло Станислав Александрович (библиотека электронных книг .txt) 📗

   Хлыщ для проформы повозмущался, но был ловко окручен дворецким и выведен из малой залы. Профессионалы ценны в любом деле.

   - Сегодня нет.

   Рихардо де Лувье задумался: возмутиться или нет? Победила лень, или благодушие, или вкусный ужин. Кто же будет тратить силы, потребные организму на усваивание пищи?

   - Тогда завтра еще раз наведаемся в это прекрасное место. Договоритесь с Академией о времени визита, - и убыл.

   - Лангол? Не молчи, я знаю, ты слышишь... - помолчал. - Не мечтай... Умерли! Все умерли... И ты смотри, договоришься... Вопрос тот же. Кто есть на завтра? Не понял. Как это все заняты? Кем? Когда?

   Я задумчиво изучил бутерброды. Судя по всему, еще на часик задержимся. Намекнуть на ужин?

   ***

   Я с трудом продрал глаза. В голове, с настойчивостью прекрасно отрегулированного механизма - и с его ритмичностью, один ленивый гном постукивает. В бубен... или по любимому шлему, звенящему, аки колокольчик.

   Что мне помешало вчера завалиться вовремя спать? Ах, голова болела и не давала уснуть? Считать скачущих через двухметровый заборчик арахнов надоело - после пятой сотни? Или желание пообщаться "за жизнь" с трезвым и недовольным Лени?

   Вообще такого понятия как "недовольный Лени" в природе не существует. Мастер на все руки всегда в благодушном настроении, с легкой улыбкой на губах, внимательным взглядом. Бутылочка-другая добавляет лишь некую глубину во взгляд, будто на мир смотрит не обычный человек-выпивоха, а неизмеримо мощнейшее существо, практически бог. Ибо у кого еще может быть взор, пронизывающий до самых потаенных уголков души? Лени с такими способностями надо было бы работать в моем родном мире, в одном большом государстве, где неофициально правят именно такие люди. Тихие, улыбающиеся, и постоянно уточняющие: "Хотите поговорить об этом?"

   Трезвый Лени другой. Добрый, ироничный, точный в формулировках и несколько жесткий. Но именно так, как и требуется. Пациенту...

   - Не спится? - меланхолично вопросил Лени, попыхивая трубкой.

   Я не стал отвечать на глупый вопрос, а поглубже вдохнул. Не дым из лениво курящейся трубки, а свежий ночной воздух.

   Сантей уснул... Затихли улицы, погасли огоньки, слегка поскрипывает снег под ногами припозднившихся путников и патрулей стражи. На небе - ни облачка. Яркий диск Камешка, взошедшего в ярчайшую фазу, да мерцающие огоньки видимых простых глазом звезд. Красиво...

   Холодно завтра будет...

   - От головняка есть чего?

   - Топор, - Лени причмокнул губами и продолжил: - Полено, снег, лед. Собрание сочинений мастера Торгнвуда "О любимой кирке" весом с добрый бочонок. Хм... Пожалуй, бутылочка "Огневки" сыщется в схроне.

   - А не столь радикальное?

   Лени сунул руку под полы теплого полушубка и выудил бутылку, молча подал. Я взял, но с опаской. Скрутил пробку, принюхался: легкий тонизирующий запах травок. О как! Простой отварчик-то...

   Сделав пару глотков, вернул тару Лени.

   - Поможет?

   - Вторая дверь справа, слева в углу, за ящиком с барахлом торчит ручка.

   - Где топор я помню, - мрачно отозвался я. Решил посоветоваться:

   - Лени, а вот скажи... Попадаются нелюди... нет, они то люди, но по натуре - точно нелюди! Вертятся под ногами, работать не дают, лезут во все, да советы "умные" подгоняют, а приказы... вешайся.

   - Новое начальство? - прозорливо уточнил.

   - Давай без имен! - строго указал я, продолжил: - Как такого... "хорошего человека" на место поставить? Чтоб наверняка?

   - Задачка... - протянул Лени. Достал из-за пазухи бутыль, хлебнул, спрятал. Пыхнул.

   - Не, Кирилл, объяснить ничего не выйдет. Они ж в других империях витают. Ты ему одно - а он тебе иное, ты ему "да" - а он тебе "нет"... Средство одно - правой, хорошим замахом, да поточнее...

   Впрочем, я тоже пришел к аналогичному выводу. Вот только начальство бить по морде - не эстетично. Да и наказуемо, чего уж скрывать. В любых ситуациях стоит оставаться человеком, используя принципы, принятые всеми в обществе. Да-а, принятые... Хлыщ из мэрии уж точно ими пользуется, только иначе: на свой манер. Извращая саму суть в нужном направлении.

   - Нет. Слишком радикально.

   - Вторая дверь справа, слева в углу, за ящиком с барахлом торчит ручка.

   - И?

   - Это радикально. А по морде - так, фикция.

   - Ну, знаешь...

   - Кирилл, - Лени указал трубкой на дерево, росшее посреди небольшого заднего дворика лавки, - ягодину десять годков тому посадили. Вишь как местечко выбрали? Точно по середке двору, чтобы деревце, когда окрепнет, дом не подкопало, и забор не завалило. А как иначе? Ему же не объяснить - сюда не расти, расти туда! Что выходит? Или ты задаешь приемлемые рамки, или... вторая дверь и ручка за ящиком. Иного не дано.

   - Люди не деревья.

   - Ой ли! - Лени кряхтя повернулся ко мне и пыхнул в мою сторону. - Высоко парящему на желания ниже пролетающих глубоко чихать. Как ягодине на нас с тобою. Ты хоть трактат пиши - не поможет! Да его и читать никто не станет...

   - В цивилизованном обществе...

   - Хлебни, - бутыль мгновенно оказалась у меня перед носом. Я взял и благодарно кивнул.

   - Ты общество не ругай.

   - Да я и не хотел...

   - Неужели? Пока общество... как ты там сказал?.. "цивилизованное", возникают вот такие моменты. Если бы долго не думали, а сразу...

   - Вторая дверь ручка за ящиком.

   - Во! Порядок, знаешь ли, любит строгость. Чтоб, значит, любой элемент хоп... по шее!.. и усе. А так - возня!

   - Воинственный ты сегодня.

   - Горючка кончилась, - тяжко вздохнул Лени. - А без нее...

   - В мире нет порядка? - насмешливо спросил я.

   - Во мне нет. Порядка, - хмуро закончил Лени и отвернулся.

   - В свое время решал проблемы радикальным подходом?

   Лени не отреагировал на риторический вопрос. Лишь отхлебнул да протянул бутыль.

   Я заглянул в дом, содрал с вешалки шубку, древнюю и безразмерную, вернулся на крыльцо. Подстелив, уселся рядом с Лени. Чудная ночь - чего б не посидеть?

   Теперь же мне то решение показалось даже не излишним, а совершенно глупым. Голова... Надо срочно заехать за травками, а потом снова, скрипя зубами, отправиться "на дежурство". Нет, я понимаю: пока отдуваюсь, вся управа работает. Почему я? Приставили б к хлыщу парнишку-посыльного, или кого из молодых парней. Правда, представителю мэрии свита нужна была, а не показуха. Разве мы все - не показуха?!

   Я разозлился. На Капитана, приставившего меня к хлыщу, на парней, попрятавшихся и не предупредивших. Наконец, на Рихардо де Лувье, о пылкой встречей с коим мечтают мои ботинки, мостовая, и памятная ручка за ящиком во второй справа комнате...

   Судя по немногословному и хмурому некроманту, его настроение сегодня с самого утра аналогично не задалось. Только хлыщ, благоухая как толпа девиц, отчего немилосердно захотелось высморкаться да поглубже, узрев наши грустные физиономии, жизнерадостно проорал:

   - Сегодня великий день! Едем к графу Лусскому!

   Большой кабинет. Огромный! Куда там моему отделению. Шикарный ворсистый ковер, в коем утопаешь с каждым шагом, да стол с хозяином сего великолепия где-то в туманной дали... Вблизи стало ясно: кумарит сам граф Лусский, маленький и сморщенный человечек, восседающий в неимоверного размера кресле за шикарным столищем. Мебель для сидения, кстати, выглядит как диван - минимум на троих. А для посетителей радушный граф, заместитель самого Герцога, даже захудалого стульчика не нашел.

   - Мой мальчик! - пропищал граф Лусский, и приветливо распахнул объятия, не пытаясь покинуть пределы шикарного кресла.

   Хлыщ не растерялся: упал в объятия. Облобызались, отпустив похвалы, привычные для такого общества, и пожелав дежурные здравицы, расцепились.