Дурное начало (СИ) - Минаков Константин Геннадиевич (книги читать бесплатно без регистрации полные TXT, FB2) 📗
Тем не менее взгляд скользнул дальше. Мимо маленького потухшего костра с парой закопченных кастрюль и ковшом к горизонту. Останки зданий вокруг не переставали тлеть, пуская в небо тонкие белые усики дыма. Удушливо пахло гарью. Поле и сад успели выгореть дотла, представляя жалкое зрелище опустошения. В паре мест остались грядки, странным образом уцелела пара стогов сена. Но исключения только подчеркивали полноту ущерба. Здесь не осталось ничего, за что имело бы смысл держаться. Вскоре блуждающие глаза нашли в руинах фигуры остальных.
Прихрамывая, Морриган направилась тем навстречу ничуть не удивившись, когда эльф остался позади, около Лелианы. По мере приближения Бетани первая услышала неровный шаг и обернулась.
— Ох!.. Морриган. Вы очнулись…
Чародейка дернула губами в раздражении при столь свободном упоминании имени, легко отданном без разрешения хозяйки. Это лишний раз напомнило о мрачных мыслях по поводу мотивов эльфа и об обиде на того. Как и ранее — девушке пришлось собрать волю в кулак, чтобы держать подобные размышления в узде. Но более юная волшебница-самоучка не заметила тени этих эмоций. Выпрямившись, та без затей поклонилась.
— Спасибо! Мы обязаны нашими жизнями вам и Алиму. Что бы там не сказал… В смысле, когда Карвер все-таки ляпнет нечто неуважительное, не держите зла. Я видела собственными глазами. Моя магия и его навыки владения мечом оказались бы сметены этими тремя Храмовниками. Мне только…
Девушка мазанула рукой, испачканной в саже, под носом и шмыгнула. Глаза той невольно соскользнули на останки дома и губы скривились в борьбе с эмоциями.
— Я не… Мне… Если бы…
Морриган покачала головой и перевела взгляд в сторону находящегося поодаль Карвера, ковыряющегося с его девушкой в останках некой хозяйственной постройки.
— С этим борись, не борись — не победить. Мысли о том «что если» так легко не оставят. Мне тяжело привязанность к семье и дому правильно понять. Как есть скажу — это глупостью считаю. Но глядя на тебя — понимаю, пережитое отныне такая же часть твоя, как рука или нога. Отрезать можно. Но это безвозвратно искалечит. Лучше сомнения в полный рост и широко открыв глаза встречать, чем убегать. Время сохранишь. Да, безрассудно собственному пониманию благородства потакая, наверное семьей навязанному — ты дом, детство и мать на меня с эльфом променяла. И зря, может статься. Мы не так слабы. Обмен, говоря откровенно, паршивый вышел. Даже мне понятно. Но иного расклада не будет. Дальше двигайся. И не стыдно надежду, что рана зарастет, лелеять.
Бетани смотрела на собеседницу не моргая, пока по грязной щеке одиноко сбегала слеза. Затем вторая. Лицо девушки внезапно раскололось внутренней болью и откровенно рыдая, практически вслепую, та бросилась на Морриган с кулаками. Удары не имели в себе силы. И вскоре, когда дрожащее всхлипывающее тело упало чародейке в руки, вовсе прекратились. Та не стала явным образом обнимать юную особу, только придержала ту за плечи. Даже по отведенному в сторону взгляду и сжатым губам легко было сказать — более собранную из пары произошедший выброс неконтролируемых эмоций раздражал. Внутри же Морриган вовсе еле сдерживалась, чтобы не оттолкнуть льющее слезы создание прочь. Одна часть испытывала отвращение перед абсурдным проявлением слабости, но вторая нашептывала — подобное поведение неизбежно и требует терпения, если нет цели разрушить отношения. Такой цели перед собой Морриган не ставила. Пока…
— Ш-ш-ш… Расскажи — вы нашли тело матери?
Девушка кивнула, но поток слез пока остановить не могла. Потому потребовалось ещё несколько долгих минут, за которые старшей чародейки взгляд скрестился с глазами Карвера. Юноша за ночь повзрослел. Больше внутри, чем снаружи. И это был не рост над собой, а скорее первые признаки осени в душе. Легко читалось, что старшему брату хотелось сказать нечто резкое, даже несмотря на состояние сестры. Тонко чувствующая настроение Эбрин вовремя крепко сжала не по годам широкое плечо. Издав болезненный стон, Карвер будто очнулся от морока. Мрачно кивнув, то ли стоящей позади девушке, то ли личным мыслям, тот отвернулся к прерванным делам.
Относительно придя в себя, Бетани указала в сторону сгоревшего сада. Пройдя туда вместе медленным шагом, Морриган обнаружила посреди обугленных деревьев чудом уцелевшую клумбу. На краю торчала воткнутая в рыхлую почву лопата, а посреди частично растоптанных цветов как свежая рана выделялась могила.
— Карвер помогал… Но он слаб и основную работу сделали мы с Эбрин. Мать…
Выпустив неровный, вибрирующий выдох, девушка продолжила.
— На теле были следы избиения. Немного. Она умерла от чистого удара в сердце. Наверное… почти безболезненно. Маму… казнили, как не представляющую ценности. И стали ждать нас. Она любила цветы… Папина могила в холмах неподалеку. Возможно было неправильно их разделять, но… Маме очень нравился этот сад и я… я…
— Память важнее голоса ушедших. Не вижу причин себе на шею ещё один камень вины вешать. Что по поводу этого места решили? Рано или поздно по следу Эву другие отправятся. Продемонстрированный подвиг не готова повторить. Особенно, если врагов больше трех станет.
— Карвер настаивает на поездке в Южный предел. Затем, либо вниз по реке сразу в Денерим, либо с другими караванами куда-то в Баннорн. Многое зависит от того, куда направится семья Эбрин. Они наверное волнуются за неё. А она здесь, разрывается между любовью к семье и к мужчине. А брат ждет моего решения. А я…
Морриган устало поморщилась и внутренне вздохнула.
— Лишнее отбрось. Тот факт, что это слышу, об одном говорит. Причина выбрать иную дорогу есть. Расскажи.
Юная девушка поежилась и неуверенно начала объяснять. И чем больше говорила, тем увереннее слова собирались во фразы и предложения.
— Отец старался вложить в меня как можно больше, но я всегда избегала искусства. Быть особенной, специальной. На примере отца это означало только одно — скрываться, терпеть лишения, отказаться от корней, и в перспективе от шанса на любое величие. Иногда приходили даже мысли, что жизнь в Круге и то имеет больше перспектив, чем становление не зарегистрированным магом в глуши, что априори цель для охоты Храмовников и обязан жить тихо. Всю жизнь. Зачем тогда вообще это нужно. Лучше быть нормальной. Меньше знаешь — меньше шансов на ошибку. У нас был старший брат. Талантливее меня и истинная гордость отца. Однако, после смерти папы тот выбрал собственный путь. Оставил нас позади как бесполезный груз, мешающий широко и свободно шагать по жизни. Ничего не слышала о том с тех пор… Но быть может, ошибалась я, а он был прав. Брат нашел в себе силы уйти и тем самым обезопасил семью от собственного присутствия. Все это время — не было причин боятся. Возможно… Возможно уже поздно. Но теперь хочу учиться. Вы показали, какой можно стать и… Нужно трезво взглянуть на место, в котором оказалось. Не думаю, что однажды передо мной окажется ещё один подобный шанс. Возьмите меня в ученицы!
Бетани обернулась, но первый же взгляд на лицо чародейки вернулся к той тенью страха.
— Нет… Не отвергайте сразу, пожалуйста. Что… Что нужно сделать, чтобы переубедить вас. Поклясться в верности? Служить вам? Если…
Не сдерживая отвращения на лице, Морриган отступила на шаг, заставив юную особу испуганно прикрыть рот в ужасе от мыслей, что та неосторожно сделала хуже. Однако, эмоции чародейки всколыхнулись не из-за смысла слов Бетани, а от внезапной вспышки воспоминаний. Перед глазами встал образ ведьм, вновь и вновь стоящих на коленях перед Флемет, точно также готовых извиваться в грязи ради силы и знаний. Чтобы изменить собственную судьбу по милости из чужих рук. То, что было для Морриган примером, заслуживающим презрения, пусть и сама она кормилась с той же руки и мало чем по сути и содержанию отличалась. Впрочем, нечто в голове нашептывало правду — отличие было. Те женщины не боялись признать правду о собственном месте перед сильным. Их определяла цель, в то время как Морриган определяла только гордыня. И теперь — девушка оказалась на месте собственной матери. Объекта привязанности и ненависти. Такого поворота судьбы та ожидала меньше остального… Молчание затягивалось, но в голове чародейки мысли неслись со страшной скоростью. Вскоре шок от прошлого неумолимо сменился холодной рассудительностью настоящего.
