Летний зной - Исьемини Виктор (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
В руке разбойника был топор, но Гедору хотелось привычной драки, он отбил плохо направленный удар дубины, врезал кулаком с зажатым топорищем в зубы бородатому крестьянину, ткнул обухом другого и вломился в толпу, зажатую между бруствером и перилами, которым боевая площадка была ограждена с внутренней стороны. Здесь Мясник ощутил себя в привычной стихии - хотя он не мог использовать свою невероятную быстроту, но зато не опасался полновесных ударов сплеча - размахнуться-то противнику негде! Топор он быстро потерял - и даже сам не заметил, как это произошло. Ворочался в тесноте, работал плечами и локтями, если удавалось - бил головой и наносил удары кулаком снизу. Разбойник вмиг покрылся кровью - и своей, и чужой.
Крестьянин половчей сумел ухватить его за волосы - Мясник взревел, вырвался, оставив клок шевелюры, и врезал так, что треснула ограда. Бородатое лицо противника с удивленно распахнутым ртом качнулось и пропало - мужик полетел со стены. А Мясник ухватил следующего противника за грудки, оторвал от помоста и швырнул. Сразу несколько человек потеряли равновесие, повалились друг на друга, и снова не выдержали перила, с оглушительным треском разлетелись под напором тяжелых тел..
Тем временем Ривен с молотобойцами разогнал толпу крестьян у ворот и покатил таран внутрь, за стену. Теперь сервы наконец-то побежали повсюду, и по лестницам перестали карабкаться новые, охочие до драки, мужики. Разъярившийся Гедор пер напролом, сзади уже орали взбодрившиеся ополченцы, и вскоре стена была очищена от чужаков.
Мясник с немалым трудом заставил себя остановиться, когда вместо серой дерюги увидел перед собой кожаные доспехи горожан... Он вытер кровь и надсадно заорал, изливая в крике и радость победы, и неутоленную кровожадную ярость. Его крик не долетел в светелку на втором этаже постоялого двора, но - будто в ответ на отцовский голос - крошечный, едва родившийся малыш чуть слышно закурлыкал, прочищая легкие - и этот звук показался счастливой измучившейся Денарелле громкой и великолепной победной песнью. Они с Гедором победили!
Госпожа ок-Дрейс наблюдала за штурмом и волновалась. Мальчиков она отправила в замок, велев сенешалю на всякий случай подготовиться к обороне. Зловредные соседи наверняка слетятся, как падальщики на труп, попытаются поживиться в поместье, потерявшем хозяина - этого следует ожидать. Там же, в замке Дрейс, осталась большая часть латников. Господин готовил их к походу, намеревался ехать в Энгру... о, Гилфинг, как давно это было. Миновало несколько месяцев, но даме казалось: жизнь прошла. Как разительно все переменилось... и вот сейчас она наблюдает, как невесть откуда взявшиеся новые друзья идут на приступ злого города. "Злой город" - так она мысленно именовала Вейвер.
По правде говоря, женщину не очень-то волновала судьба непокорной общины, пусть их перебьют всех, пусть разграбят все в Вейвере... или же, напротив, пусть приведут к покорности - что ей, утомленной превратностями судьбы женщине? По мужу она уже отгоревала, боль забылась... месть не владела помыслами. Теперь ее мысли занимал галантный и храбрый господин Ангольд. Не лез бы он вперед, не совался под топоры отвратительных бюргеров злого города.
Дама ок-Дрейс с удовлетворением отметила, что воины, руководимые ок-Ренгаром, не спешат на приступ, а пустили вперед крестьян. Это были ее крестьяне, из сел, подчиненных Дрейсам, каждый погибший под стенами мужлан - это убыток, это меньше оборка... Но и потери не волновали женщину. Пусть и эти все полягут, лишь бы Ангольд возвратился с победой и сказал: "Прекрасная дама, примите во владение то, что было отнято у вашей семьи подлым обманом!" Так пишут в романах и поют в балладах, такие слова мог бы сказать отважный Гвениадор своей Денарелле.
И вот "прекрасная дама" с волнением наблюдала, как проходит штурм, высматривала среди всадников, изготовившихся к решительному приступу знакомую долговязую фигуру. Вот он, рядом с отцом. Старик отдает приказы, а замечательный господин Ангольд кивает, поднимает руку - и плюмаж красиво раскачивается на его шлеме при каждом движении. Ах, какой воин!
Штурм продолжался, как будто, успешно, и вот уже бой идет на стенах, а удары тарана все громче... вдруг шум раздался с другой стороны, все заорали, латники конвоя стали разворачивать коней. Замечтавшаяся госпожа ок-Дрейс не сразу сообразила: что-то происходит, что-то неожиданное. Потом вдруг рядом объявилось множество чужих воинов, солдаты Дрейсов бросились навстречу, началась схватка, лошадь под дамой заволновалась, взбрыкнул, пришлось натягивать поводья, успокаивать кобылу. Взметнулись столбы дыма - палатки пылали, все вокруг носились, орали, со скрежетом сталкивались мечи, солдаты, пронзенные копьями валились в пыль... Из свалки вывалился рыцарь со знакомым - ненавистным - гербом. Владетель соседнего поместья, тот самый, что угрожал им в Энгре! Рыцарь орал, рот под помятым забралом злобно кривился, с клинка капала кровь.
Госпожа взвизгнула и ударила шпорами кобылу, откормленная спокойная лошадка, не привыкшая к подобному обращению, возмущенно заржала и помчалась прочь длинными скачками. Оглянувшись, женщина увидела - сосед мчится следом, меч он теперь поднял над головой, и жеребец его куда резвей толстой лошадки мадам Дрейс. Теперь женщине стало по-настоящему страшно, вид у соседа был безумный. Он уже нагонял, хриплый рев обезумевшего сеньора перекрыл шум боя... Вдруг кобыла качнулась в сторону, женщина едва усидела в седле, навстречу прыгнула широкая тень - и за спиной оглушительно лязгнул металл, злобный хрип преследователя оборвался. Долговязый ок-Ренгар-младший скрестил клинки с соседом, рыцари стали ожесточенно рубиться, кони под ними храпели и роняли клочья пены на истертые грязные попоны...
Ах, как он был хорош, этот мужественный сэр Ангольд...
Когда бой окончился, и вокруг остались лишь вейверцы, Мясник замер и потряс головой. Пытался стряхнуть наваждение, прогнать из глаз алую пелену. С ним это иногда случалось прежде, когда он только начинал карьеру "ночного барона", ярость застила глаза, уходило чувство опасности, тогда юный Гедор, очертя голову, бросался в драку и забывался, хмелел от крови и злобы. Благодаря бесшабашной жестокой удали он быстро поднялся в воровской иерархии, а потом, когда сам стал атаманом, решил, что негоже так горячиться.
Среди его амулетов был один - как раз на этот случай. Неспящий уверял, что носящий цацку становится хладнокровней, да видно врал, старый пьяница. Стоило забыться на миг, окунуться в горячку схватки, и снова, как в старые добрые денечки, возвратилось это знакомое опьянение... Сейчас Гедор стоял и молча качал головой, а звуки доносились глухо, как сквозь слой ваты - вокруг кричали вейверцы, славили отважного мастера Гедора, тянулись похлопать по плечу, обнять от избытка радости. И всякое чужое прикосновение вызывало новый удар крови в висках, и краснота перед глазами плескалась сильней. Мясник боялся, что не совладает с чувствами, которые вырвались из узды. Скольких он убил? Может, шестерых? Или больше? Он не боялся убивать, но все же...
Тут, к счастью, прибежал посыльный, молодой паренек из кузнечного цеха - мастер Ривен зовет к воротам, совещаться нужно. Гедор еще раз тряхнул головой и, медленно остывая, поплелся за посыльным.
Караванщик выглядел сконфуженным, хотя вернулся с победой, таран удалось отбить у озверелых селян и втащить в ворота.
- Видишь, какое дело - принялся объяснять воин, - в этот раз отбились, но если они снова соорудят такую штуку...
Ривин с досадой пнул колесо, громоздкая конструкция отозвалась противным скрипом.
- Так что?
- Говорю, еще один такой штурм, и нам не устоять. Я гляжу, и мужичье наших остолопов сумело на стенах потеснить, а уж если сеньоры на конях ворвутся в улицы - тогда смерть. Не сдержим их.
- Что советуешь сделать? - Гедор был уверен, что решение всегда сыщется, и еще - что опытный караванщик знает все о боевых приемах, и уж конечно сейчас подскажет ответ.
