Глоток мрака - Гамильтон Лорел Кей (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
Копье вспыхнуло слепящей белизной; я заморгала, перед глазами поплыли пятна. Древко копья сделалось серебряным – не таким блестящим, не таким иномирным. Мистраль смотрел на него как на чудо – оно и было чудом. Он умел призывать молнии, а с копьем в руке, как утверждают легенды, сможет вызывать и насылать грозу.
Следующая дева направилась к Дойлу. Он много лет владел волшебным мечом и двумя кинжалами, но я просила оружие для всех нас, и не стоило теперь привередничать. Впрочем, то, что лежало в руках скелета, не походило на оружие. Это был изогнутый рог, принадлежавший неизвестному мне животному. Черный рог, от которого так и веяло древностью, висел на перевязи, чтобы носить его через плечо.
Раздался вопль, и возле нас приземлился огромный летун, что дрался с Тарлахом. Я успела лишь мельком подумать, куда делся Тарлах, и тут летун, претендент на царский трон слуа, схватил то, что лежало в руках у скелета.
Дойл не стал его останавливать. Никто из нас не стал.
Глава двадцатая
Четырехпалая рука летуна схватила древний рог. Широко и свирепо улыбаясь, летун вскинул его ввысь. Кое-где послышались крики одобрения, но большинство молчало и ждало. Слуа знали, что это за рог. А знал ли претендент?
Он повернулся к нам, торжествующе улыбаясь, но тут улыбка померкла. По лицу с едва прорисованными чертами пробежало сомнение, глаза расширились, он прошептал: «Нет!» – и закричал.
Он кричал и кричал, крик перешел в вопль, эхом отдавшийся от стен. Летун рухнул на песок, но рог не выпустил – не мог выпустить. Он покатился по земле, корчась и вопя. У нас на глазах разрушался его мозг.
Когда он затих, только чуть подергиваясь, Дойл подошел к нему, опустился на колени и вынул черный рог из руки несостоявшегося царя. Рука обмякла и хватка ослабела.
Подняв рог, Дойл перекинул перевязь через голую грудь. Он оглядел собрание слуа, и раздался его глубокий бас:
– Это рог черной луны. Рог охотника. Рог безумия. В давно минувшие дни он был моим. Коснуться его может только охотник из Дикой охоты, и только когда им владеет магия охоты.
Кто-то из толпы крикнул:
– А почему ты его можешь держать?
– Потому что я – Охота. А Охота – это я.
Я не совсем поняла значение его слов, но толпу это вроде бы удовлетворило. О деталях я спрошу позже – или не спрошу. Может быть, другого ответа у него нет.
На лестнице осталась еще одна дева-скелет. В руках у нее был плащ из перьев. Пошла она не к нам, а через арену – к Тарлаху, бесформенной грудой лежавшему на песке. Я шагнула к нему, но Шолто схватил меня за руку. Подожди, как будто говорил он, и он был прав. Но я знала, что могу призвать чашу и с большими шансами спасти Тарлаха, и смотреть на медленное, размеренное движение скелета в изысканном платье было нелегко.
Дева опустилась на колени у тела поверженного летуна и накрыла его плащом. Встав, она все так же медленно прошествовала к своим подругам, стоявшим в молчаливом ожидании.
На миг я подумала, что он ушел так далеко, что никакому легендарному артефакту уже его не вернуть, но перья колыхнулись, и Тарлах поднялся на неверных ногах, облеченный плащом из перьев. Несколько мгновений он стоял, и кровь блестела на ранах, яркая на белом животе. И вдруг он бросился в воздух – уже не летун, а серый гусь. Другие летуны тоже рванулись ввысь, и громадный купол вдруг наполнили перекликающиеся гуси. Потом, дюжина за дюжиной, они приземлились на арену, и снова стали ночными летунами, коснувшись земли.
Тарлах сказал:
– Царю не нужно будет скрывать нас гламором во время охоты. Мы сможем таиться сами.
Он поклонился своим бескостным поклоном, и его примеру последовали другие летуны. Сотней гигантских скатов-мант они преклонили колена, которых у них не было – но тем изящней вышел поклон.
По скамьям вокруг нас прошло какое-то движение, и вдруг я поняла, что все нам кланяются. В порыве благоговения они падали на колени или на то, что их заменяло.
Первым крикнул Тарлах:
– Царь Шолто! Царица Мередит!
Клич немедленно подхватили другие глотки, и вот уже он несся со всех сторон:
– Царь Шолто! Царица Мередит!
Я находилась в единственном дворе фейри, где царицу выбирает народ, и народ слуа высказал свое решение. Вот я и стала властительницей фейри, только не в том дворе, где думала править.
Глава двадцать первая
Вся мебель в кабинете Шолто была из темного полированного дерева – мореного до такой черноты, какой только возможно добиться, не погубив древесину. Отделка стен – однотонные деревянные панели. Над большим письменным столом висел гобелен. Он давно выцвел, но рисунок еще был виден: клубящиеся в небесах облака, несущие тварей со щупальцами и многое еще, что лучше оставить для фильмов ужасов. Внизу, на земле – фигурки бегущих в ужасе людей. Кто не бежит, тот стоит, закрыв глаза руками, и только одна фигурка – женщина с длинными желтыми волосами – стоит и смотрит на облака. В детстве я часто разглядывала этот гобелен, пока мой отец обсуждал с Шолто деловые вопросы. Я помнила из тогдашних расспросов, что гобелену почти столько же лет, сколько ковру из Байё, и что белокурая женщина зовется Гленна Безумная. Она выткала несколько гобеленов с изображением того, что увидела, когда Дикая охота пронеслась над ее деревней. Чем дальше уходил от нее разум, тем причудливей становились ее гобелены.
Я смотрела на то же самое, что свело Гленну с ума, и даже глазом не моргнула. Что это – действие шока? Или благословение Бога и Богини? Или мои потери наконец добрались до моего разума?
За спиной у меня стоял Дойл, обнимая руками за талию и прижимая к себе. Его вес и реальность были для меня как спасательный трос. Я покидала волшебную страну по многим причинам, по причинам веским, но в глубине души я признавала, что одной из главных причин был он. Может быть, так повлияла смерть Ба, но я решилась променять трон на Дойла и моих еще нерожденных детей.
Мужской голос на другом конце телефонной линии заставил меня вздрогнуть. Мне долго пришлось ждать, пока его найдут. Наверное, они не поверили, что я та, за кого себя выдаю.
Дойл обнял меня крепче, отчего пульс у меня немного успокоился.
– Говорит майор Уолтерс. Это действительно вы, принцесса?
– Да, это я.
– Мне сказали, что вам нужен полицейский эскорт, чтобы выехать из страны фейри.
Усик розовой лозы из моего венка изогнулся вниз, добираясь до телефонной трубки.
– Все верно.
– Вам известно, я полагаю, что стены вашей больничной палаты растаяли. Свидетели говорят, что вы и его величество царь Шолто вылетели оттуда на крылатых лошадях, но почему-то парни из мобильного резерва, которые стояли в охране за дверями палаты, ничего не заметили, пока вы не улетели за пределы видимости, а потом дыры в стенах внезапно появились у них перед глазами.
Голос его звучал невесело.
– Майор Уолтерс, мне очень жаль, что я причинила столько хлопот вашим подчиненным из мобильного резерва, а также всем прочим, но поймите: у меня тоже ночка выдалась не из легких.
Мой голос едва заметно дрогнул, пришлось перевести дыхание парой глубоких вдохов. Я не сорвусь. Царицы не срываются.
Дойл поцеловал меня в макушку, прижался щекой среди роз и омелы короны.
Розовый усик плотно обвился вокруг трубки, потянул.
– Вы пострадали?
– Не физически.
– Что случилось, принцесса? – спросил он более участливым тоном.
– Мне нужно уехать из страны фейри, майор Уолтерс. Настала пора выйти из-под вашей юрисдикции. В Сент-Луисе расстояние между мной и родственниками слишком мало.
Усик потянул сильней, словно пытался отобрать у меня трубку. Страна фейри дала мне корону царицы этого холма и не хотела отдавать меня миру людей.
– Прекрати! – приказала я шепотом.
– Вы что-то сказали, принцесса?
– Ничего, прошу прощения.
– Какая помощь вам нужна?
Дойл попытался размотать усик. Он хотел было действовать двумя руками, но я вернула одну его руку себе на талию, и ему пришлось работать одной.
