Рыцарь - Вулф Джин Родман (книги онлайн полностью .TXT) 📗
Глава 25
ПУНКТ ПЕРВЫЙ
Когда я вернулся обратно к дуриановому дереву, эльфийские девы лежали на траве бок о бок, такие неподвижные (если не считать развевающихся волос), что я испугался, уж не умерли ли они. Я называю их эльфиискими девами, а не химерами, поскольку именно таковыми они теперь и были. В них ничего не осталось от химер. Убедившись, что они все еще дышат, я показал Гарсегу кубок, найденный под деревом, и спросил, о нем ли он говорил. Гарсег ответил утвердительно, и я спросил:
– Мне принести воды?
– Вреда от этого не будет, если только вы хорошенько его вымоете.
Подойдя к ручью, я старательно протер внутренние стенки кубка взятым со дна песком. Мутное грязное стекло вскоре засверкало. Тогда я тщательно ополоснул сосуд и набрал в него чистой холодной воды.
Я приподнял голову одной из эльфийских девушек – кажется, Ури – и поднес кубок к ее губам. Гарсег наблюдал за нами с совершенно бесстрастным лицом. Не улыбался, не хмурился – просто наблюдал.
– Когда солнечный свет упал на ногу Дизири, – сказал я, – она не почувствовала боли.
– И поэтому, – кивнул он, – вы решили, что можете притащить сюда Ури и Баки без вреда для них. Освободить от власти Сетра и вернуть им первозданное обличье. Я все понимаю. Но с чего вы взяли, что верхушка башни достигает вашего Митгартра?
– Ну, когда они схватили меня и понесли вверх, я решил, что они направляются именно в Митгартр, – сказал я. – Сперва я подумал, что они хотят просто убить меня, сбросив вниз с высоты, но они могли сделать это, и не поднимаясь выше. Поэтому я решил, что они тащат меня в свое гнездилище на самом верху башни, где я сумею разделаться с ними, когда они попытаются меня съесть. Только одна вдруг испугалась и отпустила мою ногу, а когда я сам справился со страхом, я задался вопросом, что это значит. Я вспомнил о солнечном свете и понял, что химера утрачивает способность летать, коли превращается обратно в эльфа. Только в Эльфрисе нет никакого солнца, поэтому если химера подумала, что мы приближаемся к солнцу, значит, мы приближались к Митгартру.
Тут Баки села. Тогда я не знал, кто именно из них сел, но сейчас знаю, что Баки.
– Какое блаженство – летать! – сказала она слабым голосом, прижимая ладони к вискам. – Я когда-нибудь смогу летать снова?
– Ты можешь принять обличье химеры, когда пожелаешь, – сказал Гарсег. – И сбросить его, когда пожелаешь.
Я увидел, что она не поняла, и сказал:
– Ты снова свободна. – И поднес к ее губам кубок с водой.
– Нет, господин. – Она улыбнулась вымученной улыбкой, и я чуть не расплакался от жалости к ней. – Я не свободна и не хочу свободы. Теперь у меня новый хозяин.
– Она твоя рабыня, – заметил Гарсег. – Как я и предупреждал.
– По-моему, ты не обещала служить мне, – сказал я. – А если и обещала, то были лишь слова. Ты мне не присягала и не давала никаких клятв.
– Г-господин, вы ошибаетесь. Я присягнула в сердце своем, где вы не могли меня слышать.
Потом я задал вопрос насчет моряков, поскольку по-прежнему думал о костях, найденных под лаймовым деревом. Я спросил Гарсега, не увидели ли они остров точно так же, как мы с ним, и не взобрались ли на вершину башни.
– Вот остров, который они видят. – Гарсег повел вокруг рукой, поясняя свои слова.
Вторая эльфийская дева, по-прежнему лежавшая неподвижно, сказала:
– В-вы видели не все, к-когда находились в Эльфрисе, господин.
– Ну положим, я не видел верх или другую сторону башни, хотя вряд ли это имеет большое значение. От вас, эльфов, остаются кости, как от нас, когда вы умираете?
Они обе хором сказали «нет», а Гарсег поинтересовался, почему я задал такой вопрос.
– Когда я нес на руках Дизири, она казалась мне обычной женщиной. Я говорил тебе об этом?
– Нет, – ответил Гарсег. – Как и ваш пес, который, когда я не выразил желания прийти и исцелить вас, доверительно сообщил мне, что вы часто говорили о своей любви к ней.
– Ты думал, что я вас испугаюсь? – спросил я.
– Нет, я боялся, что вы наброситесь на нас и попытаетесь убить, как делали многие представители вашего племени.
– Что ж, твои опасения не подтвердились. Так или иначе, я никогда прежде не носил на руках женщину и ожидал, что она будет гораздо тяжелее. А она весила не больше маленького ребенка, хотя и была… Ну, ты понимаешь. – Я начертил руками перед собой две плавные кривые линии.
Гарсег улыбнулся:
– Вы нарисовали в воздухе нечто вроде виолончели.
– Тебе лучше знать. Дело в том, что мне это нравилось, но настоящая Дизири была совсем другой. А в таком виде она мне страшно нравилась.
– Просто она хотела вам понравиться.
– Наверное. Только сейчас я нашел кости под деревом, где ты велел поискать мне сосуд, и подумал, что это останки одного из нашедших остров моряков, поскольку эльфы почти невесомые и меняют обличья. Но я хотел, чтобы ты подтвердил мое предположение.
– Не могу, – сказал Гарсег.
– Послушай, если это человеческие кости…
– Это кости женщины. Еще до вашего пробуждения я отыскал тазобедренную кость. По ней всегда можно определить половую принадлежность.
– Вряд ли ты особо разбираешься в таких вещах.
– Поскольку мы не видим человеческих костей? Хотелось бы мне, чтобы вы были правы. Вы считаете также, что, хотя ваши мужчины иногда вступают в связь с эльфийскими девами, мы, эльфийские мужчины, никогда не пользуемся благосклонностью ваших женщин?
Теперь уже Баки громко попросила пить, и я принес воды ей тоже. Руки у нее тряслись так сильно, что мне самому пришлось поднести кубок к ее губам. Пока она пила, я думал о Гарсеге и о том, что он сказал и каким тоном. А когда она напилась, я сказал, что, конечно, это меня не касается, но интересно знать, имел ли он когда-нибудь дело с девушками из человеческого племени.
– Да. И видел их кости.
– Мне очень жаль. – Я не нашел других слов.
– Мне тоже. Вы еще очень молоды, сэр Эйбел. Вам предстоит понять, что жизнь – жестокая штука.
– Давай не будем делать ее еще хуже. Ты хотел спуститься со мной в хранилище оружия сейчас?
Гарсег отрицательно потряс головой.
– Хорошо, поскольку я не оставлю Ури и Баки, покуда они не оправятся немного.
Тут Баки прошептала:
– Я пойду с вами.
– Разве что до хранилища. Думаю, это тебе по силам.
– Куда бы вы ни пошли, господин. – Голос Баки звучал так слабо, что я едва разбирал слова.
Такой голос, наверное, не испугал бы никого, но меня испугал.
– Ты имеешь в виду, что собираешься сражаться с Кулили? – спросил я. – Но это же безумие!
– Куда бы вы ни пошли…
– Не спорьте с ней, сэр Эйбел, – сказал Гарсег. – Вы ее утомляете.
– Хорошо. – Мысли переполняли мой ум, мешались и путались, но я все равно пытался размышлять. – Ты сказал, что я еще очень молод, и ты прав. Я гораздо моложе, чем ты думаешь. Я не помню, говорил ли тебе, что прежде был в Эльфрисе дважды, только про первый раз ничего не помню. Похоже, сейчас у нас много свободного времени, поэтому я хотел бы рассказать тебе.
– Ну так рассказывайте.
– Как я сказал, я ничего не помню. Я не то чтобы потерял счет времени, я вообще все забыл начисто. Я не знаю, с кем я общался и что делал. Я сказал об этом женщине по имени Парка, когда вернулся оттуда. Похоже, она из племени оверкинов или что-то вроде. Ты знаешь ее?
Гарсег помотал головой.
– Она сказала, что я должен знать о причиненных эльфам обидах и рассказать о них людям здесь. Ты знал меня, когда я был в Эльфрисе в первый раз?
– Нет. По-вашему, эльфы стерли воспоминания из вашей памяти?
– Мне так кажется.
– Я лично не уверен, – задумчиво проговорил Гарсег. – Представляется более вероятным, что это сделало существо, которое вы называете Паркой. Зачем эльфам жаловаться вам, а потом заставлять вас все забыть?
– Я сказал Парке, что они мне не понравились, и она нисколько не разозлилась.
