Проклятие демона - Сальваторе Роберт Энтони (первая книга .txt) 📗

— Я понимаю, магистр Фрэнсис, — ответил Джулиус, и в его голосе звучал упрек. — Я понимаю.

Джулиус зашагал к собратьям. На какое-то мгновение Фрэнсису подумалось: а не отчитать ли этого дерзкого мальчишку при всех за такое неуважительное поведение? Но Фрэнсис оглянулся на груду тел гоблинов и понял: у него есть более серьезные заботы.

ГЛАВА 10

ОТСРОЧКА ПРИВИЛЕГИИ

Настоятель Джеховит все глубже погружался в камень, сливаясь с потоком его силы и достигая самых глубин. Там его дух обретал свободу от оков престарелого тела. Для Джеховита это было состоянием высшей благодати, состоянием максимальной близости к Богу, какое только возможно достичь, оставаясь в смертном теле. Сейчас он был свободен от ограничений плоти; он мог двигаться в духе, не зная границ и не испытывая старческих немощей.

Он видел женщину, которая ожидала рядом. Согласно его указу, ее рука сжимала брошь с солнечным камнем. Констанция Пемблбери явно не была искусна в магии самоцветов, но сейчас от нее этого и не требовалось. Если она почувствует, что что-то не так, ей нужно лишь кольнуть себя булавкой магической броши, и противомагическая волна исторгнет дух настоятеля из ее тела.

Джеховит приближался, борясь с желанием проникнуть внутрь нее и овладеть телом Констанции. В этом как раз и заключалась опасность путешествия в духе — дух инстинктивно желал найти телесную оболочку, часто изгоняя оттуда уже обитающий там дух.

Теперь Джеховит находился совсем рядом с Констанцией. Он протянул свою бесплотную руку к ее обнаженному животу. Жаль, что он не может коснуться и почувствовать ее гонкую, гладкую кожу.

Старый настоятель прогнал эту нечестивую мысль и сосредоточился на том, что ему предстояло сейчас сделать. Он приблизился и буквально навис над Констанцией. Джеховит собрал всю свою волю, чтобы не допустить попытки совершить одержание. Он продвигался вперед, стараясь думать только о поиске.

Джеховит сразу же безошибочно почувствовал еще одну жизнь, еще одну душу, пребывавшую во чреве Констанции. Он более не мог сопротивляться — его дух подбирался к будущему ребенку, чтобы слиться с ним. С какой легкостью он мог бы выбросить из тела эту крошечную, совсем неразвитую и ничего не понимающую душу! Обрести новое тело? Как заманчиво: начать жизнь заново, во чреве, но сохраняя понимание и опыт предыдущей жизни!

Настоятеля выбросило из чрева Констанции столь неожиданно, что прежде, чем он успел ощутить перемену, он уже находился в своем дряхлом теле и мигая смотрел на сидевшую рядом придворную даму.

— Что вы там делали? — резким, требовательным тоном спросила она.

— Я… я делал то, о чем ты меня попросила, — запинаясь ответил Джеховит.

Он закрыл глаза, у него кружилась голова — неожиданная перемена состояния давала о себе знать.

— Нет, вы устремились дальше, — упрекала его Констанция. — Вы попытались… — начала было она, но не договорила, и на ее лице появилась зловещая улыбка.

— Дорогая Констанция, — провозгласил настоятель. — Магия твоих чар достигла желанной цели. Ты носишь ребенка короля Дануба.

Констанция хлопнула в ладоши, затем поднесла их ко рту, чтобы не закричать от радости.

— Это правда, — созналась она.

— Почему же ты удивлена? — язвительно спросил Джеховит. — Не этого ли ты хотела? Не это ли являлось твоей целью с тех самых пор, как ты заметила, что твой возлюбленный Дануб не спускает глаз с Джилсепони Виндон?

— А вы не одобряете моей цели? — спросила она жестко. — Если да, так что ж вы не предупредили короля?

Джеховит сдержанно рассмеялся.

— Я опасаюсь Джилсепони, но не питаю к ней ненависти, — с упреком продолжала Констанция. — Я не желаю ей зла. Это вы готовы щедро заплатить палачу, только бы он снес с плеч ее очаровательную головку.

Джеховит поклонился придворной даме, давая понять, что ее рассуждения не лишены оснований.

— Я опасаюсь ее гораздо сильнее, чем ты можешь себе представить, — сказал он. — Ты боишься, что она отпихнет тебя и займет твое место возле Дануба. Я же боюсь, что она перевернет вверх дном всю церковь Абеля.

— А что может вернее удалить ее от церкви, чем дела двора и государства? — все тем же, полным упрека голосом продолжала Констанция. — Возможно, настоятель Джеховит частенько нашептывает королю про Джилсепони.

Монах засмеялся.

— Думаешь, если бы Джилсепони стала королевой Хонсе-Бира и оказалась в Урсале, я бы от этого выиграл? — недоверчиво спросил он. — Нет, моя дорогая Констанция, я никогда не желал подобных перемен. Я рад, что эта женщина отправилась на север, с глаз долой.

— А что в таком случае вы скажете о Констанции в ее теперешнем положении? — спросила придворная дама.

Настоятель вновь усмехнулся.

— Это будет не первый ребенок Дануба. И вряд ли последний.

— Вы говорите «ребенок», — повторила за ним Констанция. — Кто, мальчик или девочка?

— Большинство матерей предпочитают не знать об этом раньше времени.

Констанция крайне сердито уставилась на старика.

— Мальчик, — ответил Джеховит, и придворная дама ликующе сжала кулаки.

— Только не заносись слишком высоко и не думай, что это сильно изменит твое положение при дворе, — сказал Джеховит.

— Вы ничего не знаете о моих отношениях с королем Данубом, — парировала Констанция. — Это скорее вы заноситесь, а не я.

Джеховит обнял ее за талию и одарил очаровательной улыбкой.

— Можно подумать, в этом деле мы враги, а ведь у нас с тобой схожие цели, — сказал он. — Нас обоих заботит здоровье короля и его королевства, не так ли?

— Интересно бы знать, как, по разумению настоятеля Джеховита, мое положение влияет на здоровье короля? — напрямую спросила Констанция.

Улыбка старика стала совсем искренней.

— Мне, дорогая Констанция, было бы совсем нетрудно величать тебя королевой.

Констанция тоже улыбнулась и кивнула. Затем она оделась и ушла.

Настоятель Джеховит, чью жизнь события в Палмарисе перевернули вверх тормашками и чье положение в его возлюбленной церкви стало весьма неопределенным из-за многолетней дружбы с низвергнутым Марквортом, следил за каждым шагом удалявшейся придворной дамы. Кого она носит в своем чреве? Будущего короля Хонсе-Бира? Джеховита занимал не столько первый, сколько второй вопрос, ибо он не надеялся пережить молодого короля Дануба. Он хотел знать: исполнится ли заветное желание Констанции стать королевой?

— Да будет так, — произнес вслух старый настоятель. Честно говоря, он никогда не ссорился с Констанцией. Более того, он часто выделял ее как самую толковую среди светских советников Дануба. Правда, Джеховит все равно сомневался, что король женится на Констанции. Если бы он хотел, он бы давным-давно сделал это.

Логика подсказывала, что в складывающейся ситуации нет ничего опасного. И все же что-то продолжало будоражить старого монаха, пока наконец он не нашел источник беспокойства.

Он покачал головой. Теперь Джеховиту стали ясны собственные опасения. А вдруг беременность Констанции вызовет у короля совсем иные чувства и действия? Что, если он начнет добиваться Джилсепони, надеясь получить от нее более желанного для него наследника?

Констанция добилась того, чего желала; ее напор и вероломство достигли заветной цели. Но старый и мудрый Джеховит сомневался, что придворная дама понимает все последствия своего шага.

У нее родится мальчик, сын короля Дануба Брока Урсальского! Казалось бы, эта новость не должна была ошеломить Констанцию; ведь она так давно этого хотела. И все же с того момента, когда Джеховит сказал ей о ребенке, мир словно преобразился.

После разговора с настоятелем она сразу же отправилась к себе, легла и задумалась. Констанция чувствовала, как нарастает ее радость. Она станет матерью будущего короля Хонсе-Бира! Ее ребенок поднимется на самую вершину и вернет роду Пемблбери то высокое положение, которое когда-то он занимал.