Сказки и истории - Фрай Макс (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗
Нам-то, ясен пень, было хорошо.
Больше ничего особенного между нами не происходило. Мы с Игорем, кажется, даже ни разу толком не поговорили о чем-нибудь интересном: не могли. Учительница Зоя Викторовна жила в том же дворе, что и мы, и все про нас с Игорем знала, поэтому сразу же рассадила нас на противоположные концы класса: меня на предпоследнюю парту к окну, его - на первую у стены. Поэтому ржали мы только на переменках, но постепенно отвыкли, обзавелись новыми друзьями, каждый - своими. Домой ходили порознь, разными компаниями. В кино - тоже.
Но перестукиваться по ночам мы все же продолжали, пока Игорь не уехал НАВСЕГДА.
(Это, кстати, еще одна, чрезвычайно важная особенность жизни в военном городке: то и дело кто-то уезжал НАВСЕГДА. Очень полезный навык внезапных расставаний, помогает потом спокойно относиться к отъездам, исчезновениям и смертям близких-далеких людей. Навсегда - что ж, обычное дело, все в этой навсегде будем.)
Наташа была старше меня на три года. Это очень большая разница, когда тебе шесть лет, а человеку - девять. Огромная разница. Практически пропасть.
Но мы все равно подружились. Это была первая в моей жизни дружба, доставшаяся не на холяву, а в результате ряда дипломатических усилий.
Просто взять да и очаровать Наташу было сложно. Она сама всех очаровывала. Собирала нас то на чердаке, то в жасминовых кустах, то на заброшенной гауптвахте ("губвахте" как мы тогда говорили). Рассказывала нам страшные сказки, переделанные в истории "из жизни".
"Наташа, - говорю, - ты, наверное, настоящая волшебница!"
Всякую девятилетнюю девочку такое проймет, надо думать.
Мы с Наташей стали иногда гулять вдвоем. Она не прогадала: не было у нее слушателей, более благодарных, чем я. Может, потом появились, да и то - сомневаюсь.
Помню зимний вечер, выпавший с утра еще снег - большая редкость в наших краях. Наташа везет меня на санках, рассказывает про звезды. Помню лишь, что, согласно Наташиной версии, на каждой звезде живет какое-нибудь волшебное существо. А когда звезды падают (минувшим летом мы вместе видели звездопад), существо может переселиться в человека, который видел, как падала звезда. И тогда у этого человека начнется совсем другая, волшебная жизнь.
Я, честно говоря, до сих пор думаю, что у Наташи была информация из первых, так сказать, рук.
Еще много всего было: и в лес ходили тайком от родителей, и сирень ломали, и маски клеили, чтобы других детей напугать ночью, и модный журнал "Некерман" изрисовали, превращая прекрасных немецких манекенщиц в чертей и ведьм, и в незнакомый какой-то, в получасе от дома расположенный парк однажды вечером удрали и случайно попали на праздник фонарей (мне достался оранжевый бумажный шар со свечой внутри; свеча быстро погасла, а шар еще долго у меня жил).
Потом она, как и все прочие, уехала навсегда. Меня Наташин отъезд не потряс, даже не очень огорчил - причины описаны выше. Но мне ее до сих пор немножко не хватает. В сердце моем разбит мемориальный комплекс имени Наташи; всякий, кто готов рассказать мне про звезды, будет там почетным гостем.
Шуля, она же Ленка, она же ШЕФ (первые буквы фамилии, имени и отчества) появилась в моей жизни много позже, когда мы все перешли в девятый класс.
Восьмой "Г" расформировали, всех "гэшек", кто не ушел в ПТУ, или, напротив, в математический класс, присоединили к нам. Шуля, большая, красивая, с золотыми кудрями до плеч и огромными пушистыми ресницами, уселась рядом со мною на первом же уроке, да так и осталась рядом - на два года.
Мы были очень разные. Мы читали разные книжки, носили под сердцем разные страхи и видели разные сны. Но пока мы были рядом, это не имело никакого значения. Вместе нам было хорошо - такой необъяснимый, почти физиологический кайф: увидим друг дружку - и как пьяные. Мы ржали практически все время, по любому поводу и без таковых - просто от избытка жизненных сил. Когда говорить было не о чем, а для смеха совсем уж не находилось повода, орали фальшивым дуэтом, в две луженые глотки, песенки из мультфильма про капитана Врунгеля. "Мы бандито, гангстерито..." После второй строчки можно было с легким сердцем начинать ржать: надо собой, над песенкой и над изумленными лицами прохожих.
Время творило с нами странные вещи. Пойдем, бывало, после школы провожать друг дружку - обычное дело, сначала я ее до подъезда, потом она меня, благо жили в разных концах микрорайона, потом снова я ее, и еще раз, - глядишь, а солнце уже за горизонтом скрылось, семь вечера на дворе, а мы, психи ненормальные, в школьной форме и с портфелями по улице бродим.
Когда в самом конце десятого класса у меня окончательно снесло крышу на почве увлечения поэзией, карточными играми и экскурсиями по городским крышам, наша с Шулей дружба начала понемногу иссякать. То есть, в школе все было по-прежнему, а в прочее время мы уже почти не встречались. отговаривались подготовкой к экзаменам, хотя ежу понятно: ни к каким экзаменам мы не готовились. Делать больше нечего.
После выпускного вечера мы виделись лишь дважды, случайно, и лучше бы вовсе не, - но кто ж меня спрашивает?
То-то и оно.
Саша был как раз из тусовки увлеченных поэзией. Настолько уродливых и одновременно обаятельных людей не было больше в моей жизни, хотя я, в общем, коллекционирую монстров.
Сашка приучил меня к стихам Сосноры, сигаретам без фильтра, крепкому чаю и сухому вину. Все это до начала нашей дружбы казалось мне жуткой гадостью (кроме стихов Сосноры, которые были вовсе мне неизвестны).
Дружба с Сашей, можно сказать, отчасти компенсировала мне убожество гуманитарного образования, получать которое приходилось в университете города О. Он был, как мне тогда казалось, величайший интеллектуал и энциклопедист; полезная и интересная информация ведрами изливалась на мою бедную голову. С тех пор мне очень трудно учиться по книжкам. То есть, я могу, конечно, но идеальный способ усваивать знания - долгая прогулка по ночному городу с неутомимым спутником, который бубнит, бубнит, бубнит...
Слов нет, как это было прекрасно.
Саша оказался первым другом, взвалившим на меня свои эмоциональные проблемы. Проблем было много; почти все с девушками. Одни девушки Сашу не любили, и это было ужасно, другие девушки, напротив, слишком любили Сашу и мешали ему ухлестывать за девушками из первой категории. В связи с этим Саша примерно раз в неделю помышлял о самоубийстве. Просил меня достать ему яд. Я бы, в общем, с удовольствием (мне всегда казалось, что если человек хочет умереть, ему надо помочь), но связей в фармацевтических кругах у меня не было, так что обошлось. Потом уже, задним числом, выяснилось, что Саша вовсе не хотел умирать, просто у него была такая манера общаться с младшими товарищами, чтобы знали, почем фунт экзистенциальной муки. Но это как раз не очень интересно.
С Сашей мы крепко дружили примерно полгода и "додруживали", т.е. мирно приятельствовали года два, потом моя крыша начала съезжать в ином каком-то направлении, и меня не стало рядом.
Тут должен быть заключительный абзац, посвященный прочим прекрасным людям, сбывшимся и несбывшимся дружбам, любви и смерти. Но от заключительного абзаца я вас избавлю. Что-что, а уж такую малость я могу сделать для прекрасных незнакомых людей, которые время от времени, сами того не ведая, прибавляют все новые и новые строчки к моему самому, черт побери, длинному списку в мире.
©Макс Фрай, 2004
Про абрикотин
Домашняя абрикосовая наливка, самый вкусный из алкогольных напитков, какие мне когда-либо доводилось пробовать.
Мой папа готовил его из жерделек, - не знаю, правильно ли пишу это слово, но у меня дома его именно так произносили. Это, если кто не знает, такой недоокультуренный сорт, очень мелкие абрикосы. Они долго остаются твердыми и безвкусными. Нужно ждать, чтобы эти плоды зла перезрели, наполнились медовой гнильцой - в таком состоянии прочие фрукты уже выбрасывать нужно, а жердельки как раз можно начинать есть.
