Плач земли (СИ) - Бородина Мария (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .TXT) 📗
— Так ты из почтенного клана, — Тео услышал в голосе Анацеа улыбку. — Это прекрасно.
— Для кого как, — Тео едва сдержал невесёлый смех. Уж что-что, а положение грязных в обществе никогда не вязалось с почётом и уважением.
За окном комнаты мелькнула молния, распоров пополам облачную завесу грузно-лилового цвета. Дождь снова забарабанил по стеклу. Из комнаты стук капель казался приглушённым шёпотом, а гром — нелепой вознёй. А стоит только распахнуть форточку, как услышишь песню грозы во всей красе.
— А у моего клана нет герба, — продолжала Анацеа, глядя, как по стеклу скатываются капли. — И не будет никогда. Три поколения женщин должны отслужить в Совете, лишь после этого клан удостоят подобной чести. Но нам, рабочим, до Совета, как до окраины мёртвых земель. И мне, и любой из моих дочерей.
— Так у тебя и дети есть? — Тео обернулся и краем глаза поймал её силуэт. Анацеа, не смущаясь, поглядывала на него из вороха чёрных простыней, и даже не думала прятать бесстыдную наготу.
— Трое, — произнесла Анацеа скорее с гордостью, нежели со смущением, и придвинулась ближе. Горячие руки обхватили Тео, и он почувствовал, как она всем телом прижимается к его спине. — Элатар совсем мал. Поэтому меня и интересует вопрос, где я сейчас, почему я тут и как мне вернуться на Девятый Холм.
Анацеа уже не казалась Тео диссоциировавшей, но одно «но» по-прежнему металось в голове. Принять факт существования иного мира он никак не мог. Равно, как и начать искать выход из положения. Тео знал одно: он желает быть с ней здесь и сейчас. Он пресыщался бы ей бесконечно. Неважно, какая кровь течёт по её сосудам. Неважно, что творится у неё в голове — да пусть она хоть сотню раз диссоциирует! Она сама подарила ему себя, и он готов был отвечать тем же столько, сколько ей будет угодно.
— Хотел бы я знать тоже. Точнее, не хотел бы…
— Мне казалось, я обременяю тебя, — влажные губы заскользили по плечу.
— Я сделал бы всё, чтобы ты осталась, — признался Тео неожиданно для себя самого. Может быть, это был голос его подсознания, прорвавшийся наружу. Отчаянный клич чистого разума, перечить которому опасно и невозможно. — Если бы ты сама желала этого. Если бы ты была счастлива рядом.
— Я хочу родить тебе дочь, — горячо прошептала Анацеа в самое ухо. — Чтобы походила на тебя. И чтобы её глаза были так же черны, как твои. Я отдала бы всё, чтобы она получила самую мощную магию при рождении. Такую, чтобы тебе не жаль было умереть за неё. Уйти с этой земли и отдать себя Покровителям.
— Какие мрачные мысли. Думай о хорошем!
— Что же мрачного ты услышал? У тебя ведь нет дочерей.
— И сыновей нет, — Тео откинулся назад, позволяя Анацеа целовать свою шею, — а как ты догадалась?
— Очень просто, — отозвалась Анацеа. — Ты ведь ещё жив.
— А у тебя тонкий юмор, — Тео не смог сдержать смешка. — Ничего не скажешь.
— Разве я шучу? — ладонь скользнула по животу.
— Почему я обязательно должен умирать? Или это — твой тайный фетиш?
— Мужчина обязан отдать жизнь во имя Посвящения дочери. Это неизбежно.
— А ты? — Тео вопросительно посмотрел на Анацеа, подсознательно мирясь с фактом её странности. — Ты, надеюсь, жизнь отдавать не обязана?
— Если я начну растрачивать жизненную силу по собственной воле, — Анацеа неоднозначно повела бровью, — земля отзовётся притяжением. Таким, что рухнут дома и мосты. Птицы будут падать замертво и разбиваться, а деревья — терять ветви и листву…
— Кажется, я в опасности. Когда по нервам бежит электричество, заземление — верная гибель.
Дождь вторил полушёпоту, а голова Тео кружилась всё сильнее. Он почти поверил сказанному и снова уступил Анацеа. Её поцелуи спустились по груди и горячей дорожкой поползли ниже. Они приближались к четвёртой публичной провинности за сутки.
Перед тем, как снова кануть в бездну непреодолимого удовольствия, он успел подумать о том, что грозы в этом году пришли слишком рано.
7
Странно, но на следующее утро Тео не оповестили о провинности. Его не разбудил даже ставший уже обыденной повседневностью звонок с работы. Мультикоммуникатор молчал, мёртвым грузом валяясь на подоконнике. Тео подумал было, что устройство разрядилось, но нет. Заряда с лихвой хватило бы ещё на пару дней. Они с Анацеа словно попали в безвременье, отгородившись от жизни стеной дождя и толстым оконным стеклом.
Впрочем, им было хорошо и в изоляции.
Они оба словно потеряли за сутки себя самих и своё прошлое. Проблемы уменьшились и отошли на задний план, за пределы досягаемости. Даже о детях Анацеа вспоминала всё реже. Когда тяжёлые мысли о доме одолевали её, а глаза начинали блестеть, она снова кидалась в его объятия. А Тео принимал её, с каждым разом желая всё сильнее.
Но он знал, благодаря странному наитию: это счастье — ложное. Анацеа вернётся назад. Только вот, как и когда это произойдёт, Тео не ведал. Каждая секунда рядом превращалась в подобие последнего вздоха на пределе. В яркое финальное мгновение, которым хочется надышаться до сумасшествия. От одной только мысли о том, что волшебство прервётся, а жизнь вернётся на круги своя, становилось страшно. Поэтому Тео попросту не пускал их в голову, пресыщаясь каждым мигом, как драгоценным вином в разрешённые дни.
Но всё решилось куда проще и прозаичнее, в самый неожиданный момент. Когда Тео возвращался вечером второго дня с кухни с двумя кружками дымящегося кофе.
Он почувствовал, что что-то изменилось ещё с порога. Воздух вокруг вибрировал и качался. Шорохи и звуки гулко шлёпали о стены, словно срываясь с натянутых до предела струн. Страх распустил лепестки в области солнечного сплетения, заполнив живот теплотой.
Прогоняя дурные предчувствия, Тео распахнул дверь. Пришлось снова усомниться в стабильности своей психотструктуры. Ибо зрелище, что открылось его глазам, не поддавалось объяснению. Да и две кружки горячего стекла мешали проверить реальность происходящего и ущипнуть себя за руку.
В углу спальни бушевало фиолетовое пламя, словно открывая окно в параллельное измерение. Анацеа сидела на корточках вплотную к пламени, нисколько не страшась. Из дрожащего омута, обрамлённого пылающими языками, в комнату заглядывали двое. Пожилая женщина с лицом, испещеренным глубокими морщинами, и ещё одна дама, глаза которой закрывала кружевная повязка.
— Вайрана всё время мечется и спрашивает, где мать, — проквакала морщинистая старушка. Голос её словно доносился издалека. — Похоже на то, что девочка обезумела. Зейдана держится молодцом, но часто плачет.
Тео осторожно приблизился и поставил кофе на подоконник. Кружки угрюмо звякнули стеклянными донышками. Он научился чувствовать эмоции Анацеа даже на расстоянии, но и без этого понял — это конец. Конец их личного рая.
— Я могу попросить у вас хотя бы час? — Анацеа выглядела спокойно, но голос её дрожал. — Я хочу попрощаться.
— Ещё несколько минут, и портал закроется, — пропела женщина с повязкой. — Больше артефактов у нас нет. Ты должна вернуться к детям.
Тео пассивно уставился в окно. Снаружи бушевал ливень. Капли с гулким стуком падали на стекло и скатывались вниз, оставляя за собой прозрачные линии. Город, наполненный дрожащими огнями, плыл и дробился в потоках воды. Он безучастно смотрел на снующие внизу капсулы и боялся повернуть лицо. Он знал, что Анацеа уже чувствует его присутствие. И понимал, что она едва держится. Даже случайный взгляд сейчас может ранить её насмерть.
Анацеа поднялась с пола и двинулась к нему. Лицо её заслонила маска безразличия — холодная и тяжёлая, как камень. Но Тео не сомневался: она лишь притворяется сильной. На самом деле эта броня — всего лишь прикрытие. Щит для невероятной чувственности, которую можно пробудить одним выдохом.
Он не хотел, чтобы она плакала.
— Это не конец, — сказала Анацеа тихо. Приблизившись, она накрыла его руку своей. Пальцы дрожали. — Я найду тебя в своих снах.
— Конец, — возразил Тео, и тут же возненавидел себя за это. — Надеюсь, ты понимаешь, почему наша связь — утопия?
