Пусть поднимется ветер (ЛП) - Мессенджер Шеннон (читать полные книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
- Лось?
- Лось может быть злым, - поясняет она.
Это шутка. Но у меня нет сил, смеяться.
Тогда она оставляет нас, и я бреду к раковине, мельком бросая взгляд в зеркало. В грязи, в крови, с покрасневшими глазами, я определенно понимаю, почему дети прятались от зомби-Вейна.
Солана выглядит почти также плохо, когда подходит ко мне. Она вся в царапинах и синяках, и ее рана на ноге снова начинает кровоточить.
- Вот, - говорю я, отрывая бумажное полотенце и протягивая его ей.
Она берет его и приседает, чтобы очистить порез на моей ноге.
Стыд окашивает мои щеки:
- Я не имел в виду, чтобы ты ухаживала за мной.
- Моя очередь. Прости, - говорит она, когда у меня сквозь зубы вырывается стон.
- Все нормально. Просто жжет.
- Так и есть.
Ее глаза остекленели.
Я снимаю рукава, понимая, что все еще одет в униформу Буреносца. Хочу сорвать ее и разорвать в мелкие клочки. Но, сначала должен убедиться, что они найдут для меня какую-нибудь одежду.
- Ты как? - бормочу я. - Хочешь поговорить о... чем-нибудь?
Да, я знаю, это звучит неубедительно.
- Возможно, позже, - говорит она. - Ты должен помочь Одри.
Я смотрю на стул, где сидит Одри, не двигаясь.
- Ты думаешь, она в шоке? - шепчу я.
- Я не думаю, что она в шоке. Что произошло с Ареллой? Я слышала крик.
- Честно? Понятия не имею. Арелла может быть в порядке, но...
Солан закрывает глаза.
- Я не слышу эхо.
- Ты действительно смогла бы услышать его? Мы внутри... а шторм снаружи супер громкий.
- Я все еще могу слышать шепот Гаса.
Она обхватывает себя руками, и я пытаюсь услышать то, что она слышит, но мои чувства притуплены.
Или, возможно, находятся в оцепенении.
- Так ты не думаешь, что Арелла мертва? - шепчу я.
- Я бы это почувствовала. Она все еще здесь. Небо изменится, когда она присоединится к нему.
Я не могу решить, хорошие ли это новости или плохие.
- Как же Одри ранила ее? - спрашивает Солана.
- Она отбросила ее, будто та не весила ни больше бумажки. Это безумие.
Солана прикрывает рот:
- Интересно, означает ли это, что Гас отдал ей свой дар? Думаю, что слышала, как что-то произошло, когда он умер, но трудно сказать.
Думаю, это имеет смысл, учитывая то, что я знаю о способности Гаса. И знаю, что это не должно беспокоить меня, по крайней мере, не по той причине, по которой беспокоит. Но мои руки до сих пор сжаты так крепко, что я впиваюсь ногтями в ладони.
- Хочешь, я найду Астона и узнаю у него об Арелле? - спрашивает Солана. - Он не сможет зайти внутрь, не привлекая слишком много внимания.
Да, я не могу представить, что произойдет, если он войдет в отель.
- Это может подождать, - говорю я ей. - Мы должны оставаться вне ветра столько, сколько сможем.
Мы оба смотрим на Одри.
- Иди, - говорит мне Солана. - Она нуждается в тебе.
Ей нужен кто-то.
Но не уверен, что это я.
- Серьезно, Вейн, - говорит Солана, - не думай об этом.
Я стараюсь вдохнуть слова, но они кажутся слишком сырыми и острыми в груди.
- Как ты думаешь, насколько плохи раны у нее под курткой? - шепчу я.
Солана прикусывает губу.
- Я не знаю. После Гаса...
В животе поднимается новая волна желчи, когда Солана открывает полотенца и вручает их мне.
- Если нужна будет помощь, просто попроси.
Я делаю три глубоких вздоха. Потом иду к стулу.
- Привет, - говорю я, приседая перед Одри.
Она не моргает.
Я не знаю, что я мне делать. Потрясти ее? Дать нашатырь?
Я принимаю решение взять ее за руки, удивляясь, какой жар вспыхивает от прикосновения.
- Ты здесь, - шепчу я, когда ее взгляд проясняется.
Она осматривает комнату.
- Мы в отеле, - говорю я ей. - Они пустили нас в уборную, и, надо надеяться, найдут нам одежду и бинты. Тебе нужно воды или чего-нибудь? Я знаю, что тебе не нравится пить или есть, но...
Одри трясет головой:
- Моя мама?
Такое облегчение слышать ее голос, я должен сопротивляться желанию обнять ее.
Вместо этого убираю волосы с ее глаз:
- Я не знаю. Но Солана не слышит ее эха.
Она выглядит столь же потрясенной новостями, как и я.
Пытаюсь придумать что-то замечательное и исцеляющее. Лучше, что я могу придумать:
- Я могу осмотреть твои раны?
- Аккуратно, обещаю, - добавляю я, когда она вздрагивает.
- Дело не в этом. Я... не хочу, чтобы ты видел.
О.
Я краснею, когда вспоминаю, что узнал о сильфидах и нижнем белье. Предполагаю, что это касается и бюстгальтеров и белья...
- Могу отвернуться, пока ты снимаешь жакет, - говорю я. - И потом, можешь прикрыться этим... ну, знаешь.
- Я не это имела в виду, - говорит она, и я вполне уверен, что она краснеет.
Моя улыбка умирает действительно быстро, когда она говорит:
- Я не хочу, чтобы ты видел то, что он сделал со мной.
Ком ярости встает в моем горле, и мне трудно его проглотить. Еще труднее найти слова, чтобы объяснить, что я чувствую.
- Я ненавижу его за то, что он сделал тебе больно, Одри. И я очень не хочу видеть, что тебе больно. Но... все нормально, ладно? Это ничего не изменит. Я все равно...
Я останавливаюсь, и не даю сказать себе, что люблю ее.
Я не могу знать, сделает ли это все хуже или лучше.
Она несколько раз сглатывает, потом кивает и начинает расстегивать жакет.
- Я отвернусь, пока ты не скажешь мне, что можно смотреть.
Я смотрю на раковину и обнаруживаю Солану, наблюдающую за нами. Она теребит браслет на запястье, но когда мы смотрим, друг другу в глаза, она возвращается к ране на ноге.
Одри делает самый глубокий вдох, когда говорит мне, что она готова.
Мне все еще требуются несколько секунд.
- Все плохо? - спрашивает она, когда я судорожно вдыхаю.
- Нет, это не как... - Вероятно, лучше не упоминать Гаса.
Там только пять ран, и они не так глубоки, как я боялся.
Но... они очень специфичны.
- Я знаю, что эти раны - отметины, - говорит Одри. - Не бойся сказать мне. Что он вырезал?
Я вздыхаю и прикасаюсь к трем ранам на ее правом плече.
- Прямо здесь он вырезал «З». Думаю, он хотел отметить тебя, как Западную.
Она кивает.
- Думаю, это так. - Ее пальцы дразнят бриз, все еще скользящий по ее коже. - Именно мой щит вызвал прорыв, если ты хочешь знать, - шепчет она. - Сначала я даже не знала, что происходит. Я думала, что для этого мне нужен ты. Но, очевидно, нет.
Думаю, она не хочет, чтобы слова чувствовались подобно удару ветрорезом в мой живот, но... они действуют на меня именно так.
- Что еще?- спрашивает она, мне требуется секунда, чтобы понять, что она говорит о ранах.
Я двигаюсь к ее левому плечу и прикасаюсь к длинной, кривой глубокой ране.
- Он вырезал здесь свое штормовое облако. Думаю, это должно заклеймить тебя, как его.
Она сжимает руки в кулаки.
Я делаю то же самое, выжимая красную воду из полотенца, которое по-прежнему у меня в руке.
- А последняя? - спрашивает она.
Мои пальцы перемещаются к ее пояснице.
- Это просто зубчатая линия. Но она самая глубокая. Думаю, он хотел причинить тебе боль.
- Возможно, - бормочет она. - Но я легко отделалась.
- Это нелегко. - Мои руки дрожат так сильно, что я почти роняю полотенце.
Я не хочу задавать свой следующий вопрос, но это нужно сделать:
- Он... я имею в виду... есть ли другие раны, которые я должен проверить? Или... он...
Нет. Я не могу произнести этого.
- Больше ничего нет, - говорит она, фокусирую взгляд на двери.
Я отворачиваюсь, чтобы она не видела слезы, которые я смаргиваю. И именно тогда я замечаю, что мы не одни.
Парень в спортивной куртке стоит в дверном проеме, держа две пластмассовых аптечки и пачку одежды в дрожащих руках.
Его взгляд сосредоточен на ранах на спине Одри.
- Что произошло с вами, ребята? - шепчет он. - Это что-то, к чему мы должны подготовиться?
