Сети Культа (СИ) - Московских Наталия (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные TXT) 📗
Киллиан поджал губы, оборвавшись на полуслове. Бенедикт снисходительно улыбнулся.
— Заплакал? — понял он. Киллиан отвел взгляд, и Бенедикт едва не рассмеялся в голос, осознав, что его ученик стыдится даже своего детского плача, считая это недопустимой слабостью. — О, боги, Киллиан, ты ведь был младенцем! Дети не умеют иначе выражаться…
— Знаю, — коротко отозвался Харт. На то, чтобы собраться с мыслями, ему понадобилось несколько секунд. — В общем, как видите, я все еще стою перед вами, стало быть, способ сработал. Как сказала мне мать, я «позволил нити своей жизни протянуться дальше»… что бы это ни значило. Правда, похоже, боги запросили свою цену. Жизнь за жизнь. Вскоре после нашего возвращения в Талверт мой отец умер: тяжело заболел зимой и не сумел выкарабкаться. А еще чуть позже в тот же год в нашей с матерью жизни появились Оливер и Марвин. Продолжение истории вы знаете.
Бенедикт сочувственно покачал головой.
— Ты винишь себя за смерть отца? Считаешь, что сам накликал ее?
— Нет, — качнул головой Киллиан, а затем нахмурился и исправился. — Не знаю. Мне кажется, моя мать всю жизнь в это верила, хотя логичных причин назвать меня виноватым найти нельзя. Нет, она открыто меня не обвиняла, разумеется. Лишь сетовала на то, что теперь, когда отца не стало, поездки в храм стали невозможны…
Колер поджал губы, понимая, что не может найти подходящих слов, чтобы приободрить ученика. Он понятия не имел, что принято говорить в таких случаях. К тому же, говоря по чести, ему прежде никогда не приходилось сталкиваться с такими случаями. Его жизнь последние двадцать четыре года сплошь состояла из встреч и бесед совершенно другого характера.
— Вы верите в богов, Бенедикт? — с невеселой усмешкой вдруг спросил Киллиан, чем застал наставника врасплох. Бенедикт вздрогнул, непонимающе уставившись на своего ученика.
— Я ошибся, — усмехнулся он. — Пиетета перед богами у тебя, похоже, нет тоже. Подождал бы с этим вопросом хотя бы до трактира…
— Так верите? — качнул головой Киллиан.
Бенедикт тяжело вздохнул и серьезно посмотрел в глаза ученика.
— Сказать по правде, я не знаю, — отозвался он и почувствовал, как с плеч падает тяжелый груз: он впервые в жизни отвечал на этот вопрос честно.
— Вот и я не знаю, — устало сказал Киллиан, вновь переводя глаза на статую Ниласы. Красивая пожилая женщина в лице не изменилась, но молодому человеку явно казалось, будто искусная работа скульптора этого храма смотрит теперь на него с осуждением. Харт поморщился, потерев ноющий лоб, вновь покрывшийся испариной: похоже, самочувствие его вновь начинало ухудшаться. — Мать столько раз рассказывала мне эту историю о том, как я ухватился за руку богини справедливости, что в какой-то момент мне показалось, что и сам я поверил, будто именно воля Ниласы помогла мне тогда выжить. Когда я узнал о том, что мои братья — данталли, когда случился тот треклятый пожар, я, прибыв в Сельбрун, пришел сюда — впервые сам, осознанно. Не знаю уж, что мне хотелось тут найти. Я подошел к этой статуе и хотел вновь протянуть к ней руку, как это делают со своими молитвами тысячи людей на дню, но не смог. Все детство после этой истории хотел сделать это осознанно, а когда получил такую возможность, просто не сумел.
— Отчего же?
— Стыдно, — холодно отозвался молодой человек. — Тогда — было стыдно просить помощи. Сейчас — стыдно… из-за того, кто я.
— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Колер.
— Я о Культе, Бенедикт, — серьезно отозвался Киллиан, взглянув на наставника испытующим взглядом. — Когда я изучал литературу о данталли, я наткнулся на одну цитату, которая запала мне в душу на многие годы. «Каждому — по вере его», так она звучала. Работая в Олсаде, я частенько задумывался о том, во что же мы верим. Мы ведь толком не поклоняемся никому из богов, не ищем среди них покровителя, не уповаем на их волю. Посещения Храмов Тринадцати в наши обязанности не входит, мы всегда на первый план выводим работу по отлову данталли, которых, по сути, мним истинными хозяевами Арреды. Понимаете, к чему я клоню? Выходит, что Культ не поклоняется богам нашего мира, он считает их свергнутыми, проигравшими, уступившими место демонам-кукольникам. Выходит, мы на деле поклоняемся именно данталли и именно их возводим в ранг богов, но при этом ловим и уничтожаем их. Убиваем тех, в кого по-настоящему верим. Что же это за вера такая? И как за нее может воздаться после?..
Выслушав ученика, Колер испытующе приподнял бровь и неспешно продолжил шествие по залу храма. Следующей располагалась секция богини удачи и покровительницы первого летнего месяца Реуза Тарт, изображенной юной длинноволосой крылатой девой с синицей на левом плече. Рука ее также простиралась вперед, к тем, кто жаждал прикоснуться к удаче рукой и воззвать к ее покровительству.
Высказать что-то по соображениям Киллиана Бенедикт решил, лишь войдя на территорию богини-покровительницы второго летнего месяца Сагесса и хранительницы домашнего очага Эри, наблюдающей за тем, как бобры — ее священные животные — строят плотину. Колер невольно подумал, что его собственный домашний очаг и его семейную жизнь эта богиня спасти не сумела. Или не пыталась, как знать.
— Что ж, сразу видно, что никто из твоих прошлых наставников особенно не озаботился тем, чтобы обсудить с тобой идеологию, — криво ухмыльнулся Бенедикт. — Карл, похоже, был достаточно впечатлен твоей историей и твоими результатами испытаний, поэтому решил тебя по теории не гонять, а Леону и вовсе не было дела ни до чего, кроме собственного комфорта…. Впрочем, это не так плохо. Тебя бы напичкали всякими высокими философскими премудростями, а на деле ни в чем бы не помогли разобраться.
Харт нахмурился, неспешно следуя за старшим жрецом Кардении по залу храма мимо облаченного в длинную мантию с яркой короной бога солнца Мала и покровителя последнего летнего месяца Солейля — единственного божества, почитаемого в далекой Малагории.
— Мы не считаем данталли богами, — снисходительно покачал головой Бенедикт. — Это, как ты выражаешься, первое. Мы полагаем их теми, кто был в силах свергнуть истинных хозяев Арреды с этих земель. Захватчиками. Демонами. Но не богами.
— Но мы ведь верим, что именно они сейчас стоят у власти на Арреде. Стало быть, мы признаем их господство?
— Когда Культ только формировался, такое поверье существовало. Но сейчас ты прекрасно знаешь, что все монархи и их ближнее окружение активно проверяют, выясняют, нет ли среди них данталли. Дорваться до власти этим существам не дают…
— Ормонту и данталли, участвовавшим в битве при Шорре позволили, — возразил Киллиан. Бенедикт поморщился.
— Упущения… случаются. Именно из-за этих упущений и введена казнь за пособничество: потому что без людского потворства данталли никак не проникали бы в правящие круги. Но сейчас речь не об этом. Сейчас — о нашей вере. Итак, мы действительно полагаем данталли сильными и опасными врагами. Лично я не уверен насчет богов, потому что, как уже говорил, не уверен до конца в их реальности, но в целом поверье, что демоны-кукольники когда-то свергли… или убили своих создателей и создателей Арреды, до сих пор бытует. Таким образом, Красный Культ, который поставил своей целью очистить Арреду от этих захватчиков, можно громко назвать освободительной армией, благословленной богами. Многие из нас действительно верят, что пытаются отвоевать мир для его изначальных создателей.
— Во что же верите вы? — искренне поинтересовался Киллиан, кидая беглый взгляд на минуемую ими с наставником статую бога-ремесленника Харетта, позади которого стояла каменная лошадь.
— В людей, — тут же отозвался Бенедикт. — Оговорюсь: среди человеческого рода тоже встречается немало негодяев, которые заслуживают казни, но все же в большинстве своем мир полнится хорошими людьми, которые нуждаются в защите от монстров. Именно за них — за таких, каким был когда-то я сам, за таких, как твои родители, Киллиан, я воюю. Все эти божественные россказни, который каждый жрец готов менять в угоду собственным религиозным убеждениям, меня не волнуют. Моя война идет здесь и сейчас. За моей спиной — люди, а не боги.
