Камень Чародея - Сташеф (Сташефф) Кристофер Зухер (бесплатные книги полный формат .txt) 📗
Закончил песню моллюск-сопрано:
— Как прекрасно! — прошептала очарованная Гвен. — Эта ваша песня просто прекрасна.
Но Корделия нахмурилась.
— Мелодия мне знакома, но слова-то новые.
— Правильно говоришь, — подтвердил моллюск-баритон. — Сначала мы услыхали мелодию. Позже появились слова, но нам они не понравились, поэтому мы стали на этот мотив петь другие слова, которые услышали чуть погодя.
Род поморщился.
— Не уверен, что мне понравилась мысль этой песни.
— Ох, ты всегда не даешь спокойно порадоваться! — надулась Корделия. — Разве тебе не достаточно ответа девушки?
— Достаточно, — ответил Род, — если ты его не забудешь.
— Это действительно музыка мягких камней, — сказал Грегори. — Но ведь в музыке твердых ты не найдешь удовольствия?
— Почему бы и нет, брат? — спросил Джеффри.
— Такую я по крайней мере понимаю: похожа на песни армии на марше.
Моллюски сразу отбили сильный быстрый ритм и запели:
— Минутку, — встрял Род, но музыка заглушила его слова.
— Я определенно, — заявил Род, — нахожу это отвратительным.
— Почему? — поинтересовался моллюск-баритон. — Ты же еще не стар.
Род ошеломлен но застыл, потом сумел закрыть рот. Корделия хихикнула. Род мрачно посмотрел на дочь, потом неуверенно сказал Гвен:
— Если подумать, я в общем согласен с чувствами последнего куплета.
Жена внимательно посмотрела на него.
— И я согласен, красиво, — поддакнул Джеффри. — Но ты все равно ничего не можешь поделать с этими ритмами, которые отбивают твердые камни!
— Ха, но мы слышали от них и хорошие песни! — воскликнул другой моллюск-баритон. — Ну, может, девять из десяти бесполезны, но разве то же самое не справедливо по отношению ко всему остальному? Достойна уважения только десятая часть.
Между тем запел моллюск-тенор, и Рода поразила эта песня.
Она была подобна прибою на каменистом берегу, ветру над замерзшей тундрой.
Словно древний локомотив, с ревом несущийся по голой равнине.
Всю ее пронизывал настойчивый ритм, который переходил в каскад звонких звуков, а тенор запел:
Прозвенел и стих последний аккорд. Гэллоугласы сидели ошеломленные.
Наконец Род откашлялся и сказал:
— Да. Мне кажется, это хорошо.
— Удивительно! — выдохнула Корделия.
— Никакая музыка не хороша и не плоха сама по себе, — послышался бас. — Важно то, как ее воспринимают люди.
— У каждой музыки есть своя цель, — наставлял один из моллюсков. — И у каждой формы музыки свой размер.
— Но ведь есть еще слова, — возразил Род. — В некоторых песнях слова отвратительны!
Но тут послышался голос Фесса:
«Всегда существовали люди, которые использовали музыку во зло. Напомнить о древних гимнах кровожадным богам? Или о чудовищных пеанах средневековых ведьм?»
— Или о песнях сирен, — кивнул Род. — Да, я тебя понимаю.
Магнус спросил у моллюсков:
— А чьи слова вы поете? От камней я таких не слышал.
— Еще бы, — отозвался моллюск-тенор. — Это слова древних поэтов. Но мы их узнали от одной ведьмы, которая рассеивает эти музыкальные камни.
— За музыкальными камнями стоит какая-то ведьма? — Род напрягся. — Кто она? Где?
— Здесь, на западном берегу, но севернее. Ее зовут Убу Маре.
— Убу Маре? — Род переглянулся с Гвен. — Ну, по крайней мере, теперь у нас есть имя.
Гвен покачала головой.
— Никогда раньше о такой не слышала, милорд.
— Еще услышишь, — пообещал Род. — Пошли, дети, пора начинать охоту.
— Ох, еще нет, папа! — возразила Корделия, и Магнус поддержал сестру:
— Правда, папа! Давай послушаем еще хоть одну песню.
— Это недолго, супруг, — коснулась его руки Гвен. — И бедные дети должны отдохнуть.
— Ну… ладно, — Рода нетрудно было уговорить: он тоже не очень-то торопился к новому походу сквозь ад.
И моллюски снова запели — на этот раз балладу о смотрителе маяка, быструю и легкую. Дети закивали в такт, а Грегори, лежа на животе и поставив подбородок на руки, притопывал пальцами ног.
— Хорошая музыка очаровывает, — прошептала Гвен, — а эта музыка полна очарования.
Резкий крик разорвал ткань песни, люди на берегу тоже вразнобой что-то завопили.
Гэллоугласы удивленно подняли головы.
Из рощи выкатились два самых странных животных, каких им только приходилось видеть: ростом в четыре фута и толщиной тоже в четыре, похожие на поросшие шерстью шары, с толстыми, подобными пням ногами и мохнатой пятнистой шкурой. На вершине каждого шара сверкали глаза, сразу над длинным заостренным носом. Они неуклюже брели к воде, и моллюски тоже закричали от ужаса.
— Не бойтесь, мы вас защитим, — быстро сказал Джеффри. — Чего вы испугались?
— Этих зверей! — воскликнул один моллюск. — Ты их никогда не видел?
— Никогда. А что страшного в глупых животных?
— Их носы! — закричал моллюск. — Они высосут нас, вырвут нас из наших домиков.
— Ни за что, пока мы вас охраняем, — успокаивала их Корделия. — Но что это за звери?
— Это пожиратели моллюсков!
Крестьяне тем временем напали на страшилищ, вооружившись дубинами и криками, но округлые звери словно не заметили этого. Они с плеском погрузились в воду.
— Бейте их, дети! — крикнул Род.
Магнус и Джеффри взвились в воздух, извлекая мечи. Они яростно лупили пожирателей моллюсков, пытались перевернуть их, но звери по-прежнему как будто ничего не замечали. Не замечали они и того, что Корделия осыпала их камнями и палками с берега. Наконец Джеффри потерял терпение и, спикировав, как бомбардировщик, изо всех сил хватил зверя по загривку, но тут взметнулся длинный тонкий нос и смахнул его словно муху. Джеффри с плеском плюхнулся в воду, и зверь всей своей тушей навис над ним. Гвен гневно вскрикнула, пронеслась над водой, как ракета, и врезала по змеиному носу метлой. Нос отскочил.
