Осколки (СИ) - Ангел Ксения (книги онлайн без регистрации полностью TXT) 📗
Человек не был глуп и угадал намерения Агнарра. Зверь зарычал снова, попытался выгнать назойливый голос из головы, но сознание человека было подобно клещу, сосущему из тела кровь. Паразит, вцепившийся мертвой хваткой.
– Ты не обидишь ее снова! – громогласно объявил голос. – Эсте де варга. Моррос гунт.
Нет!
Агнарр рванулся, цепляя раненой бочиной ствол дерева. Мяукнул, падая в сугроб, взъярился снова, оставляя на снегу розовые разводы.
– Эсте де варга…
Ты. Не. Прогонишь. Меня!
– Моррос гунт!
Глаза заволокло красной пеленой, кости вывернуло из суставов, а человек все не унимался.
– Эсте де варга…
Его голос был ядом, изгоняющим Агнарра из теплого, живого тела, заталкивающим обратно в черноту небытия.
– Моррос гунт.
Последним, что Агнарр запомнил, был оскал лунного огрызка в обрамлении темных облаков…
На его месте, в снегу и ошметках собственной плоти, морщась от боли, заворочался человек. Он дышал натужно, рвано, издавая при выдохе свистящие звуки. Его пальцы царапали горло, будто стараясь вырвать из тела остатки звериной души. Губы шевелились в беззвучном заклинании.
– Эсте де варга… Моррос гунт… Убирайся!
Зверь отступил в тень, и Кэлвин с облегчением выдохнул, утер покрытый кровавой испариной лоб. Тело все еще менялось, суставы нещадно ныли, но радость вновь ощущать себя хозяином собственной плоти затмевала даже боль.
С каждым разом Кэлвину становилось все сложнее его изгнать. Сила зверя росла и, в отличие от тех, с кем доводилось сталкиваться родичам Кэлвина, этот оказался еще и безумен. Дик настолько, что дух захватывает. Неистов. После схватки с ним Кэлвин приходил в себя по нескольку дней, а то и недель. В последний раз он провалялся в постели все две, и Мартин выхаживал его, как ребенка.
– Эсте де варга, – прошептал он, хотя в том и не было нужды – зверь ушел. – Моррос гунт.
Он подтянулся на локтях и прислонился спиной к мягкому от мха стволу. Голый и раненый, один в лесу, в полнейшей тьме. Наверное, стоило позволить зверю довести себя до деревни. Только вот Кэлвин не был убежден, что там смог бы вернуть контроль. Мысли Агнарра, его желания просачивались в голову Кэлвина, словно яд, отравляя его собственное существо.
Зверь был его защитником…
– Эсте де варга…
…и палачом.
– Моррос гунт.
Кэлвин прикрыл глаза, восстанавливая дыхание. Потрогал рану, которая уже начала затягиваться – благо, на анимагах, когда они в зверином обличье, все заживает быстро.
Две другие стрелы все еще торчали из бока, и Кэлвин старался их не трогать. Нужно добраться до деревни быстрее, чем он потеряет силы. Только вот… зверь завел его слишком далеко в чащу, и как выбраться из нее, Кэлвин не знал. Острое кошачье зрение, как и слух, были доступны ему лишь в той ипостаси, которую он делил с Агнарром.
Кэлвин зачерпнул в пригоршню снега и отер лицо. Ничего, справится. Выберется отсюда, как ранее выбирался из других передряг. Вокруг лежал снег, а дыхание вырывалось паром из его рта, но Кэлвин не ощущал холода. Анимаги не мерзнут даже в человеческой ипостаси.
Лишь сильные выживают зимой, отец учил его этому с детства. Кэлвин помнил запах его – запах дыма, крови, снега и мокрой шерсти. Лицо давно стерлось из его памяти, а запах остался. Он преследовал Кэлвина в подземельях Северного Удела, в провонявших тухлой рыбой трюмах пиратских кораблей, на окровавленном песке бойцовых ям и в мрачном замке некроманта. Кэлвин помнил свои корни, как и следует анимагу. У него не осталось родных, его клан выродился, но память крови все еще жила в нем. Наверное оттого, что звериная суть откликалась на зов предков, с каждым разом Кэлвину было все сложнее этому зову противиться.
Он бы давно поддался искушению остаться зверем, только вот… клятва. Он дал ее пять лет назад человеку, которого ненавидел. Человеку, который застегнул на его шее очередной символ рабства, символ его, Кэлвина, ничтожности.
Они стояли на холме, у границы владений некроманта: Кэлвин, его проклятый хозяин, одноглазый мальчишка южной крови лет шести, безликая девчонка в капюшоне и шлюха. Шею шлюхи украшал ошейник с темным камнем – такой же, как у Кэлвина. Страннее отряда и не придумать. Некромант был мрачнее тучи, девчонка безучастно пялилась перед собой, шлюха плакала, мальчишка спал в повозке, укутанный мехами. Тогда-то некромант и стребовал с него злосчастную клятву, которая, по сути, передавала право владения Кэлвином девушке в капюшоне.
Тогда Кэлвин не собирался исполнять обещанное, он лишь хотел вырваться, а девчонка казалась такой хрупкой – дунь, переломится. Кэлвин желал ее сломать, вырвать ее сердце на глазах у треклятого некроманта и смотреть, как она захлебывается собственной кровью, а его глаза заполняет отчаяние. Ошейник сдерживал его порывы, и Кэлвин был на грани, чтобы пойти против воли хозяина и погибнуть, но девушка подошла к нему – такая маленькая и бесстрашная, посмотрела в исполненные яростью глаза и спросила хрипло:
– Как тебя зовут?
Кэлвин удивился, услышав ее голос, все это время он думал, что она – немая. Она даже плакала молча и с каменным лицом, лишь крупные слезы катились по ее щекам, падая на грудь. Впрочем, чаще она просто сидела с отсутствующим взглядом, безучастная к происходящему. Они ехали несколько дней, практически без привалов, останавливаясь лишь на ночлег в придорожных гостиницах, и за все это время она не проронила ни слова. Ее большие глаза смотрели, почти не моргая, и под ними залегли темные круги, из ворота платья торчали острые ключицы, и на взгляд Кэлвина эта женщина могла прельстить разве что покойника, но тот, кого он ненавидел, смотрел на нее с нежностью.
Когда они остановились и спешились на границе, некромант вручил девице плеть.
– Меня называют зверем, – прорычал Кэлвин в ответ на вопрос девицы, и ошейник сдавил его шею сильнее – некроманту не нравилось, когда его женщине угрожали.
– Ты поклялся, – напомнил хозяин, и кровь Кэлвина, горячая кровь зверя, закипела. – Теперь ты принадлежишь ей.
Наверное, Кэлвину стоило порадоваться, на вид она была совершенно неопасной и вряд ли стала бы издеваться над ним, но единственное, что он тогда ощутил – это гнев. Он все еще помнил себя свободным, хотя это было очень давно. Свобода жила в его крови, являлась частью его нутра, она пела, звала на волю, побуждала бегать диким зверем по лесу и охотиться на более мелких животных.
– Ты мне ничего не должен, – не глядя на некроманта, произнесла девица. Она бросила плеть в грязь и придавила ее сапогом, а руки сжала в кулаки, словно его, Кэлвина, ярость передалась и ей. Немного позже он узнал, что ее грызла собственная, гораздо более сильная и неистовая. – Но ты можешь пойти со мной, если захочешь.
– Лаверн… – возмутился некромант, но она полоснула его острым взглядом.
– Он мой, верно? – спросила она резко. – Ты сам сказал. Ты подарил мне его!
– Он твой, – кивнул бывший хозяин Кэлвина.
– Хорошо.
Она повернулась к Кэлвину, обняла его за шею и расстегнула ненавистный ошейник. Он отправился в грязь, к плети, и Кэлвин от неожиданности отшатнулся. Она… освободила его? Дала волю?! Все это казалось ему сном – одним из тех, которыми он грезил по ночам. Впервые за долгое время он вдохнул полной грудью, и воздух показался ему сладким, как мед. Некромант нахмурился и положил руку на эфес меча. Он боялся, и страх его был еще слаще, чем первый вдох свободы.
– Меня зовут Лаверн, – ничуть не испугавшись, сказала девица и взяла Кэлвина за руку. – И я совершенно не знаю, что делать дальше. Куда идти… Ты волен оставить меня здесь и убраться восвояси, но я буду рада, если отправишься со мной. Я умею создавать проклятья, а Мария, – она кивнула в сторону шлюхи, – неплохая провидица. Вместе у нас больше шансов выжить.
Кэлвин считал, что шансов выжить у нее нет совершенно. Возможно, именно потому он сказал:
– Я дал клятву. И потому пойду с тобой.
Он ни разу не пожалел о своем выборе, но порой, когда его звериная суть брала верх, Кэлвин забывал и о клятве, и о благодарности, и о том, насколько привязался к Лаверн, проникся ее миссией. Он был просто зверем, и свобода пела в его крови.
