Белый Карлик (СИ) - Недугов Дмитрий (бесплатная регистрация книга txt) 📗
— Аркан даёт совет: истину надо искать в одиночестве, не стоит делиться ею с людьми, которым она не предназначена...
С "Ищущим" было хоть как-то понятно. В этот раз я воздержался кивнуть даже из вежливости. Следующая карта изображала мужика в приличном костюме, сидящем на стуле и закинувшем ногу на ногу.
— Перевернутый "Барон", это символ тирании, кто-то извне пытается взять над тобой власть и контроль. Будь осторожен.
Похоже, я начинал понимать, к какой жизненной ситуации относится этот расклад. Жаль, что Димка уже продал кольцо, я бы с удовольствием послушал рассказ о том, каким образом оно каждый раз возвращается ко мне обратно. Но вот про тирана прямо в точку. Прохвост даже внешне чуть похож на нарисованного мужика с карты. Я неожиданно почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. За ширмой в жилой части павильона кто-то стоял. Не смог разглядеть силуэта, но отчетливо ощущал чужое присутствие. Бахт открыла четвёртый Аркан. Снова мужик и снова костюм, и снова нога на ноге. Мне показалось, что у того, кто рисовал эти картинки, явно были проблемы с мочевым пузырём. На этот раз цыганский барон держал в руке кинжал, указывая его остриём куда-то в потолок.
— Правосудие! То, что происходит с тобой сейчас и произойдёт в дальнейшем, ты заслуживаешь от начала и до конца.
Я нервно сглотнул. Вспомнил о деньгах в кармане. Почти наяву услышал стук судейского молотка. Нас точно отправят на каторгу за наши "детские" шалости. Занавеска снова привлекла моё внимание, она еле заметно колыхнулась.
— Пятая карта! — глаза Бахт расширились. Сходство с жабой поражало. — Шуши!
Цыганка положила Аркан рубашкой вниз. Под забавным названием весьма не забавная картинка: подвешенный за задние ноги заяц. Скорее всего, уже мертвый.
— Шуши предупреждает тебя о грядущей боли, тупике и безвыходной ситуации!
Со стороны занавески послышался еле различимый шёпот. Детский голосок проникал в самый глубокий уголок разума, заставлял его шевелиться. Бахт ударила по столу ладонями, крикнула что-то на цыганском языке, но не угрожала, судя по интонации, скорее, оправдывалась. Словно в каком-то жутком сне, я встал, медленно подошёл к ширме.
— Это Мирела, моя дочь, она... она больна...
Я не обернулся на голос старой цыганки. За полотном ширмы обозначился силуэт девочки лет восьми, на ней было грязное серое платье и белая ленточка в длинных волосах. Протянув руку, медленно отвёл занавеску в сторону. Меня обезоружил почти ангельский взгляд, один глаз был карим, другой голубым. Это так не похоже на цыганскую кровь. У неё не было рта. Вместо губ плотная полоска кожи, на шее моток пластыря, из которой торчал зонд, видимо, для принятия пищи. Мирела несколько раз моргнула, развернулась на месте и ушла к миниатюрной постели, сделанной из уложенных промышленных паллет и накинутых сверху тёплых вещей. Девочка присела на край, обхватив руками коленки.
— Тебе надо уйти, — Бахт подкралась неожиданно тихо, положила руку на плечо. — Ты услышал то, что должен был. Снаружи больше нет погони, уходи.
Я перевёл на неё ошарашенный взгляд, сознание мутилось. Странное давление не покидало меня до тех пор, пока я не оказался на улице. Дверь за спиной захлопнулась, лязгнул засов и потух свет. В жутком впечатлении о прошедшем разговоре и необычайном уродстве странной девочки я побрёл обратно. Думая о своём, совершенно не заботился о безопасности. Метель усиливалась, вывеска в виде значка метрополитена над подземным переходом впереди давала единственный ориентир в этой холодной мгле.
* * *
Поймать такси после побега из больницы не составило труда, правда, пришлось отойти от главного здания на целый квартал и ловить машину прямо с улицы. Яр предостерёг использовать телефон, исходящий сигнал при желании можно будет проверить. Мне не понравилась формулировка того, при каких обстоятельствах и кто будет проверять, но на резонный вопрос Яр ответил, что это сработает, если все пойдёт по плану, а если нет, то все наши доморощенные потуги и так не будут иметь значения. Я постеснялся спросить, что именно может пойти не так, а когда дозрел до вопроса, было уже поздно.
Такси остановилось у тротуара, человек за рулём вопрошающе кивнул.
— В пятьдесят первую больницу на Алябьева! — с трудом вспомнил адрес морга. Яра уже не было рядом, он прикрывал незримые тылы. Мужик открыл пассажирскую дверь, я быстро занял сиденье:
— Желательно, побыстрее. И я буду расплачиваться картой, — показал кредитку.
— Долго стоишь? Тебе повезло, я вообще должен был поехать другим маршрутом, поворот свой проехал.
Я отстранённо кивнул: так вот куда исчез Яр, наставлял таксиста на путь истинный. И хорошо направил, до самого конца водитель не проронил ни слова. Мы добрались до Филевского парка за сорок минут. Таксист предъявил счёт и, получив оплату, довольно хмыкнул:
— Тебе в больницу, что ли? Дешевле было бы скорую вызвать.
— Не, я в парк, — нет ничего хуже случайных свидетелей и их неслучайных расспросов.
— Точно, глубокой ночью самое время...
Мужик умчался восвояси, оставив меня на безлюдной улице одного. Справа горел огнями парк, где я раздобыл осколок, слева возвышалось здание больничного комплекса. Я поёжился, сунув руки в карманы ветровки. Слишком много совпадений, неужели всё должно закончиться там, где и началось? Окинул пятиэтажное здание страдальческим взглядом. Его вид устрашал. Тёмные окна, как глаза мёртвой стрекозы. Так же лишена освещения парковка, одинокий фонарь на её отшибе болезненно мерцал. Здесь что-то не так... Я шагнул в темноту, целясь в двери парадного входа, но появившийся откуда-то сбоку Яр заставил вздрогнуть от неожиданности:
— Стой! Пойдём в обход! — он шептал и размахивал рукой, привлекая моё внимание. Мне надо было сразу заподозрить неладное. Яр никогда не переходил на шёпот, для призрака в этом нет необходимости, но почему-то он нашёл причину сейчас. Я не придал этому значение. Послушно шёл к кустам у забора.
— Здесь есть лаз, — он указал на землю под ногами. — Ты как раз пролезешь.
— Хорошо, — я послушно нагнулся, влез в живую изгородь боком, нащупал проход в натянутой проволоке. Предок не обманул. — Слушай, что-то странное у них тут творится, свет нигде не горит.
— Может, отключили? — Яр встретил меня с другой стороны.
— Не знаю... да нет! Тут же медикаментов куча, холодильники, морг, в конце концов. Наверняка больницу питает своя подстанция или генераторная, на свет и холодильники её бы точно хватило...
Яр незаметно подвёл меня к окну на первом этаже. Пластиковая створка приоткрыта, внутри непроглядная тьма.
— Опять в окно? — я окинул предка скептическим взглядом. — По-моему, мы начинаем повторяться.
— Слишком много слов, Рома, — Яр все ещё шептал. — Я жду тебя внутри.
Он исчез, а мне не оставалось ничего другого, как проявить чудеса эквилибристики и, перемахнув через раму, очутиться с другой стороны. Это какой-то кабинет; спрыгивая на пол, едва не задел цветочную вазу. Перед окном стоял стол, всё аккуратно разложено и прибрано. В углу стоят кушетка и шкаф для одежды. Наверное, кабинет врача.
— Яр?
В ответ тишина. Пришлось красться к двери на цыпочках. Призрак обманул меня, внутри он не ждал. Прежде, чем выйти в коридор, накинул на голову капюшон ветровки. Малое утешение остаться не узнанным при взломе. Оставалось надеяться, что в этом комплексе охрана не ходит с проверками очень часто и не вооружена огнестрелом. Я сделал первые шаги в неизвестности, чертыхнулся, когда нога встретилась с ножкой стула, не решаясь идти дальше наугад. Внутри непроглядная тьма, еще хлеще, чем на прилегающей территории, словно что-то сгущало её. Пришлось достать телефон, включить фонарик. Его света хватало всего на несколько шагов. В подсознании зазвенел тревожный колокольчик, но я снова не придал этому значения.
— Яр? — произнёс вслух. Тишина уже начинала болезненно давить на уши. От неё по коже бежали мурашки, я с облегчением услышал звук собственного голоса. Значит, это не кошмар, и я не сплю. Приблизился к стене со стендами, пытаясь найти хоть какие-нибудь ориентиры. Мне главное — добраться до лифта, но, как назло, ни планов эвакуации, ни информационных табличек. С аллегоричных и местами пугающих плакатов средств индивидуальной защиты на меня смотрели люди с нарисованными, оцепеневшими глазами.
