Малышка и Карлссон - Гурова Анна Евгеньевна (полная версия книги .TXT) 📗
«Это, наверно, тоже казенная квартира»,– решила Катя.
– А где ты спишь? – спросила Катя, подходя к дивану. В полутьме диван выглядел вытесанным из камня. Катя украдкой прикоснулась к сиденью – твердая ткань захрустела и провалилась внутрь, подняв фонтанчик пыли.
– На полу. Я предпочитаю спать на твердом.
Это Катя понимала. Ее дедушка тоже доску на кровать кладет. У дедушки – радикулит.
Наверное, Карлссон еще старше, чем она думала. Очень может быть – по его лицу трудно определить возраст.
Спальное место Карлссона располагалось на полу, в темном углу у внешней стенки. Пыли там не было. И вообще больше ничего не было, даже одеяла. Зато запах тухлятины чувствовался гораздо сильнее. Катя подошла поближе, обнаружила под окном ворох птичьих перьев и разных мелких костей. Катю слегка замутило, но из вежливости она сделала вид, что ничего не замечает. Карлссон, однако, слегка встревожился.
– Если тебе что-то не нравится, я уберу,– с готовностью предложил он.
– Здесь вообще прибраться не помешало бы,– сказала Катя, поспешно отходя от окна.– Хочешь, я наведу тут порядок?
Катя представила, как тут прибирается… Кошмар! Но… сколько здесь может быть всего интересного!
Карлссон пожал плечами:
– Если хочешь. Мне все равно. Это неплохое жилище. И о нем никто не знает. Кроме нас.
– Как это?
– В этой норе никто не живет лет пятьдесят, если не больше. Похоже, о ней просто забыли. Я ее случайно нашел.
«Значит, не казенная»,– подумала Катя.
– Ну да, удобно,– сказала Катя,– коммунальные платежи платить не надо.
– Здесь отличное укрытие,– сказал Карлс– сон.– За все те годы, которые я тут прожил, ни один человек меня не беспокоил.
Катя отметила слово «укрытие» и опять подумала о киллере.
Некоторое время они оба молчали. Катя заметила, что Карлссон как вошел, так и стоит посреди комнаты.
«Наверно, он не знает, как принимать гостей и что с ними делать,– решила Катя.– Если я – его первый гость за несколько лет…»
Катино внимание привлек старинный буфет. Она подошла к нему, потерла пальцем пыльную стеклянную створку. Внутри что-то тускло блеснуло.
– Можно открыть? – спросила она Карлссона.
– Открывай,– равнодушно сказал он.
Катя с усилием раскрыла дверцы из толстого, отливающего радугой стекла. Внутри стояла посуда. Много. Катя достала из буфета чашку со сплошным синим цветочным узором. Чашка была невесомая; ее стенки, тоньше листа бумаги, сквозили на просвет. Катя перевернула чашку, поднесла поближе к лампе. На донышке имелась надпись золотом: «Императорскiй фарфоровый заводъ».
– Чаем угостить не могу, извини,– подал голос Карлссон.– Плита не работает – дымоход заложен.
«Да тут, наверно, вся квартира набита антиквариатом»,– подумала Катя, осторожно возвращая чашку в буфет. Если продать – озолотишься.
И никто о ней не знает. Что за удивительное место… Нет, оно не выглядело неживым. Но и живым оно тоже не было. Что-то в квартире Карлссона было неправильно, неестественно. Как будто жизнь в ней когда-то внезапно остановилась. Что-то случилось здесь много лет назад, и квартира эта выпала из мира…
– Тут привидений случайно нет? – спросила Катя.
– Я не встречал,– спокойно ответил Карлссон.– По крайней мере в мою комнату они не заходят.
В комнате снова воцарилось молчание.
– А где твои вещи? – сообразила вдруг Катя.
– Какие вещи?
– Ну… имущество. Нажитое непосильным трудом,– съязвила Катя – ей показалось, что Карлссон над ней насмехается.– Ты же не хочешь сказать, что этот тренировочный костюм – все, что у тебя есть?
– Нет,– после долгой паузы прозвучал ответ хозяина.– Только оно не здесь, а на кухне. Там ларь. В нем – сохраннее. Мыши не доберутся.
«Хоть что-то оказалось у Карлссона, как у людей».
– Хочешь посмотреть? – догадался Карлссон.– Пошли покажу.
Они снова, петляя, шли по пахнущему мышами коридору, освещенному только мигающим светом керосиновой лампы. Коридор привел их на кухню – узкое, непроглядно-темное помещение. Карлссон поставил лампу на стол. Из тьмы смутно выступали какие-то шкафы; над Катиной головой зловеще нависал огромный колпак вытяжки, под потолком змеились трубы. Через узкое окно-бойницу свет вряд ли проникал даже солнечным днем.
– Как тут душно,– тихо сказала Катя, озираясь.– Как в склепе.
– Зато никто не залезет,– возразил Карлссон.– Показывать добро?
– Конечно!
Карлссон остановился перед огромным, обитым бронзой сундуком, поставил на полку лампу, поковырялся в замке и, откинув тяжелую крышку, застыл в глубокой задумчивости.
Катя подошла поближе.
Внутри что-то сверкнуло кроваво-красным. Катя вздрогнула, но приглядевшись, узнала предмет. Это был длинный меч в ножнах. Кроваво-красное – это камни на его рукояти.
Карлссон очнулся, подхватил меч и одним движением, плавным и быстрым, вытянул его их ножен. На клинке тут же заиграли оранжевые блики.
Катя уставилась на Карлссона с мечом в руках.
«Горец! – забилась в голове нелепая мысль.– Пришелец из прошлого!» Здравый смысл намекнул, что в сочетании с киллером и шпионом это уже чересчур. Катя нервно хихикнула.
Карлссон положил меч на стол. Меч выглядел очень старым и почему-то смутно знакомым. Катя подумала, что, наверно, видела похожий в каком-нибудь музее. Крестообразная рукоять меча была украшена грубым цветочным орнаментом со вкраплениями плоских красных камней, а лезвие – всё иззубренное и, на Катин взгляд, довольно тупое.
– Можно? – спросила Катя.
Карлссон кивнул, и она взяла меч, оказавшийся ужасно тяжелым.
– Он настоящий?
– Какой же еще?
– Древнерусский?
– Его последний хозяин был свеем… Шведом.
– Ах да!
Раз Карлссон из Швеции, то и меч, естественно, оттуда же.
– Он у меня давно,– сказал Карлссон, принимая у Кати меч и нежно поглаживая изъеденную временем сталь.– Я всегда беру его с собой. Посмотришь, вспомнишь – и радость в сердце.
– А ты им умеешь… это… пользоваться?
– Немного. Но это мне не нужно.
«Естественно,– подумала Катя.– Сейчас мечами не убивают. Нет, все-таки он киллер…»
– А откуда он у тебя?
– Достался от одного достойного человека. Настоящего воина. Такие рождаются раз в столетие.
– Он подарил тебе меч? – с уважением спросила Катя.
– Скорее, оставил. На память.
– Он был твоим другом?
– Да как тебе сказать… Скорее, нет.
Карлссон ловко вложил меч в ножны и убрал в сундук. И опять впал в столбняк.
– А что у тебя там еще есть? – Катя сгорала от любопытства.
– Давненько я сюда не заглядывал… – бормотал Карлссон.– Так вот зарастешь мхом, прошлое забудешь… и уже непонятно, кто ты и зачем живешь…
Катя заглянула ему через плечо. Сверху, сбоку от меча лежал круглый темный предмет. И больше всего он напоминал…
– Ай! – взвизгнула Катя над ухом у Карлссона.– Что это?!
Карлссон мгновенно развернулся к ней:
– Что?
– Там у тебя… Голова! – прошептала Катя.
У Кати родилась дикая, но вполне логичная мысль: а не голова ли это того самого старого знакомого, от которого остался на память меч?
Карлссон неодобрительно взглянул на Катю, но ее лицо выражало такой откровенный страх, что он буркнул:
– Ладно, посмотри.
Взял голову и протянул Кате. Та сначала рефлекторно отшатнулась, но потом сообразила, что голова – не настоящая. Она взяла «ужасный» предмет в руки.
«Голова» оказалась неожиданно тяжелой.
– Она что, деревянная? – все еще не отойдя от стресса, проговорила Катя.
– Ну не каменная же,– проворчал Карлссон.
Катя перевела дух, поставила голову на стол, поближе к лампе, и стала рассматривать. Это была не совсем голова – скорее череп. Грубо вырезанный человеческий череп в натуральную величину, с двумя дырками вместо глаз, едва заметной впадиной вместо носа и широкой усмешкой от уха до уха. Повертев «голову», Катя обнаружила, что рот у нее открывается на шарнирах. Во рту у головы лежал черный камушек.
