Трое для одного (СИ) - Ролдугина Софья Валерьевна (читаемые книги читать онлайн бесплатно .txt) 📗
Когда Морган проходил мимо, то асимметричные складки, пятна и волны сложились вдруг в череду спаянных призрачных лиц, искажённых страданием.
Горло точно верёвкой передавило.
- Здесь раньше была школа танцев, - негромко произнёс Уилки. Морган невольно обернулся, и взгляд точно примёрз к нему; призрачные лица проплывали где-то на периферии, а он видел только уязвимое белое горло над распахнутым воротником, мочку уха с едва заметным следом прокола и спутанные пегие пряди волос, ныряющие под пальто. - Построили её примерно через двадцать лет после войны. Сперва здесь занимались не только танцами, но и гимнастикой… борьбой тоже, кажется. Но затем более модные уроки вытеснили всё остальное. Я в самом начале заметил, что котлован роют на тонком месте, но тогда ещё не представлял себе опасность разломов.
Морган кивнул, как зачарованный. Мочку уха пересекал золотистый волосок, всего один, тонкий и прямой… тонкий и прямой…
А череда искажённых лиц по правую руку отдалилась и почти исчезла.
- Ты позволил закончить строительство.
- Позволил. И наблюдал за школой пятнадцать лет, - сухо ответил Уилки. - Фонарщик бывал там каждую ночь. Несмотря на его усилия, теней становилось всё больше, но люди этого не замечали. Пока однажды в сентябре не произошло то, что газеты назвали взрывом газа.
Уилки наклонил голову; золотистый волосок соскользнул вперёд и чиркнул по шее с таким звуком, словно действительно состоял из металла.
А кожа - изо льда.
- Ты сказал - газеты назвали, - с трудом выговорил Морган. Губы зудели от холода и почти не слушались, но разум пока оставался ясным. - Что там произошло на самом деле?
- Появился разлом. Первый в городе. Те, кто находился тогда в школе, просто исчезли, - дёрнул плечом Уилки. - Мы пытались справиться с катастрофой, но смогли только облегчить страдания тех, кто потерял близких. Я забрал у них то, что им было не нужно… Точнее, сделал более тусклым и блеклым.
Морган смотрел, как он плавно кладёт ладонь на решётку прогнутой калитки; как шарахаются от узкой ладони призрачные лица; как металл поддаётся нажиму, и петли беззвучно проворачиваются.
За забором изменился, кажется, сам воздух. Сильно пахло застарелой пылью, слабо - осенью и дымом. Двор был наполовину в опавших листьях, наполовину - в чёрных пятнах.
Когда Уилки наступил на полузанесённую дорожку, утягивая за собой и Моргана, этот живой мазут стал растекаться в стороны, вновь смыкаясь за их спинами.
- Заставил поблекнуть… воспоминания?
- Да, - задумчиво согласился Уилки. Глаза его были слегка прикрыты. - Это несложно. В памяти остаётся смутно-светлое впечатление, как о событиях очень раннего детства. О трагедии начали забывать. Но ещё раньше я отделил школу от города.
Он настолько замедлил шаг, что Моргану теперь уже приходилось следить не за тем, чтобы не отстать, а за тем, чтобы снова не налететь по невнимательности на его спину, запнувшись о неровности дорожки.
- И как ты это сделал?
Говорливые, по-осеннему яркие и сухие листья под ногами сами подсказывали ответ.
- Остановил здесь время, конечно, - ворчливо отозвался Уилки. - Что ещё может сделать часовщик? Теперь сюда почти невозможно войти, а выйти - тем более. Обычному человеку - точно. Иногда я сомневаюсь насчёт теней, но лишь иногда. После этой школы, Морган, я уже не допускал ошибок. Если где-то появлялось тонкое место - я запирал его. Порой хватало временной петли вокруг, но чаще приходилось останавливать мгновение. Но это не выход, - добавил он ещё тише. В скрипучем голосе прорезались вдруг чистые, металлические ноты. - Совсем не выход…
Пятна на крыльце тоже оказались слишком тёмными и живыми для простой грязи. Иногда они ускользали из-под ног в самый последний момент. Разбитая дверь была покрыта чернотой уже сплошняком. Когда Уилки прикоснулся к ней, ручка на секунду блеснула золотом - и угасла.
Через порог Морган шагнул, словно преодолевая тугую мембрану.
И очутился в месте, где просто невозможно дышать.
Когда-то в холле было красиво и просторно. На второй этаж уводила широкая белокаменная лестница с гладкими перилами, по которым наверняка не десять раз, не сто и даже не тысячу лихо съезжали вниз ученики. Паркет цвета морёного дуба до сих пор сохранял благородный вид. Если б только не чернильная темнота за окнами, если б только не изодранные на ленточки портьеры и перевёрнутые люстры под потолком с вырванными проводами, если б не узкие, извилистые следы в пыли, слишком напоминающие отпечатки змеиных тел - можно было бы представить, что школа всё ещё работает.
Морган облизнул мгновенно пересохшие губы.
Холод, который царил на улице, сменился ненавязчивым теплом.
- Я думал, что здесь тоже будут тени.
- Ты почти угадал, - усмехнулся Уилки. - Нам дальше.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что никакой пыли нет ни на паркете, ни на ступенях, ни на площадке наверху. “Следы” же извивались, как живые, медленно дрейфовали от стены к стене, лишь вокруг Уилки образуя нечто вроде зоны отчуждения. Поднимаясь по лестнице, Морган хотел по привычке положить руку на перила, но заметил на поверхности белёсого камня тончайшую плёнку. Она то слегка отходила от поверхности, то вновь налипала, не оставляя ни малейшего зазора. Так, словно дышала.
“Здесь совсем нет света, - осознал вдруг Морган. - Нет света, но я всё вижу”.
От этого простого факта земля начала уходить из-под ног, причём не только фигурально - и буквально тоже.
Можно было поверить в волшебство. В голодных монстров из подворотни. В колдовской фонарь. В возвращение мертвецов в мир живых. В летучие поезда.
В Кэндл, пишущую новые песни, наконец.
Но не в возможность видеть без света.
- …я кто, по-твоему? - едва слышно проворчал Уилки.
- Что? - эхом откликнулся Морган и на мгновение крепко зажмурился, преодолевая дурноту.
Пол второго этажа прогибался под ногами.
- Ничего, - уже безразлично-ровным голосом ответил Уилки. - Открой глаза, пай-мальчик. И смотри.
- Я не пай-мальчик, - машинально огрызнулся Морган, однако послушался.
Они стояли в дверях зала. А за порогом были только зеркала - и тени.
Наверное, здесь располагался танцевальный класс. Просторный, светлый; маленькие балерины входили сюда с трепетом и с неясным предвкушением чуда. Кто-то потом уставал, злился и бросал занятия. Кто-то с восторгом принимал и нагрузки, и строгие окрики преподавательниц - ради мечты, своей или маминой. Кто-то хихикал, перешёптываясь с подружками. Кто-то сосредоточенно наблюдал за своим отражением…
- Не отворачивайся, - тихо произнёс Уилки. - Смотри внимательно. И запоминай.
И Морган смотрел.
Зеркала теперь отражали только друг друга - бесконечные коридоры, тьма по одну и по другую стороны стекла, пожирающая самое себя. Под потолком висела сероватая дымка, и в её изменчивых очертаниях проскальзывали то искорёженные лица-маски, то крохотные детские руки, беспомощно хватающие воздух. А внизу, вместо истёртого тысячами осторожных шажков паркета медленно вращалась огромная воронка. Откуда-то из непостижимой глубины карабкались тени - всплесками живой смолы, человекоподобными чудищами с гладкими чурбаками вместо лиц, долгорукими карликами… Они с механической настойчивостью лезли наверх, соскальзывали с гладких стенок, съезжали вниз, пожирали друг друга, давились - и всё это бесшумно, ритмично, словно их направляла одна безжалостная воля.
“Да я сейчас просто-напросто отключусь”, - подумал Морган, ощущая чудовищный приступ головокружения. Ноги постепенно немели. Он сделал шаг назад, инстинктивно вжимаясь спиной в единственную реальную опору посреди бессмысленно мельтешащего мира.
Уилки обнял его поперёк груди, словно отгораживая от теней, а другую руку положил на горло; дышать после этого отчего-то стало немного легче.
- Я часто прихожу сюда, - произнёс он до жути ровным голосом. - Наблюдаю за ними. Ищу изменения. И думаю: а можно ли вернуть их обратно? Тех, кого крысы уже поглотили? Почти человеческие движения и лица, бесконечное страдание - признаки того, что жертвы ещё существуют, в том или ином виде, или приманка, ловушка?
