Рожденная избранной (СИ) - Эйзен Ольга (полные книги TXT) 📗
В один момент Кевин внезапно поднял голову, возможно, ощутив мой взгляд, и наши глаза встретились. Испугавшись, я резко перевела их на помятую страницу дневника, которую изучала вот уже полчаса, не додумавшись даже перевернуть ее. Когда Кевин, пожав плечами, вернулся к чтению, я зажмурилась и от неловкости захотела было ударить себя пару раз по голове книгой, однако так бы я не только привлекла к себе лишнее внимание, но и испортила ценную рукопись, что меня и остановило. Больше я на Кевина не смотрела.
Как уже было сказано, наши молчаливые посиделки прервал звонок моей мамы, которая всерьез интересовалась, где я нахожусь, и со всей строгостью в голосе потребовала вернуться домой к семи. Мне оставалось только догадываться, был ли звонок обычным жестом беспокойства за мою безопасность или тревожным сигналом, вещавшем, что в нашем доме произошло что-то чрезвычайно серьезное, но я тут же отложила дневник на деревянный столик, встала на ноги и отряхнула ладонями свои джинсы.
— Понимаю, что дело важное, — произнесла я, как бы извиняясь, — но, мне кажется, сегодня мы уже засиделись. Мама хочет видеть меня дома, так что я пойду.
— Я с тобой, — воскликнула Хилари с долей усталости в голосе и тут же выпрыгнула из кресла.
Кевин, видимо, тоже довольно уставший, со вздохом отложил книгу и поднялся на ноги. Его взгляд метались от меня к Хилари и обратно, и его серебристый блеск, который так восхищал меня предыдущие три часа, значительно потускнел, сделав глаза просто серыми. Он посмотрел на часы на стене, почти пробившие полседьмого, и сказал:
— Да, действительно, время быстро пролетело.
Он повернулся к нам, и на лице его появилась вялая, но искренняя улыбка, которая так прекрасно дополняла его побледневшее за последние несколько дней лицо, что я даже расстроилась, когда уголки его губ спустя две секунды вернулись в привычное состояние.
— В любом случае спасибо, что согласились помочь, — произнес Кевин. — Работы еще достаточно, но сегодня мы сделали очень много. У меня одного это заняло бы дня три точно.
— Скорее, я должна тебя благодарить, — пожала я плечами. — Все-таки это по большей части мое дело, и… это очень здорово, что ты мне помогаешь.
— Это общее дело, — отмахнулся Кевин. — Я втянул в него тебя, я же должен сделать хоть что-то, чтобы вытащить тебя из него.
Наши взгляды на какое-то время встретились, и я, даже не стремясь их разлучить, просто улыбнулась, вложив в эту улыбку всю свою признательность, благодаря чему на короткое мгновение на лице Кевина сверкнула прежняя его вялая улыбочка. Отчего-то мне показалось, что мои щеки заливаются краской, и на случай, если это правда, я была вынуждена перевести взгляд на что-то другое и стала беспорядочно метать его из места в место.
— Я надеюсь, мы сможем собраться здесь завтра? — спросил Кевин, перебросив взгляд на стоявшую рядом Хилари.
— Да, конечно, — с энтузиазмом ответила она. — Это все же куда интереснее бесцельного залипания в соцсетях.
Все посмотрели на меня, изучающую глазами собственные кроссовки, и я, почувствовав на себе выжидающие взгляды, поняла, что нужно срочно что-нибудь ответить.
— Я тоже приду, — растерянно выдала я.
— Отлично, — обрадовался Кевин и вызвался развезти нас по домам. Мы, конечно, согласились.
Дом Хилари находился ближе, и она вышла уже через десять минут, оставив нас с Кевином наедине друг с другом. Я съежилась и почувствовала себя несколько неловко, а потому на протяжении всего пути молчала и смотрела в окно, изредка поглядывая на зеркало впереди, в котором отражался крутой лоб, обрамленный черными волосами, и сосредоточенные на дороге серые глаза Кевина. Я глядела на них пару секунд и тут же переводила взгляд на мелькающие деревья, здания магазинов, жилые домики за окном.
— Спасибо, что подвез, — тихо произнесла я, когда звуки мотора затихли и машина остановилась у моего дома, и, двигаясь к дверце, посмотрела в последний раз в зеркало заднего вида.
— Не за что, — дружелюбно ответил он, сверкнув напоследок своими засеребрившимися глазами, и я вышла наружу. Проводив машину взглядом и убедившись, что она окончательно скрылась из виду, я вздохнула и поспешила отворить входную дверь.
Дома все было в порядке, как обычно. Мама звонила лишь из беспокойства, за которое меня ждал неприятный, но справедливый выговор. Минут десять я выслушивала, как волновалась мама и что во времена, когда из-за каждого угла может поджидать жаждущий моей "волшебной" крови вампир, было бы неплохо сообщать о своем местоположении близким людям. Лишь когда я пообещала впредь всегда скидывать ей смс-ки о том, что со мной все в порядке, она успокоилась.
— Кстати говоря, — произнесла я, уже собираясь подниматься к себе в спальню, — завтра я, скорее всего, вернусь в это же время. И послезавтра. И, возможно, буду задерживаться всю неделю.
— Почему? — поинтересовалась мама, скрестив руки на груди.
— Тесно связанная с Элмером сбежавшая подруга Кевина оставила после себя много дневников, в которых мы надеемся найти важную информацию. Там работы на неделю, не меньше. Я уверена.
Мама безмолвно кивнула, приняв мои слова к сведению, опустила руки и направилась в гостиную, а я взлетела вверх по лестнице и уже через минуту лежала на кровати, уставившись в потолок под легкую, тихую, плавную музыку в наушниках.
Мне не хотелось думать ни о чем, и поначалу я пыталась бороться с любой пришедшей мне в голову мыслью. Однако прошло десять минут, и я сама не заметила, как, цепляясь за каждое слово, выстроила у себя в голове сложную цепочку ассоциаций в виде воспоминаний и отвлеченных размышлений. Устав от необходимости постоянно очищать разум, тем самым все равно напрягаясь, я забила на это и просто плыла по течению, в котором вместе со мной плескались и проплывали мимо, сменяясь другими, обрывки сегодняшнего дня.
Хоть лично я не узнала из врученного мне дневника ничего особо интересного, кроме удивительных похождений Бекки, Хилари и Кевин, которым достались более информативные записи, сумели вытащить оттуда немало важных вещей. Помимо основной сути пророчества, озвученной Хилари, мы узнали также некоторую информацию о самом Элмере и постепенно составляли его портрет, выявляли его сильные и слабые черты, которыми могли бы воспользоваться. Однако обнаружить слабые места по описаниям из дневника было сложно: Бекка рисовала Элмера неким божеством, сильным, прекрасным, могущественным, а, главное, лишенным каких-либо уязвимостей. Не нужно было даже знать Бекку лично, чтобы сказать, как сильно она была без ума от него. И хотя она ни разу не говорила, что любит его романтической любовью (по крайней мере, в тех моментах дневников, которые мы прочитали), это было бы понятно даже дураку, если б он удосужился прочитать пару страниц из ее записей.
Думая о влюбленности, я внезапно сместилась с размышлений о Бекке на Кевина. Его образ, держащий книгу и согнутый над ней, мутным пятнышком виднелся из-за моих мыслей, и чем больше я сосредотачивалась на нем, тем яснее и ближе становилась картинка. Я снова увидела сосредоточенный блеск его серебристых глаз, эту непослушную черную челку, упавшую на лоб, этот четко очерченный бледноватый профиль. Этот весьма привлекательный портрет Кевина, которым я любовалась в собственных мыслях, заставил мои губы медленно, незаметно расплыться в улыбке. Однако не прошло и двух минут, как я резко опустила уголки губ и недоуменно нахмурилась. "Почему я вообще думаю о нем? — мысленно отчитывала себя я. — Нет в нем ничего особенного. Срочно смени тему."
Но новая тема не приходила на ум, да и сам ум не особо хотел прощаться со старой. Конечно, я ошибалась, когда говорила, что в Кевине нет ничего особенного, и дело тут было даже не в его вампирской сущности. Может, он не походил на супер красавчика, мечту всей школы и не претендовал на место на обложке глянцевого журнала, но, тем не менее, лицо его было приятное. Стоило лишь взглянуть на него, чтобы увидеть, как много света и доброжелательности живет в сердце этого человека, и совсем неважно, что это сердце остановилось около пятидесяти лет назад. В Кевине скрывался особый шарм, обаяние, какая-то особенная харизма, с которой ему не нужны были идеальное лицо и стильная дорогая одежда, чтобы нравиться людям и заслуживать их расположение. Да он ведь сумел заставить подобреть даже мистера Дженкинса, нашего учителя испанского, человека, который, как прежде нам казалось, родился с суровым лицом! Хотя сейчас, складывая всю картинку воедино, я задумалась, не применил ли тогда Кевин гипноз, чтобы избежать никому не нужного скандала.
