Венец творения - Лоскутов Александр Александрович (книги онлайн бесплатно серия txt) 📗
— Возможно, по той же самой причине, из-за которой он год назад не убил Ирину, когда она в свою очередь несла в себе несомненную опасность для его планов.
Я попробовал оторвать взгляд от пола, но снова, в который уже раз напоровшись на острые иглы колючего синего льда, предпочел отступить. Однако, даже не видя ее глаз, я знал, что мать-настоятельница сейчас смотрит на меня. И сквозь меня — в самые глубины души. Всем нутром я чувствовал ее взгляд: сильный, решительный, всепонимающий. И столь же холодный, как отчетливо просвечивающие в ее взгляде бескрайние озера синего льда.
Синий лед… При одном только взгляде на него меня начинало мутить. Даже спрятавшийся под курткой кинжал будто затаился, стараясь ничем не выдавать себя. Излучаемая им аура заметно ослабла.
Я не сопротивлялся. Не пытался закрыться или как-то заблокировать изучающий взгляд живой святой. Просто сидел и старательно отводил глаза… Интересно, что она видит во мне? Тьму? Зло? Ненависть?
Я мотнул головой и поморщился.
— Хорошо. Допускаю. Тогда зачем он меня предостерег? Если бы демон этого не сделал, то сейчас я бы даже не помышлял о том, чтобы противостоять ему. Просто не видел бы для этого причины. Получается, Аваддон сам толкнул меня к противоборству.
И вновь спокойное, чуточку усталое движение плеч, пойманное краем глаза.
— Ты считаешь, что именно демон помешал тебе остаться в стороне от событий? Напрасно. Судьба уже определена, и, как ни прячься, что ни говори, — тебе не удалось бы от нее укрыться. Рано или поздно тебе пришлось бы сыграть свою роль. Демон знал это и потому сделал свой первый ход, бросив в твое сердце семена страха и сомнения. Вижу, что у него это получилось. Но еще я вижу, что боишься ты не за себя. И это вновь открывает тебе дорогу к свету.
Я хмуро молчал, не поднимая глаз.
Как гладко все выходит с ее слов. Свет. Тьма. Добро и зло. Демон, только и ждущий моей ошибки, чтобы через нее добиться своей цели и обрушить на мир бесконечные века тьмы. Господь, приглядывающий за всем этим с небес в надежде, что смертные хотя бы на этот раз сделают все правильно. Все очень просто и одновременно предельно запутанно.
И непонятно, где прячется пресловутый последний дар, высшая ценность человеческого рода, если моя судьба предопределена заранее?
Может быть, так же заранее предрешено, одержу ли я победу или погублю себя и заодно всех вокруг? Что мне делать: провести следующую неделю на диване, беззаботно поплевывая в потолок, или рвать жилы в надежде что-нибудь исправить?..
— Ира, деточка, принеси, пожалуйста, еще одну чашечку. Давненько я не пила столь вкусного чая.
Отставив в сторону вазочку с печеньем, Ирина молча удалилась на кухню. И в тот же миг я, пересиливая себя, поднял глаза. Иглы синего льда тотчас же безжалостно принялись за дело. Но взгляд я не отвел.
Ничего. Терпел же я это раньше — стерплю и сейчас. Хотя, видит Бог, сегодня это будет куда труднее, чем раньше.
— Мне безразлично, откуда вы все знаете, — тихо, но решительно сказал я. — Я не понимаю, почему вы мне это говорите. Я не знаю и не уверен, что хочу это все знать. Но, мать Ефросиния, ответьте мне: зачем вы вообще пришли сюда? И, кстати, почему вы одни? Где ваша охрана? Я не видел у подъезда машины.
Я ждал чего угодно: раздражения, обиды, спокойствия, равнодушия. Даже того усталого снисхождения, которое в глазах родителей заслуживают нашалившие дети. Но последнее, что я мог ожидать, — это слабая тонкая улыбка, тронувшая губы матери Ефросиний.
Святые не улыбаются. Никогда. Это им недоступно. Улыбка матери-настоятельницы была столь же обычным делом, как взошедшее посреди ночи солнце.
— А что, разве я не свободный человек и не имею права без разрешения и сопровождения выйти за ворота своего монастыря? Или на этих улицах мне что-то грозит?
Да уж. То, что ничего не грозит, — это точно. Не хотел бы я оказаться на месте того хулигана, который решил обидеть эту на первый взгляд совершенно неприметную сухонькую женщину. Может, физически она и слаба, но та сила, что кроется в ее глазах… Однажды я уже видел, как слово Божье с легкостью открыло на своем пути стальные двери в полпальца толщиной. Прямо вместе с дверной рамой и бетонным куском стены. Эффектное, надо сказать, было зрелище.
И, возможно, в чем-то даже поучительное.
— И все-таки, мать Ефросиния, вы не ответили на мой вопрос.
— А тебе так нужен ответ?
С каждой секундой выдерживать натиск синего льда было все труднее и труднее. Это как смотреть на солнце и не щуриться. Глаза уже начинали слезиться.
— Да.
— Тогда ты должен найти его сам.
— А если я не хочу ничего искать? Сколько можно? Я уже устал. Надоело. Хотя бы раз в жизни хочется для разнообразия получить готовый ответ.
Вернувшаяся Ирина стрельнула в меня таким взглядом, будто это я нарочно спровадил ее на кухню, чтобы поговорить без помех. Поставив чашку на стол перед святой, она села на диван рядом со мной, держа в руках еще одну. Мне чая не досталось. Но, честно говоря, сейчас это волновало меня меньше всего.
— Готовых ответов не бывает.
Под моим упрямым взглядом мать Ефросиния устало вздохнула и отвела взгляд. Она первой отвела взгляд! Я победил!.. Только вот цена этой победы была — медный грош. Я чувствовал себя так, словно меня только что вывернули наизнанку и хорошенько перетрясли, тогда как святая даже не запыхалась.
— Ты знаешь, что вчера на соборе было выдвинуто предложение задержать некоего бывшего чистильщика до полного выяснения его роли в намечающихся событиях? Угадай, кто это предложил… Ага. Вижу, ты догадался… Тогда предложение не прошло. Но сегодня, после сообщения о новом появлении демона на улицах старого города, ситуация совсем иная. — Живая святая бросила быстрый взгляд на настенные часы. — Сегодня, наверное, слишком поздно, но завтра, пожалуй, ты уже можешь ожидать визита инквизиторов.
Я с силой сжал кулаки так, что занемели пальцы. Что ж, в этом нет ничего удивительного. Вряд ли инквизиция под руководством моего заклятого друга отца Василия упустит шанс вновь потрепать мне нервы.
— Это предупреждение?
— Нет. Это просьба быть более осторожным. Помни, Алеша: за тобой наблюдают. В нынешней ситуации тебе не дозволено совершать ошибки — достаточно будет всего одной, чтобы ты снова попал в инквизиторские подвалы…
Ирина беспокойно шевельнулась рядом со мной. Я успокаивающе взял ее за руку.
— Я всегда верила в тебя, Алеша. И не напрасно. В прошлый раз ты поступил абсолютно правильно, хотя и не все это поняли. Я верю, что на этот раз ты тоже не ошибешься, пусть даже выбор и будет нелегким.
Отставив в сторону опустевшую чашку, мать Ефросиния медленно поднялась. Сухонькая невысокая женщина в простом неброском одеянии монахини, чья внешняя сила никак не соответствовала силе внутренней.
Грани синего льда в ее глазах. Острые, как бритва, и хрупкие, как стекло.
— Удачи тебе, Алеша. Сделай то, что должен сделать. Докажи, что я в тебе не ошиблась. А я со своей стороны сделаю что смогу для того, чтобы инквизиция не слишком на тебя наседала.
— Ну спасибо, — только и смог выдавить я.
Мать Ефросиния грустно улыбнулась. Снова!
— Это я скажу спасибо, если ты сможешь остановить продвижение тьмы. До свидания, Алеша. Береги себя. И не беспокойся за Иринку — с ней ничего не случится.
Хотел бы я быть в этом уверен…
Я стоял перед ней, смотрел в пол, и в моей голове одновременно теснились сотни вопросов, которые следовало бы задать. Но я спросил лишь:
— Почему?..
Всего одно слово… Может быть, помог Божественный свет, или просто сказалась обычная человеческая мудрость. Но она поняла.
— Потому что я смотрела в твои глаза… — Мать-настоятельница подняла сухонькую ручку и размашисто перекрестила нас с Ириной. — Благословляю вас, дети Божьи.
Хлопнула закрывающаяся дверь. В комнату вернулась проводившая настоятельницу Ирина. Позвякивая посудой, убрала следы недолгого чаепития, потом подошла и села рядом. Нащупала мою руку, погладила стиснутые в кулак пальцы.
