Сияющая Цитадель - Эддингс Дэвид (книга бесплатный формат .TXT) 📗
– Вы знаете меня? – спросил он по-тамульски.
– Самые горы знают имя Анакхи. Подобного тебе не бывало в мире. – Архаичная речь звучала торжественно и книжно. – Мы не несем тебе зла и пришли с миром.
– Я выслушаю то, что вы хотите мне сказать. – Спархок услышал, как за его спиной Сефрения резко, со свистом втянула в себя воздух.
– Мы предлагаем убежище тебе и спутникам твоим, – сказал из тумана голос дэльфа. – Враги окружили тебя, и великая опасность грозит тебе в землях киргаев. Приди в Дэльфиус и вкуси покой и безопасность.
– Щедрое предложение, приятель, – ответил Спархок. – Я и мои друзья вам весьма благодарны. – В его голосе звучало неприкрытое сомнение.
– Нам внятно твое нежелание, Анакха. – Голос из тумана звучал странно, гулко отдаваясь эхом, как будто говоривший находился в пустынном длинном коридоре и звук, долетающий из неизмеримого далека, перекатывается и замирает. – Поверь, что мы не желаем зла тебе и спутникам твоим. Буде придешь ты в Дэльфиус, мы даем зарок охранить тебя. Немногие в сем мире решатся по доброй воле противостоять нам.
– Я слыхал об этом, но такая щедрость поневоле вызывает вопрос: почему, приятель? Мы здесь чужие. С какой стати дэльфам небезразличны наши дела? Что вы надеетесь получить в обмен на свою помощь?
Сияющий силуэт в тумане явно замялся.
– Ты принес в мир Беллиом, Анакха, – к добру или же к злу, сие тебе неведомо. Воля твоя более тебе не принадлежит, ибо Беллиом преклоняет ее к собственным устремлениям. Ни ты, ни судьба твоя отныне не принадлежите миру сему. Судьба твоя и предназначение твое суть творение Беллиома. Говоря истинно, нам безразличны и ты, и спутники твои, ибо дружескую помощь нашу предлагаем мы не тебе, но Беллиому, и от Беллиома испросим мы ее цену.
– Довольно откровенно, – пробормотал Келтэн.
– Опасность, тебе грозящая, более велика, нежели ты полагаешь, – продолжал сияющий силуэт. – Беллиом есть величайшее сокровище во вселенной, и существа, непостижимые разумом твоим, жаждут завладеть им. Беллиомом, однако, нельзя обладать помимо его воли. Он сам избирает себе обладателя, и избрал он тебя. В твои руки предался он, и через слух твой должны мы говорить с ним и предлагать ему нашу мену. – Говоривший помолчал. – Обмысли же то, что услышал от нас, и отбрось подозрения. Успех либо неуспех твой в завершении Беллиомова замысла зависеть будет от того, примешь ли ты нашу помощь или же отвергнешь ее, – а мы истребуем свою плату. О сем еще поговорим мы позднее.
Туман забурлил, сгустился, и сияющие фигуры поблекли и растаяли в нем. Порыв ветра, ледяного, как зима, и сухого, как пыль, пролетел по пустыне, и туман затрепетал, забился, крутясь и сплетаясь зыбкими вихрями. А затем исчез, и с ним исчезли сияющие.
– Не слушай их, Спархок! – звенящим голосом проговорила Сефрения. – Даже не думай над тем, что он сказал! Это обман!
– Мы не дети, Сефрения, – сказал Вэнион своей возлюбленной, – и не настолько доверчивы, чтобы принять на веру слова чужаков, – тем более дэльфов.
– Ты их не знаешь, Вэнион. Их речи – мед, что заманивает в ловушку несторожную муху. Спархок, ты должен был уничтожить их!
– Сефрения, – с тревогой проговорил Вэнион, – в последние сорок лет ты только и делала, что вцеплялась в мою правую руку, мешая мне поднять меч. Отчего это ты вдруг изменилась? Что сделало тебя такой кровожадной?
Она в упор, враждебно взглянула на него.
– Ты не поймешь.
– Это увертка, любовь моя, и ты знаешь меня достаточно хорошо, чтобы понять, что ты не права. Возможно, дэльфы и не были откровенны с нами до конца относительно своего предложения, но они не были и враждебны и ничем нам не угрожали.
– Э-э… лорд Вэнион, – деликатно вмешался Улаф. – Не думаю, чтобы хоть кто-то в мире, будучи в своем уме, стал угрожать Спархоку. Неразумно угрожать человеку, который держит в руке Беллиом, – и это, полагаю, понимают даже те, кто светится в темноте и превращает врагов в слизь одним прикосновением.
– Именно это я и имела в виду, Вэнион, – подхватила Сефрения. – Дэльфы побоялись напасть на нас из-за Беллиома. Это единственное, что может удержать их на расстоянии.
– Но они и так держались на расстоянии и не представляли для нас опасности. Почему ты хотела, чтобы Спархок убил их?
– Я их презираю! – прошипела она.
– Почему? Что плохого они тебе сделали?
– Они не имеют права на существование!
– Все имеют право на существование, даже осы и скорпионы. Ты сама столько лет втолковывала этот урок кровожадным пандионцам. Что же заставило тебя переменить свои взгляды? – Сефрения отвернулась от него. – Пожалуйста, не упрямься. С тобой что-то не так, а твои беды – это мои беды. Давай вытащим твою проблему на свет и взглянем на нее вместе.
– НЕТ! – И она, круто развернувшись, ушла.
– У этой истории нет реальной основы, – говорил Итайн, когда они ехали по бесконечной пустыне, протянувшейся под пасмурным небом.
– Такие истории обычно самые лучшие, – заметил Телэн.
Итайн коротко улыбнулся.
– В тамульской культуре всегда существовало немало преданий о сияющих. Вначале это были обыкновенные страшные рассказы, но есть в тамульском характере черта, которая заставляет нас доводить все до крайностей. Примерно семьсот лет назад некий не слишком одаренный поэт решил переделать легенду. Вместо того, чтобы сосредоточиться на ужасе, исходящем от дэльфов, он предался сентиментам и углубился в их чувства. В дурных виршах он многословно оплакивал их одиночество и отверженность. К несчастью, он обратился к пасторали, и к прочим его выходкам прибавилась слезливая сентиментальность этого жанра. Самым знаменитым его трудом стала длиннейшая поэма под названием «Ксадана». Ксадана была дэльфийской пастушкой, которая влюбилась в обыкновенного юношу, тоже пастуха. Поскольку они встречались при свете дня, все было прекрасно, но каждый вечер Ксадана вынуждена была скрываться, дабы не выдать возлюбленному своей истинной природы. Это в высшей степени длинное и скучное творение, изобилующее мрачными многословными пассажами, в которых Ксадана сетует на свою горестную участь. Словом, чудовищная стряпня.
– Судя по тому, что говорили прошлой ночью эти туманные существа, они сами называют себя дэльфами, – заметил Бевьер. – Если тамульская литература также использует это слово – нет ли здесь какой-нибудь связи?
– Быть может, и есть, сэр рыцарь, – отозвался Итайн, – но свидетельств ее не сохранилось. Предания происходят из глубокой древности, и я сомневаюсь, что все они порождены убогой фантазией третьесортных рифмоплетов. Считается, что город Дэльфиус расположен в уединенной долине высоко в горах Южного Атана. Дэльфы якобы принадлежат к тамульской расе и находятся в дальнем родстве с атанами, хотя и не обладают их гигантскими размерами. Если верить нашим поэтам – хотя лучше не верить, – дэльфы были мирным пастушеским народом, который вслед за своими стадами вошел в эту долину и оказался в западне, когда сошедшая лавина перекрыла единственную тропу, ведущую во внешний мир.
– Такое вполне возможно, – заметил Улаф.
– Зато дальше эта история громоздит одну нелепость на другую, – сухо сказал Итайн. – Нам сообщают, что посреди долины имеется некое озеро и оно-то и стало источником дэльфийской странности. Это озеро светится, а поскольку других источников воды в долине нет, дэльфы и их скот вынуждены пить из него и купаться в нем. История утверждает, что очень скоро и они сами начали светиться. – Он едва заметно усмехнулся. – Должно быть, они недурно экономят на свечах.
– Но ведь так не бывает, верно? – скептически осведомился Телэн. – Не могут люди светиться в темноте только потому, что они что-то съели или выпили.
– Я не ученый, молодой господин, так что можешь не спрашивать меня, что возможно, а что невозможно. Быть может, причиной этого свечения был какой-то минерал или, скажем, водоросль. Довольно искусное объяснение воображаемого явления.
