Хорал забвения - Бир Грег (серия книг .TXT) 📗
Палка остановилась, и Майкл пробуравил маленькую точку — конец стихотворению. Нечто подобное он написал примерно год назад, после концерта Рики Ли Джонс. Но то стихотворение было цветистым и печально-слащавым, как слабое подражание Вордсворту, а это вышло блеклым, безвкусным. Далеко не шедевр. Майкл нахмурился.
И прежде ему иногда казалось, что не он настоящий автор стихов, как будто «радио Смерти» распределяло произведения между разными людьми и наугад. Сейчас это ощущение было особенно сильным. Не он сочинил это стихотворение. Кто-то подслушал его «внутреннюю речь» и преобразовал ее в поэтические строки.
Рука опять потянулась к палке и приписала под стихотворением:
«Надо спросить».
О чем? Кого?
Ребусы. Головоломки.
Он уронил палку. Буквы собрали в своих крошечных руслах и берегах все искристые крупинки земли. Теперь они поблескивали в полумраке. Не Майкл их написал. Это сильно походило на беседу с невидимкой.
— Человеческий детеныш!
Оставив на земле светящиеся слова, он попятился к выходу и поднял тростниковый занавес. Перед домом стояла Спарт.
— Да?
— Сегодня у тебя не будет занятий, — объявила она.
Он встал и ощутил прохладный ветерок.
— И что же?
— Ты не в тюрьме. Только не привлекай больше внимание Ламии и не говори, что решил смыться. У Владыки Фитиля всюду уши. — Она ухмыльнулась. — Когда у тебя нет занятий, можешь отсюда уходить. Без нас. — Она многозначительно огляделась по сторонам. — Кстати, куда пойдешь? Только недалеко. Недалеко.
— Может, в Проклятую долину? Туда, где мы встретили Бири? — спросил он.
Спарт рассмеялась.
— Ишь ты какой шустрый! Пока не стоит.
Она, конечно, была права.
— А чему вы будете сегодня учить Бири?
Спарт приложила палец к губам.
— Человеку это знать не полагается.
Она ушла, и Майкл опустил полог и снова обратил взор к словам на земле. Они уже не светились. Майкл хотел было стереть их ногой, но передумал и достал из тайника под кровлей книгу. Она случайно раскрылась на длинной поэме Джона Китса «Ламия», которую Майкл прочел несколько лет назад и забыл. Поэма не дала никаких ключей к разгадкам тайн Царства, не сказала ничего существенного о Ламии, лишь вызвала новые вопросы. Откуда у великанши это имя? Она ничуть не похожа на змею.
Разве что… Ламия сбрасывает кожу. Майкл закрыл книгу и опустил в недавно пришитый карман.
На пригорке, похоже, никого не осталось. Во второй раз у Майкла возникла безумная идея тайком понаблюдать за Журавлихами и Бири. Наверное, легче было бы в одиночку пересечь Проклятую долину.
И Майкл отправился в Полугород.
Приближаясь к базарной площади, услышал шум. Три высоких гибрида, в том числе стражник, который однажды встретил Саварина и Майкла на околице Полугорода, из ворот рынка свирепо глазели на толпу. Разговор шел на каскарском языке, и, похоже, страсти накалялись.
Элевт с опущенной головой стояла в стороне. Майкл подошел к ней.
— Что происходит?
— Я больше не управляю рынком. — Она попыталась улыбнуться, но губы не слушались. — С тех пор как забрали Лирга, порядка нет и в помине. Так решил совет гибридов.
Майкл посмотрел на стражников и толпу и почувствовал, что краснеет.
— Что теперь будешь делать?
— Мне выделят новый дом, а управляющим рынком назначат другого. Я должна переехать.
— Можно что-нибудь изменить?
— Нет, что ты! — Казалось, одна лишь мысль о протесте ужаснула ее. — Решения совета — закон.
— Кто там главный?
— Халдан. Но он подчиняется Элионсу, ведь тот следит за всем в Землях Пакта, особенно в Полугороде.
— Я способен чем-нибудь помочь?
Она дотронулась до его щеки.
— Нет. Мне поручат другую работу. По способностям.
Майкла снова кольнула совесть.
— Я уже быстрее учусь, — сказала она спокойно. — Скоро смогу делать то, что умеет молодой сидх.
— Ты имеешь в виду волшебство?
— Да. Майкл, а не сходить ли нам сегодня… — В ее взгляде было такое отчаяние, что Майкл не мог его вынести. — На речку. Кажется, будет тепло… Можно искупаться.
Майкл поморщился.
— Вряд ли мне еще когда-нибудь захочется тут искупаться.
— Днем риверины редко появляются. И потом, я ведь умею замечать их издали. Они не успеют нам ничего сделать.
Майклу этот довод показался не слишком убедительным. Впрочем, почему бы не провести день с Элевт? Чем плоха эта идея? Только теперь ему стало ясно, как Элевт не хватает друга.
— Я уже никому не в силах помочь, — сказал Майкл.
Она молча смотрела в землю.
В конце концов чувство вины, а также огонек в чреслах заставили Майкла согласиться.
— А что будет с базаром? — спросил он.
— Это уже не наша забота. Пойдем.
Снова появилось солнце, облака большей частью рассеялись. Во второй половине дня стало совсем тепло. Река текла медленнее, чем обычно, и прогрелась, — случись подобное на Земле, Майкл удивился бы. В прозрачной воде длинные серебристые рыбки скользили среди причудливых водорослей. Элевт лежала голая на берегу, а Майкл — рядом, на боку, спиной к ней, подперев голову рукой.
— Как дела у юного сидха? — спросила Элевт.
Майкл не распознал тона и повернулся к ней.
— По-моему, неплохо. Я не знаю, что нужно, чтобы стать тут жрецом. В смысле жрецом Адонны.
— Отец однажды сказал, что нужен компромисс. Он когда-то пробовал поклоняться Адонне, как сидхи, но ничего не вышло. Все сидхи идут на компромисс. Они поклоняются Адонне, а тот позволяет им здесь жить.
— Разве поклонение бывает принудительным?
— Некоторые сидхи очень преданы Адонне. Чувствуют родство с ним.
— Что еще за родство?
— Лирг говорил, что Адонна подобен сидхам. «Мы стоим друг друга, мы и наш Бог. Подобно нам, он несовершенен и потерпел поражение». А каков Бог на Земле?
— Я атеист, — признался Майкл. — Не верю, что на Земле есть Бог.
— А в Адонну веришь?
Майкл смутился. Такой вопрос у него ни разу не возникал. В этом фантастическом, хоть и суровом мире бог, конечно, мог существовать. А на реальной Земле богам нет места.
— Он мне не попадался.
— Оно, — поправила Элевт. — Адонна гордится своей бесполостью. И радуйся, что ты с ним не встречался. Лирг говорит… говорил… — Она вдруг успокоилась. — Тебе неприятно, что я так часто вспоминаю Лирга? — спросила она через несколько секунд.
— Нет. Почему мне должно быть неприятно?
— Я слышала, люди предпочитают говорить о себе и не любят, когда много говорят о других.
— Я не эгоист, — уверенно заявил Майкл.
Он посмотрел на ее красивое длинное тело и, протянув руку, коснулся бледной и нежной кожи на бедре. Она потянулась к нему, но это движение было слишком машинальным, слишком равнодушным, Майкл сразу представил Спарт. Такой когда-нибудь может стать и Элевт.
— Я запутался.
Он убрал руку и повернулся на спину. Элевт осторожно положила подбородок на грудь Майклу и заглянула в лицо. Лучи вечернего солнца позолотили ее большие глаза.
— Почему?
— Не знаю, что мне делать.
— Значит, ты свободен.
— Не думаю. Скорее, я просто глуп. Не знаю, что правильно, что нет.
— А я знаю, что права, когда люблю. Иначе и быть не может.
— Но почему ты любишь меня?
— Разве я сказала, что люблю тебя?
Майкл опять смутился. После недогой паузы он пробормотал:
— Так любишь или нет? — Это, конечно, было совершенно неблагоразумно.
— Да, — ответила Элевт. — Я люблю тебя.
Она села. Ее спина лоснилась, как у тюленя, вереницей округлых бугорков проступал позвоночник. Солнце почти касалось горизонта, подсвечивало оранжевым дымку Проклятой долины. Теплая желтоватая кожа Элевт напоминала сплав серебра и золота,
