Надежда мертва (СИ) - Кин Алекс (читать книги онлайн бесплатно полностью без txt) 📗
— Ладно, — Эдгар хлопнул себя по коленям и поднялся, — пойду проведаю нашу гостью. Ты здесь останешься или со мной пойдешь?
— Я хотел еще почитать гримуаром и подумать над вашим уроком, учитель. Если это не противит вашему желанию.
— Как хочешь, — Эдгар пожал плечами и отправился в подвал. Мальчик был хорош во всем, кроме жестокости. Ему ее не хватало. Эдгар довольно улыбнулся. Хотя, если посмотреть вокруг, то не было никого более жестокого чем он. Ни один охотник не мог находиться с ним рядом, не разделял его методов и даже не пытался понять, зачем он так делает. Об Эдгаре Фон Рэйнсе слагали легенды. Им же и пугали молодых охотников. Его считали безумцем, но чтили за все заслуги перед Церковью. Настоящий герой и кровавый палач в одном лице.
Мужчина открыл дверь и зашел в темный чулан. Он осторожно высек искру об косяк и зажег масляную лампу. Помещение окрасилось размазанным желтым светом, который дергался, выхватывая причудливые формы, искажая тени и придавая окружению волшебные ноты. Посреди чулана была девушка. Ее руки и ноги были отрублены и подбиты в суставы священными иглами так, что она напоминала низкий стол. Ее голова поднята и зафиксирована длинной тонкой рыболовной леской, которая захватывала уши и веки грязными крючками так, чтобы глаза были всегда открыты. Девушка первое время пыталась выбраться, выпутаться, но ничего не получалось. Горло было сильно перетянуто шнуром и в паре мест воткнуты священные иглы. Ведьма попалась в руки Эдгара Фон Рэйнса зная, кто он. А потому сразу отбросила все надежды на освобождение. Из рук этого охотника можно было выбраться только лишь потеряв голову. И сейчас, она молилась, чтобы ее смерть наступила как можно раньше.
— Хорошо выглядишь, — Эдгар причмокнул губами, осматривая свое творение. Получилось даже лучше, чем он рассчитывал. Ведьма выглядела дико, словно превратилась в ужасное подобие предмета мебели. Он даже подумывал о том, чтобы попробовать и присесть на импровизированный столик, но понимал, что скорее всего ее руки и ноги не так хорошо держатся, чтобы выдержать его вес. Он думал о многих вещах, но никогда о мучениях своих жертв. Просто потому, что для него змеязычники не были людьми. Он не видел женщин, не видел мужчин перед собой. Все, что видел Эдгар — это было зло, которое он любил уничтожать.
— Когда ты уже убьешь меня, Рэйнс? — прошипела ведьма, тщетно пытаясь призвать змей в свой рот. Они бились внутри, сжимались и трепещали, не в силах пробиться через священную границу, возведенную иглами в горле. У нее больше не было магии, осталась только регенерация, не позволяющая ей умереть. Уже неделю она находилась в таком состоянии. Или больше?
— О! В любой момент, ведьма. Как только ты скажешь мне то, что я хочу знать. А именно — кто глава ковена Тайнмура, и где они скрываются. Как по мне — это не самые сложные вопросы. И прежде чем ты мне ответишь, хочу тебе напомнить — никто не пришел сюда, в Ликхель, когда тебя не досчитались на очередном шабаше, — Эдгар присел перед ее лицом и взглянул на ведьму своими ясными безумными голубыми глазами, которые будто светились в желтом масляном блеске лампы, — им наплевать на тебя, ведьма. Они забыли о своей сестре.
— Ты лжешь, — зашипела ведьма. — Они ищут меня и не могут найти, потому что вы скрыли меня от сестер своими молитвами. Вряд ли им удастся спасти меня, но они отомстят, когда узнают, что ты сделал. Наш ковен уничтожит тебя Эдгар Фон Рэйнс. Уничтожит тебя, сукин ты сын.
Эдгар хохотнул и аккуратно, стараясь не дергать слишком сильно, взял ведьму за нос. Он оттянул его чуть вверх, а потом взмахнул рукой, в которой был спрятан небольшой нож. Ведьма дернулась, пошатнулась, но конструкция не развалилась. Охотник облегченно выдохнул. Это было рискованное действие, но необходимое. Ведьма по-детски заплакала, в очередной раз понимая, что ей не выбраться от этого безумца.
— Знаешь, что самое интересное, ведьма? — спросил Эдгар, с интересом рассматривая нос ведьмы, который мгновенно скукожился и покрылся бороздами морщин. — Еретические силы поддерживают в тебе молодость и силу, но стоит только отсечь кусок — и вы обретете истинную форму. По которой можно сделать много выводов. Например, по твоему носу можно легко понять, что ты недавно стала ведьмой, ведь твое истинное тело не так сильно отличается от текущего. Быть может на пять-шесть лет. Хотя это можно было понять и по твоим отрубленным рукам и ногам. Но сейчас не это главное, — ведьма плакала, стараясь заглушать речи этого безумца своим плачем. Получалось плохо, у Эдгара был особенный тембр голоса, который, будто по волшебству, проникал сквозь все барьеры и звучал прямо в голове. — Главное, это то, что Ликхель — хоть и большая, но все же деревня. А еще то, что ты местная. И тебя знают. Так мы тебя и нашли в общем-то. Так вот, ведьма, скажи мне. Ты готова рассказать мне, что я хочу услышать, или, — Эдгар наклонился прямо к уху ведьмы и тихо, но очень тяжело прошептал, — я узнаю все у твоей дочери, которую ты сделала ведьмой.
Ведьма зашлась в бешеной истерике, зашипела и начала ругаться проклятиями, осыпая Эдгара словами силы, не способная воззвать к магии и уничтожить его. Как он узнал? Кто рассказал ему? Ведьма клялась убить всех и каждого жителя Ликхеля. Но охотнику, конечно же, до этого не было никакого дела. Он продолжал рассматривать отрубленный нос, не обращая внимания на свою жертву.
— Это парадоксально. У нее другого цвета глаза, волосы, даже кожа другого оттенка. Но вот ваши носы. Это так странно, но именно носы у вас похожи как две капли воды. Хотя что я тебе рассказываю, вот — посмотри, — Эдгар оживился и ловко вытащил из кармана небольшой сверток. Он развернул его и положил отрезанный нос ведьмы рядом с другим. Почти таким же, разве что только чуть более молодым.
Ведьма смотрела на то, что показывает ей Эдгар и молчала, а потом она заорала так, что загремели иглы в ее шее, а охотник засмеялся в ответ своим глубоким раскатистым смехом, в котором утопал крик змеязычницы. На улице была глубокая ночь и вьюга совсем разошлась. Ведьму не услышал никто, кроме ее дочери, которая уже несколько дней лежала связанной на чердаке дома. Эдгар пока не решил, что с ней делать. Ему все еще казалось, что старшая сломается быстрее. Но если такого не произойдет — он просто приведет дочку сюда, в погреб, и пообещает освободить мать. Это всегда работает.
— Ты еще можешь спасти ее, ведьма, — Эдгар схватил змеязычницу за шею, прерывая неистовый крик, — Спасти ее от мук, которые будут страшнее твоих, — охотник почувствовал, как ведьма кивнула, приняв свою участь.
Все это время Айзек сидел и пил вино, стараясь понять, как живут люди в Ликхеле и почему такое горячее и дурно пахнущее пойло стало их традицией. Молодой охотник чувствовал, как с каждым глотком начинает лучше понимать то, что сказал ему учитель. Чем меньше вина оставалось в бутылке, тем ближе он принимал традиции северян и то, как высоко ценят тепло и жизнь в этом отдаленном месте, где тяжелый климат и постоянные лишения делают людей жесткими и сильными. Он будто почувствовал себя одним из жителей Ликхеля. Почувствовал, какого это переживать такую зиму снова и снова, встречать ее не с расстроенным видом, а улыбкой и гордостью за себя и своих близких — тех, кто знает как выжить даже когда холод пробирает до костей, а снег закрывает глаза. И все равно идти вперед. Когда ведьма закричала в погребе, Айзек покачал головой. Его беспокоили методы учителя, но зато он точно знал этот самый крик, за которым пойдет полное подчинение и вся информация, которая им понадобиться. Молодой охотник поднялся с пола, достал из сумки священные иглы и небольшой, но увесистый молоток. Айзек поднялся наверх, на самый чердак, где тихо замычала ведьма, стараясь распутать веревки, исписанные священными письменами. На ее лице все было прекрасно, кроме глубокой дырки, которая осталась после того, как Эдгар отсек ей нос. Айзек улыбнулся. Он не был таким же жестоким, как его учитель. Охотник осторожно поднял девушку и приставил ее к стене. Потом развернул вниз головой и ухватился за ноги, приподнял вверх и приставил иглу. Одним сильным ударом вогнал ее в стену, пробивая стопу насквозь. Таким жестоким он не был, но ведьм ненавидел сильнее, чем кто-либо из живущих. Ведьма взревела, не в силах прокусить кляп, а Айзек приставил вторую иглу.
