Ловчие (СИ) - Калинин Никита (серия книг .txt) 📗
Вчера я уверился в одном: Натали либо вконец дура, что отпустила Геру так вот запросто, либо наоборот. И, думается мне, второй вариант куда жизнеспособней.
Я вышел в коридор и увидел горящий свет в зале, где мы проводили ритуал. За дубовым столом, по обыкновению смешно вытягивая губы трубочкой, пил чай дед и внимательно рассматривал какую-то большую картину на стене. Картин, кстати, по дому было - мухе негде присесть. Сплошь портреты, но попадались и исключения.
— Чего подскочил? Завтра дел много, спать иди. В бане вон крышу снегом продавило, надо бы глянуть. И тын у реки упал. Сейчас-то ничего, а весной скотина пойде - гомна не оберёмся.
Я усмехнулся и, скрестив руки на груди, тоже уставился на картину. Дед иногда был просто дедом. Старым хрычом, без улыбки которого воспринимать сложно. Как истинный знаток искусства, он выставил вперёд нижнюю челюсть, оттопырил кривой мизинец, и, надвинув друг на друга густющие белые брови, смачно отхлебнул чаю.
— Только не говори, что это картина Лены, - усмехнулся я.
— Не скажу. Эта - не её. Лена ещё не родилась, когда я “Небо” на стену повесил. И её мать ещё не родилась. И её мать. И…
— Я понял, дед.
Если и было в этой картине что-то общее с нашим гербом, то лишь отдалённо. Да, расколотый на части предзакатными лучами небосклон. Но не на множество, а всего на три. Да, солнце посреди, но оно не в зените, не светит, а сонно катиться в ясли, выглядывая из-за горизонта лишь ало-золотистым боком.
— Что им теперь делать? - кивнул я в сторону комнат, где спали новички. - У Геры наверняка остались родственники. Да и Катя не может же просто исчезнуть из прошлой жизни. У такой дома только котята, но всё же.
Дед пожал плечами. Пожевал губу единственным зубом. Подумал.
— А и не надо. Исчезать-то. Наоборот. Выходить в люди пора. Одним восстановленным родовым оружием не обойдётся. Род - это прежде всего влияние. На простых людей. И пришло время нам его наладить.
— Зачем они нам? - хмыкнул я. - На кой нам влияние на спящих? Нам сущности нужны, желательно боевые. Да побольше. А то я как дурачок со своей гоп-компашкой, которая ни бе, ни ме в бою!..
— Странный ты, Котя. Вроде умный, а дурак. Ведь не только спящие для нас живут. И мы для них тоже. Всё у нас в мире связано в такой узел - иглу не протисне!
Спорить я не хотел. Дед так внимательно разглядывал “Небо”, как если бы видел его впервые, или же Иго втихаря побезобразничала, что-то эдакое пририсовав, некую мелкую детальку, и только недавно в том призналась. Он испытывал удовлетворение от чаепития перед этой картиной. Совершенно точно. Будто бы пылилась она долгие годы на чердаке, мышами и птицами обгаженная, никому не нужная, но сейчас снова пришло время её вывесить. Появилась причина сделать это.
Глядя на деда, я никак не мог решить: сказать ему, что его благоверная Нонго жива-живёхонька, что это она виновата в смерти сотен тысяч ни в чём не повинных людей, или не стоит? Как он это воспримет? Да и нужно ли мне это?
— Вот тут будешь ты, - он вдруг потянулся пальцем к полотну и указал в одну из трёх частей неба над солнцем. - Как время приде, я назову тебя глашатаем. Если получится.
— Это ты за меня уже, погляжу, решил? - не зло усмехнулся я. Все эти титулы и звания изрядно меня забавляли.
Дед не заметил моего шутливого тона и на полном серьёзе, продолжая внимательно разглядывать картину, покачал белоснежной головой.
— Ничего не решил. Но решу. Потому как кроме меня про благополучие рода думать некому. Ты ж всё за призраками бегае, как я за бабами в молодости.
Я стиснул зубы, но ничего не сказал, сдержался. А спустя миг поймал на себе быстрый дедовский взгляд - “одобряе”. Раньше бы я высказал ему пару ласковых, и нифига не в радужных тонах.
— А как же Вотчина?
— А что Вотчина? - он как-то уж очень победоносно погладил прямую густую бородищу. - Теперь, когда род восстановлен, они могут призвать к ответу только меня. А пойди найди ветра в полюшке! Теперь вы в безопасности. Меня же мой друже бережёт. Нафан.
— Что значит, род восстановлен? То есть, когда я улетал в Тай, он не был восстановлен?
— Нет, - спокойно ответил дед. - Род считается родом только когда вслед патриарху кто-то стане хранителем или хранительницей. Ну или не патриарху, а прирождённому… Вчера этот титул получила Катя, распечатала первую касту, и теперь род Велес - младший род Вотчины. Полноправный. Чистый, аки жопка младенца после баньки. Но, - он выставил палец в воздух. - Про Иго по-прежнему никто не должен знать. И про меня.
— То есть как полноправный? - оторопел я. Что, всё так просто?!
— Ну смотри…
— А проклятье? - торопливо выпалил я. Мысли мешались. Перед глазами так и стоял Гера, кричащий куда-то в видимую ему одному бездну.
Дед сморщился, как если бы я напомнил ему что-то очень неприятное. Странно было видеть такую реакцию патриарха. По-моему, уж о чём, а о проклятье-то он должен думать постоянно! А он словно отмахивался, забыть пытался. Мало того, что мне ничего не сказал перед отлётом, так ведь и сейчас воду мутит! Только когда пацан сначала увидел что-то в сером монолите неба, а следом и погибших родителей где-то в пустоте, он соизволил констатировать - другого, мол, не ожидал.
Я другого ожидал! От патриарха!
Всё чаще закрадывалось подозрение, что дед вёл какую-то свою игру. Условно честную игру в недоговорки. Вроде и не соврал, промолчал же просто! Не обман же! Да ещё эта чёртова привязанность к дому на окраине Малинова Ключа, к деду и Иго. Будь он простым человеком, я б давно наплевал на всё. А он патриарх. Старинный ловчий. И значило это, что привязанность всего лишь результат действия таланта какой-то его сущности, не более.
— Говорю ж - дурак, - вздохнул дед и поплёлся к лестнице. - Пошли вниз. Чай-то тебе уж заварился. Я расскажу кое-что.
Мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Вовсю кипя, я вдруг поймал себя на мысли, что молчу. Будто и не я это - настолько несвойственно Косте Родину такое поведение. Я же прямой, как, сука, рельса! И взрываюсь по каждому второму поводу. Откуда эти сглаживания углов?!
На столе стоял чай, я плюхнулся на скамью и отхлебнул, здорово при этом ошпарившись. Но сделал вид, будто так и было задумано. Дед беззвучно рассмеялся и уткнулся в ладони. А когда я почти уже сорвался, выставил в воздух этот свой “важный” палец - кривой и узловатый.
Он утёр слёзы и уставился на меня как на… ребёнка. Как на мальчика из анекдота, что назло бабушке решил отморозить уши. Не удержался от улыбки и я. Вот как ему это удаётся?!
— Коть, я хочу, чтобы ты понял. Я ведь правду тебе говорю, не вру ведь. Я много не помню, и чем дальше, тем больше. Понимае?
— Понимае, - передразнил я и решил не терять времени впустую. - Почему это мы теперь можем спокойно заявлять о своей родовой принадлежности? Как это - младший род Вотчины?
— О! - опять этот палец в воздух. - Вот это я помню хорошо. Тебе с начала?
— А чего ж нет! Раз пошла такая пьянка - режь последний огурец!
— Игра ж, она ведь без правил что? - философски завёл дед. - А ничто. Вот и у Игры Извечной есть правила. Изменчивые, но правила, и не соблюдать их ловчие не могут. Все их Скрижалями зовут. Опасно не соблюдать их. Можно под арбитров попасть. А они ребяты без церемоний. И без сердец. Нда… - он вздохнул как-то уж очень по-личному, будто на собственной шкуре убедился, что эти самые арбитры поголовно бессердечные. - Так вот про рода на Скрижалях-то и написано. Что есть младшие рода, есть серединные, старшие рода есть, а есть великие. Последние, малец, часто вне культур и даже культуры творят. Так со Свободой вышло. Не было же их. А нате вам: индейцев оспой, ацтеко-мексиканцам эльдорадовским под нос “смит-вессон”. И вот она, культура-то, родилась! Но не о них мы. О нас.
Деда как подменили. С такой охотой говорил он про рода, так чётко и понятно раскладывал факты по полочкам, будто вчера только прошёл всё это по школьной программе и теперь, довольный, выменивал свежие знания на родительскую гордость. А послушать в его рассказе было что.
