Изгнанник (СИ) - Хаецкая Елена Владимировна (е книги txt) 📗
— Подгорело, — проговорил Евтихий. — Фу ты.
Он бросил горшок на пол, глиняная посудина разбилась, разлетелись черепки и ошметки сильно подгоревшей каши. Вонь сделалась крепче.
— Садись, — сказал Денис и кивнул Евтихию на лошадь. — Вся полусотня уже ушла вперед. Нам придется догонять.
Евтихий замер, удивленно воззрившись на Дениса:
— Так ты остался из-за меня?
— В общем, да, — нехотя признался Денис.
— Все были бы только рады, если бы я куда-то делся, — сказал Евтихий. — Не стоило тебе меня разыскивать.
— Я не люблю терять людей, — ответил Денис. — Не в моих правилах.
— Ну да, — пробормотал Евтихий, — об этом я как-то не подумал.
Он вылез из развалин, попытался стереть с лица грязь, еще больше ее размазав, уселся в седло, и они с Денисом наконец-то выбрались из злополучной деревни.
Денис спросил своего спутника:
— Что ты искал в том доме?
— Не знаю, — ответил Евтихий рассеянно. — Что-нибудь…
— Нашел?
— Нет.
— А что ты искал? — опять спросил Денис и покраснел, поняв, что этот же самый вопрос он только что задавал.
Но не Евтихия можно было удивить чем-то подобным.
Сумасшедший ответил преспокойно:
— Видишь ли, это моя родная деревня. И дом, где каша подгорела, был когда-то моим. Только я там ничего не нашел, даже каши. Все ухитрилось сгореть за последние несколько лет. Даже странно.
Атиадан осталась у Серой границы вместе с другими женщинами. Она сказала, что будет жарить мясо и жечь костры, чтобы мужу веселее было возвращаться. Она красила зубы золотой краской, и на кусках хлеба, которые она вкладывала на прощание в рот Авденаго, оставались золотые следы. Авденаго и не подозревал раньше, что можно так захмелеть от обыкновенной хлебной лепешки. Но Атиадан хорошо знала, как свести с ума своего мужа. Он сидел на телеге, наполовину закопавшись в мягкие опилки, а она угощала его, не позволяя ему даже пошевелиться, и при том не отламывала от лепешки, а откусывала. Он видел, как ее мягкие синие губы приникают к хлебной корочке, а потом закрывал глаза, и сладкий хлеб заполнял для него всю вселенную.
— Я сохраню тебя под языком, — сказал он ей, когда она помогла ему выбраться из телеги. — Я сохраню тебя под веками. Ты будешь у меня под волосами.
— А я буду беречь тебя в моем животе, — сказала Атиадан и пошевелила своим пушистым хвостиком.
Она всегда это проделывала так неожиданно! Авденаго даже покачнулся и вынужден был ухватиться за край телеги, чтобы не упасть.
— Ох, земля уходит у меня из-под ног, жена, когда я вижу тебя, — признался он.
Ему привели коня, и он сел верхом. Троллихи никогда не плачут, провожая мужей в поход; этим они здорово отличаются от человеческих женщин. Погружаясь в туман и морок Серой границы, Авденаго видел перед собой золотую улыбку и черные раскосые глаза под голубыми стрелками ресниц, и ему становилось тепло и сладко.
Денис и Евтихий поднялись на холм, и вдруг перед ними открылась вся картина сражения. Гархадан настиг троллей первым и не стал дожидаться второго полусотника; он с ходу вступил в битву, пока тролли не успели еще опомниться. Отряд Дениса догнал Гархадана минут через десять-пятнадцать и бросился на помощь. А сам Денис задержался, потому что разыскивал Евтихия, но теперь и они с Евтихием были здесь…
На какое-то мгновение юноше показалось, что он видит какую-то нереальную, плоскую картинку: вырезанные из бумаги фигурки, в беспорядке передвигающиеся взад-вперед, стиснутые так плотно, что даже карандаша между ними не просунешь.
Иллюзия держалась совсем недолго и разрушилась так же внезапно, как и возникла. Стремительно, вызывая головокружение, отодвинулась перспектива, долина и кишащие в ней существа обрели объем и смертоносность.
И в тот же миг Денис понял, что сегодня его убьют.
В этом чувстве не было ничего иррационального, как ему казалось, напротив: оно было холодным, совершенно отчетливым, его легко было осознать и облечь в слова.
— Меня сегодня убьют, — сказал Денис, просто для того, чтобы услышать, как это звучит.
Евтихий что-то ответил — Денис не разобрал, что именно. Наверное, это было не важно.
Они спустились с холма в долину и стали частью битвы.
Денис сразу же перестал замечать людей и эльфов; его окружали одни только тролли, плоскорожие, с узкими, ничего не выражающими глазами, с размазанными по коже узорами, которые были уже испорчены потом и соприкосновениями.
Денис принял первый удар на щит, и последняя для него битва началась. Он заставил себя не думать о близкой смерти, зная, что она придет, когда ей положено. Каждый отраженный выпад врага вызывал у Дениса искреннее удивление. Он никого не ранил, не убил, он только отбивался и изо всех сил старался продлить свою жизнь хотя бы еще на пару минут.
А потом настал миг, когда он понял, что больше не может этим заниматься. Он поднял щит и начал отступать, шаг за шагом. Тролли теснили его. Денис оглянулся — тролли были и позади него, и сбоку. Встретившись глазами с одним из них, Денис понял: вот, сейчас.
Он даже приоткрыл рот, чтобы вздохнуть в последний раз.
И ничего не произошло. Тролль исчез. Внезапно возле Дениса возникла лучница Эвремар. Она с силой ударила его кулаком в бок:
— Заснул?
Он вздрогнул и очнулся. Он был весь покрыт липким потом и, кажется, челюсть у него тряслась.
Эвремар наградила его вторым тычком.
— Очнись, командир.
И сразу же исчезла.
А вместе с ней исчез и страх. Как будто Эвремар своим появлением отменила какое-то глупое постановление Судьбы. Ну, такой богини, которая отрезает нить. Ножницы лязгнули впустую.
Денис неуместно рассмеялся. «Наверное, это истерика», — подумал он, но захохотал еще громче. Даже взвизгнул пару раз и тут же устыдился. Хорошо бы никто из своих этого не слышал.
Он сбил с ног одного тролля и рассек щеку другому. Теперь он хорошо видел поблизости от себя и людей, и эльфов, солдат из своего отряда. Их было много, больше, чем троллей, и именно в этот момент Денис понял, что воины из замка Ингильвар побеждают.
Тролли не любили драться в теснинах — предпочитали открытое пространство, где легко перейти от наступления к бегству. Но сейчас их заперли в долине между двумя грядами холмов. Мешал и обоз. Стремительный наскок Гархадана не позволил им превратить телеги в оборонительные сооружения — в то, что в реальном мире называлось «табором».
Загнанные в ловушку, тролли выбирались один за другим и удирали дальше на север, чтобы оттуда, по широкой дуге, пробираться к границе. Беглецов преследовали, но только до выхода из долины. Солдаты Гархадана один за другим возвращались после погони, веселые, разгоряченные.
Денис, стыдясь недавнего приступа слабости, продолжал биться. Его противником был высокий тролль с бледной кожей и выкрашенными в серебро бровями. Удары этого врага Денис отбивал с трудом: тролль был силен и искусен. И к тому же хорошо знал все фехтовальные приемы людей.
Под его напором Денис медленно отступал. Тролль не улыбался, не смеялся, не осыпал его оскорблениями. Напротив, держался идеально вежливо. «Аристократ, — подумал Денис. — Авденаго о таких рассказывал. Не о быдле, не о низших кастах, а о лучших представителях троллиного народа. Я еще не верил. Ничего ему, конечно, не говорил, но не верил…»
Неожиданно Денис, повинуясь порыву вдохновения (теперь, когда страх ушел в далекое-далекое прошлое, Дениса посещало даже вдохновение!), присел, поднырнул под меч своего противника, и, выпрямляясь, ударил тролля в правый бок. Этого трюка не было в фехтовальных упражнениях, да и вообще это был не трюк, а сплошное безобразие, разрушающее красоту стройного поединка.
Тролль выронил оружие, схватился за бок и молча уставился на Дениса. Кровь полилась у тролля между пальцами. Денис вдруг заметил, какие тонкие эти пальцы. Изысканные, как у женщины, с округлыми розовыми ногтями.
