Резец небесный - Ле Гуин Урсула Кребер (серии книг читать онлайн бесплатно полностью txt) 📗
Но Джордж твердо знал, что собственных его заслуг в этом нет.
– Неужто Аугментор? – удивился он вслух.
– Что именно, Джордж? – отозвался Хабер, наклоняясь над машинным чревом, чтобы смерить взглядом экран.
– Э-э… даже и не знаю.
– Повторяю, Аугментор ничего такого с вашим мозгом не вытворяет, – ревниво заметил доктор. Когда он с головой погружался в анализ научных гитик, пытаясь вычленить из экранного мельтешения некий тайный смысл, маска вечной улыбчивости спадала, он начинал раздражаться. – Просто чуток усиливает то, что мозг делает сам, выборочно подпитывает активность отдельных участков, а мозг ваш сей момент ничего такого и не делал… Вот так!
Быстро что-то пометив для памяти в настольном календаре, Хабер тут же вернулся к Аугментору и снова вперился в крохотный экран. Одна из линий потолще показалась подозрительной, при помощи винтов тонкой настройки доктор сумел расчленить ее на три отдельные. Орр не вылезал более с репликами, не мешал.
– Теперь зажмурьтесь покрепче! – скомандовал Хабер. – Не открывая глаз, переведите взгляд вверх. Хорошо! Постарайтесь внутренним взором увидеть что-нибудь яркое – сияющий оранжевый кубик, к примеру. Отлично!..
Когда Хабер выключил наконец аппаратуру и стал снимать электроды, хрустальная ясность и приподнятость Орра не оставили, как обычно бывает после алкогольного или наркотического кайфа. Без всяких колебаний и робости он вдруг спокойно и отчетливо объявил:
– Доктор Хабер, я больше не могу позволить вам использовать мои эффективные сны.
– Э-э?.. – Внимание доктора по-прежнему было приковано к мозгу Орра, а не к обладателю оного.
– Я больше не могу позволить использовать мои сны.
– Использовать?
– Использовать. Сновидения.
– Ага, вот, стало быть, как вы называете это, – ответил Хабер. Он уже выпрямился во весь свой башенный рост и тяжко нависал над Орром, по-прежнему сидящим на кушетке. Серый, огромный, широченный, пышнобородый ревнивый идол. – Сожалею, Джордж, но вынужден констатировать: вы не в том положении, чтобы выступать с подобными заявлениями.
Незримые безымянные боги Орра столь же завистливы не были и не требовали более от него ни поклонения, ни послушания.
– Тем не менее я говорю вам это, – мягко сказал Орр.
Хабер смерил пациента взглядом с головы до ног и обратно, всмотрелся и, похоже, наконец что-то такое узрел. Он походил на человека, который, отдернув невесомый воздушный тюль, обнаруживает вдруг грубую монолитную стену. Доктор пересек комнату, уселся за стол. В свою очередь Орр поднялся и томно потянулся.
Хабер нервно почесывал бороду серыми пальцами-сардельками.
– Я нахожусь сейчас буквально на пороге грандиозного научного открытия, подлинного прорыва в неведомое, – пророкотал он. – Используя в качестве образца ритмы, вырабатываемые вашим мозгом в ходе рутинных процедур аугментирования, я программирую свой прибор на воспроизводство энцефалограмм эффективного сновидения. Собираюсь окрестить такое состояние сдвиг-фазой. Когда получу удовлетворительный результат, начну накладывать выработанную запись на ритмы быстрых снов другого мозга в надежде после соответствующей подгонки вызвать тот же эффект. Вы способны понять, Джордж, что означает это? Я смогу погружать в сдвиг-фазу любой должным образом подготовленный мозг так же легко, как нейропсихолог, использующий метод мозговой стимуляции, ввергает в ярость кота или утихомиривает разбушевавшегося психопата, даже легче, куда легче – ведь при обычной стимуляции приходится вживлять электроды или применять долгоиграющие химические препараты. От желанной цели меня сейчас отделяют считанные дни, возможно, даже часы.
Как только я получу желанный результат, вы свободны. Вы тогда ни к чему мне, Джордж. Ненавижу работать, подавляя чью-либо волю, да и успеха куда легче добиться, имея дело с подобающим образом подготовленным и дисциплинированным субъектом. Но пока мне без вас не обойтись. Исследование должно быть завершено. Оно, возможно, самое важное за всю историю человеческого познания. Я вынужден удерживать вас, Джордж, если же вашего чувства долга передо мной, перед познанием, перед благом цивилизации окажется недостаточно, прибегну и к определенному насилию – ради высшей цели и высшего блага. Если понадобится, я даже затребую в медхране ордер на принудительное наркологическое лече… на принуждение к личному благополучию. Коли понадобится, применю и подавляющие волю наркотики, как в случае с заурядным психом. Ведь ваш отказ сотрудничать в деле подобной важности иначе, нежели психопатию, просто не истолкуешь. Однако нет нужды говорить, что мне неизмеримо легче иметь дело с вашей добровольной помощью, с вашей свободной волей и не прибегать к помощи закона или химиотерапии. Вот и вся разница, Джордж.
– Так уж и вся. Неужели? – съехидничал Орр без всякого нажима или вызова.
– Почему вы так взъерепенились вдруг, Джордж? Почему именно теперь, черт побери, когда внесли такую большую лепту и мы практически у самой цели?
Идол на поверку оказывался весьма бранчливым божком. Но путь осознания вины и мук совести, путь упоения страданием пролегал мимо, не задевая Орра за живое, – будь он человеком, неспособным пережить чувство вины, он не дотянул бы и до своих скромных лет.
– Потому что чем дальше вы продвигаетесь, тем мир становится все хуже и хуже. А сейчас, вместо того чтобы избавить меня от эффективных снов, вы уже готовитесь вызывать их у себя самого. Мне не нравится мысль заставлять остатки мироздания жить моим сном, но возможность оказаться персонажем вашего я не приемлю просто органически.
– Что значит «становится все хуже»? Давайте рассмотрим это, Джордж, рассмотрим всерьез. – «Как мужчина с мужчиной, – мелькнуло у Орра. – Без бабьих штучек. Присядем, мол, и все обсудим…» – Давайте подведем предварительные итоги тех считанных недель, что мы вместе. С вавилонским столпотворением покончено. Качество городской жизни и экобаланс планеты восстановлены. Рак как главная причина смертности устранен. – Хабер загибал одну за другой свои серые сардельки. – Ликвидирована проблема цвета кожи, вечный источник межрасовых конфликтов. Разобрались до конца и с войнами. Сведен на нет риск биологического вырождения человека путем наследования гибельных мутаций. У нас и во всем мире покончено – впрочем, еще не вполне, но вскоре будет решительно и бесповоротно покончено – с нищетой, с материальным неравенством, с классовой борьбой. Что еще? Душевные болезни как отклик на вывихи окружающей действительности – это еще займет какое-то время, но первые успешные шаги в этом направлении уже делаются. Под руководством ЦИВЭЧ мир ждет невиданный всплеск человеческого здоровья, как физического, так и психического, настоящий расцвет, а постоянный подъем свободы здорового самовыражения личности станет делом поистине повседневным. И вот это будет уже подлинный прогресс! Прогресс, Джордж. Мы с вами за шесть недель продвинули человечество по пути прогресса больше, чем оно само прошагало за шесть сотен тысячелетий!
Орр чувствовал, что аргументы эти шатки, что не в пример пифагоровым штанам изобилуют прорехами, что их можно и нужно парировать. И попытался принять бой:
– Но куда же тогда подевалось демократическое устройство общества? Люди утратили право выбирать и решать что-либо за самих себя. Почему все вокруг так омерзительно, почему на улице не увидишь улыбки? С человеком невозможно поговорить приватно, я не говорю уже по душам, до души просто не достучишься, и чем собеседник моложе, тем глуше в нем переборки и больше эгоизма. Это все результат одной из затей вашего всемирного правительства – отнимать детей у родителей, ссылая их в педцентры…
– Чья бы корова мычала, Джордж! – рассвирепел Хабер. – Педцентры – это ваша личная выдумка, отнюдь не моя! Как обычно, я лишь наметил desiderata своим внушением, так как, попытайся я подсказать вам способ реализации, схему действия, ваше чертово подсознание обязательно извратило бы результат до неузнаваемости. Вам незачем признаваться, что вы негодуете и противитесь всем моим замыслам принести пользу человечеству – это и так было очевидно с первого же сеанса. При любом изменении, к которому я понуждал вас, при каждом совместном шаге вы отыскивали глухие окольные тропы, калеча мои идеи в зародыше. В ответ на каждый мой шаг вы делали свой – невесть куда, но чаще всего назад. А собственные ваши затеи – вообще сплошной негатив! Без жесткого гипнотического контроля над вами мир давно уже обратился бы в прах и подернулся пеплом. Вспомните, что натворили однажды вы сами, когда слиняли с этой вашей истеричкой…
