Возвращение - Паолини Кристофер (бесплатные книги полный формат TXT) 📗
— А он никогда к варденам и не присоединялся. Он помог основать этот орден. — Орик помолчал, выбил трубку о край плота и пояснил: — Ведь после того, как Гальбаторикс стал королём, то единственным оставшимся в живых Всадником оказался Бром — не считая Проклятых, конечно.
— Но ведь он тогда уже не был Всадником: его дракон погиб во время битвы при Дору-Ариба.
— Ну и что? Нет, Бром был самым настоящим Всадником — по своим знаниям, умениям и принципам. Именно он первым сумел объединить всех друзей Всадников, а также сочувствующих, в том числе и тех, кому пришлось скрываться в изгнании. Именно он убедил Хротгара в необходимости предоставить варденам убежище в Фартхен Дуре; именно он сумел заручиться поддержкой эльфов.
Некоторое время оба молчали, потом Эрагон спросил:
— Но почему же в таком случае Бром отказался возглавить варденов?
Орик сухо усмехнулся:
— А он, возможно, никогда этого и не хотел. Впрочем, сам я с Бромом знаком мало. Да и те события имели место ещё до того, как Хротгар усыновил меня. Бром редко бывал в Тронжхайме. Он то сражался с Проклятыми, то участвовал в том или ином заговоре против Империи.
— Значит, ты рос сиротой? Твои родители умерли?
— Да. Я лишился их ещё в детстве — оспа унесла их жизни. И Хротгар проявил ко мне достаточно доброты: принял в свой Дом и, поскольку родных детей у него нет, сделал своим наследником.
«Да, — подумал Эрагон, — Хротгар и ко мне был очень добр».
Сумерки, как и всегда в этих местах, наступили очень рано. Когда темнота стала сгущаться, гномы зажгли на каждом из четырех углов плота по фонарю. Фонари были красными. Эрагон слышал, что они вроде бы помогают видеть в темноте. Стоя рядом с Арьей, он долго любовался их чистым свечением, потом спросил:
— А ты знаешь, как делаются такие фонари?
— Да. Это магическое умение мы передали гномам давным-давно. И они отлично научились им пользоваться.
Эрагон задумчиво поскрёб подбородок, где вовсю начинала прорастать шелковистая бородка, и с надеждой посмотрел на Арью:
— А ты не могла бы и меня научить кое-каким магическим умениям? Мы ведь ещё долго плыть будем.
Арья внимательно посмотрела на него, помолчала — на шатающихся брёвнах плота она стояла как вкопанная — и сухо ответила:
— Это не моё дело. Тебя уже ждёт настоящий учитель.
— Тогда, по крайней мере, скажи, что означает имя моего меча?
И Арья ответила еле слышно:
— «Приносящий страдания». И он полностью своему имени соответствовал, пока его хозяином не стал ты.
Эрагон посмотрел на Заррок с отвращением. Чем больше он узнавал о своём клинке, тем более злым и опасным он ему казался, словно по собственной воле мог приносить страдания и беды. Если бы этот меч ему подарил не Бром, если бы преимущества Заррока по сравнению с мечами Проклятых не были столь очевидны, Эрагон давно бы уже бросил его в реку. Ему хотелось сделать это даже сейчас.
Но вместо этого Эрагон сам бросился в воду, подплыл к Сапфире, и, пользуясь тем, что ещё не совсем темно, они впервые после ухода из Тронжхайма решили немного полетать. На большой высоте воздух был прозрачен и лёгок, а река внизу казалась всего лишь пурпурным ручейком.
Не имея седла, Эрагон крепко сжимал коленями колючие бока Сапфиры, болезненно ощущая старые шрамы, полученные им во время самого первого их полёта.
Сапфира заложила вираж, паря на восходящем потоке воздуха, и Эрагон заметил, как слева от них со склона горы в воздух поднялись три коричневых комочка или пятнышка и стали стремительно набирать высоту. Сперва Эрагон решил, что это ястребы, но загадочные животные вскоре подлетели поближе, и он увидел, что в них не менее двадцати футов, у них длинные тощие хвосты, кожистые крылья, и вообще они были очень похожи на драконов! Но драконов куда более мелких, чем Сапфира, и куда больше похожих на змей. Да и зеленовато-коричневая невзрачная чешуя у них совсем не блестела.
Эрагон возбуждённо спросил:
«Неужели это тоже драконы?»
«Не знаю», — растерянно ответила Сапфира, кружа на месте и рассматривая незнакомых ящеров. Те, впрочем, тоже явно никуда улетать не собирались. Их, казалось, смущал грозный вид Сапфиры и её внушительные размеры; они то подлетали к ней совсем близко, то вдруг в самый последний момент резко разворачивались и с шипением удалялись на безопасное расстояние.
Эрагон усмехнулся. Пожалуй, решил он, надо попытаться установить с ними мысленный контакт. Три неведомых ящера тут же свились в клубок, став ещё больше похожими на змей, и пронзительно закричали, широко раскрывая пасти. Их крик был не только слышен на много миль вокруг, но и проникал Эрагону в самую душу, прямо-таки раздирая её в клочья. Такой крик мог кого угодно свести с ума. Сапфира тоже это почувствовала. А крылатые существа, продолжая пронзительно орать, вдруг бросились в атаку, выставив перед собой острые как бритва когти.
«Держись крепче», — мысленно предупредила Эрагона Сапфира и, сложив левое крыло, заложила крутой вираж, ловко обойдя двоих нападающих, потом сильно взмахнула крыльями и в один миг поднялась значительно выше коричневых ящеров. А Эрагон тем временем пытался закрыть доступ к своим мыслям и как-то заглушить тот пронзительный жалобный вой, что неумолчно звучал у него в ушах. Как только ему это удалось, он хотел было воспользоваться магией и уничтожить противных тварей, но Сапфира остановила его: «Не убивай их. Я хочу поставить опыт».
Хотя эти крылатые ящеры оказались значительно более юркими, чем Сапфира, она сильно превосходила их по величине и силе. Перекувырнувшись в воздухе, она вдруг повисла вверх ногами, и у Эрагона от страха засосало под ложечкой. Один из ящеров тут же попытался спикировать на дракониху, но она ловко ударила его задней ногой прямо в грудь и отшвырнула в сторону.
Вопли атакующих стали понемногу стихать, а Сапфира, расправив крылья, медленно описала в воздухе мёртвую петлю и повернулась к ним, грозно выгнув шею и чуть откинув назад голову. Эрагон слышал, как где-то глубоко внутри у неё рокочет пламя. Затем из пасти драконихи вырвался язык огня, и точно синий светящийся нимб окутал её голову, а чешуя засверкала, словно целая россыпь драгоценных камней.
Неведомые твари, так похожие на драконов, испуганно заквакали и разлетелись в разные стороны. Мысленная связь с ними тоже оборвалась; они вовсю улепётывали к себе в горы.
«Ты же меня чуть не сбросила!» — сердито сказал Эрагон, наконец-то позволив себе немного отпустить руки, которыми судорожно вцепился в шипы на драконьей шее.
Сапфира самодовольно посмотрела на него и заявила:
«Почти, да не совсем!»
«Это точно!» — засмеялся Эрагон.
Страшно довольные одержанной победой, они вернулись к плотам. Когда Сапфира шлёпнулась на воду, подняв весьма приличные волны, Орик крикнул:
— Вы не ранены?
— Нет, — ответил Эрагон, слезая со спины Сапфиры на плот. — Это что же, ещё одна разновидность живых существ, которые водятся только в Беорских горах?
Орик оттащил его подальше от края и сказал:
— Мы называем их фангурами. Они не такие умные, как драконы, и выдыхать огонь не умеют, но связываться с ними все равно не стоит.
— Мы это заметили. — Эрагон потёр виски: от воплей фангуров у него разболелась голова. — Хотя они, конечно, Сапфире не соперники.
«Естественно!» — важно подтвердила дракониха.
— А охотятся они, — продолжал объяснять Орик, — пользуясь своим умением мысленно сбить свою жертву с толку, обездвижить её, а потом убить.
Сапфира ударила хвостом по воде, сильно обрызгав Эрагона, и заметила: «А что, это совсем не плохой приём! Пожалуй, в следующий раз во время охоты я тоже попробую им воспользоваться».
Он кивнул:
«Он и в бою, кстати, тоже может пригодиться».
— Хорошо, что вы этих фангуров не убили, — сказала подошедшая к ним Арья. — Их осталось уже совсем немного; во всяком случае, в здешних местах этой троицы очень не хватало бы.
— Много их или мало, только они постоянно на наших овец охотятся! — проворчал Торв, вылезая из каюты и сердито тряся клочковатой бородой. — Ты бы лучше не летал больше в этих горах, Губитель Шейдов, — сказал он Эрагону. — Как прикажешь тебя охранять, когда ты на своём драконе с этими воздушными гадюками сражаешься?
