Конан и день льва (CB) - Евтушенко Валерий Федорович (читать книги без регистрации полные TXT) 📗
Поэтому Дагобер не особенно торопясь, обошел застывших в различных позах разбойников и с помощью раздвоенного на конце лезвия своего меча, просто повыдергивал мечи из их рук, отшвырнув их далеко в сторону. У арбалетчиков он ограничился тем, что сломал спусковые механизмы арбалетов, а вожаку, кроме того, дал хорошего пинка под зад. Убивать он никого не стал, так как это противоречило кодексу боевого лемурийского искусства. Убить кого-то его адептам разрешалось лишь в самом крайнем случае, при явной угрозе своей жизни и обычно только равного себе. Также кодекс запрещал мстить победителю, если тот одержит победу и оставит тебя в живых. Впрочем, кодекс содержал еще несколько правил, практически исключающих убийство противника, и Дагобер всегда его придерживался.
Для постороннего наблюдателя все, что произошло, заняло не более полсекунды времени, после чего Дагобер восстановил обычный обмен веществ в своем организме. Теперь перед ним открылась живописная картина, достойная кисти художника. Оба арбалетчика тупо рассматривали свое оружие, оказавшееся совершенно непригодным для стрельбы, мечники с удивлением разглядывали свои руки, не понимая, куда подевались их мечи, а вожак как раз заканчивал полет в воздухе, приземлившись головой прямо в огромный муравейник. Не удержавшись от смеха, Дагобер, уперев руки в бока, стоял над ним и громко хохотал. Отсмеявшись, он строго сказал:
— А теперь стройтесь в колонну по двое и вперед в ближайшее село, устраивайтесь в батраки.
Он не сомневался, что они выполнят его приказ, так как успел внушить всем необходимость беспрекословного повиновения его словам. Кроме того, он стер все сведения о своей внешности из их памяти. Утратив интерес к разбойникам, которые уже отправились выполнять его распоряжение, он повернулся к своим спутникам. На лице Агерада все еще оставалось выражение изумления от увиденного, точнее от того, что ему не довелось увидеть, но во взгляде девушки он прочел настороженность и ничего больше. Дагобер уже несколько раз пытался проникнуть в ее мысли и это ему без труда удавалось, но у него создалось впечатление, что ее сознание ограждено какой-то мощной защитой, не позволяющей проникнуть к глубинным пластам ее памяти. Изучая магию чистого разума, он знал, что сильный маг его уровня мог защитить свое сознание даже не одним мыслеблоком, а несколькими, и нанести ответный удар, сжигающий мозг слишком любопытного, но не очень осторожного любителя покопаться в чужих мыслях. Однако, девушка не владела магией чистого разума, в этом он был уверен, поэтому и мыслеблоков ставить не умела…
— Что это было? — хриплый голос Агерада прервал его размышления.
— Дезертиры, — пожал плечами Дагобер, — хотели нас ограбить, но я попросил их этого не делать.
— Ты, что меня за идиота принимаешь? — с обидой произнес ювелир. — Я видел, все, что произошло. Ты прямо растворился в воздухе, а потом они вдруг все оказались без оружия…
— Тебе просто померещилось! — внимательно глянул ему в глаза Дагобер, заставив старика забыть о случившемся. — Ничего такого не было, поговорили немного и разошлись. Они интересовались, где тут можно устроиться батраками. Я посоветовал пойти в село, которое мы проезжали. Тебе солнце голову напекло, вот и мерещится всякая чушь.
— И впрямь померещилось! — старик взялся руками за голову.
— Ладно, давайте спешивайтесь, да передохнем немного.
Дагобер взял повод из рук Агерада и стал расседлывать коня. Затем, стреножив жеребца, отправил его к реке напиться и пощипать траву. Агерад и Ингонда последовали его примеру.
Отдых ему сейчас был необходим как воздух, поскольку ускорение процесса обмена веществ, требовало колоссального расхода энергии, которую необходимо было восстановить. После того, как он плотно пообедал, Дагобер уселся в тени дерева в позу лотоса и погрузился в медитацию. Старик-ювелир с удивлением посмотрел на его неподвижную фигуру, пожал плечами и разложив на траве свой плащ, тоже прилег отдохнуть. Только Ингонда отдыхать не стала. Она подошла к ближайшей березке на опушке рощицы, обняла ее руками и всем телом прижалась к стволу.
Солнце уже стало клониться к западу, когда они, хорошо отдохнувшие, продолжили свой путь. Места, по которым они проезжали, вызывали у Дагобера воспоминания детства. За время своего путешествия по Вендии и Гимелийским горам он видел и вечнозеленые джунгли, и покрытые снежными шапками горы, снег на вершинах которых никогда не таял, и удивительных животных, и чудесные цветы, чарующие своей красотой. В скитаниях он почти не помнил природы своей родной страны, тем более, что вырос в горных отрогах у немедийской границы, где, никаких особых достопримечательностей и не было. Сейчас же, проезжая в центральной части Аквилонии, он только и начал по настоящему понимать, какой это был восхитительный край. Пусть здесь не было джунглей, зато плодородные долины вдоль Хорота, Алиманы, Луарны приносили тем, кто возделывал эту землю, два урожая в год. Вино из аквилонских виноградников ценилось во всех странах Гибории, в обширных лесах над реками водились кабаны, олени, не говоря уже о мелкой дичи и водоплавающей птице. И для того, чтобы стать повелителем этой прекрасной страны, достаточно было сделать всего один шаг. Но на пути к трону аквилонских королей у него возникло непреодолимое препятствие — Туландра Ту.
На четвертый день пути, когда они преодолели больше половины расстояния до Туарна, Дагобер приглядевшись, увидел какой-то конный разъезд, приближающийся от Хорота. Всадники выглядели странно для этих мест, в высоких шлемах, кольчугах и с короткими луками за плечами.
— Кто это такие? — спросил он, приподнимаясь в стременах.
— Где? — поднял голову ювелир, размышлявший о чем-то своем. Он посмотрел в сторону, куда показал Дагобер и, опознав туранцев, ответил:
— Это туранские всадники из Повстанческой армии мятежного генерала Конана. Нам их опасаться не стоит. Здесь проходит граница двух графств — Аллара Кастора, где повстанцы стоят лагерем, по всей видимости, ожидая пуантенского графа Троцеро, и туарнского графства Сервия Неро. В северо-восточной части этого графства сосредоточена армия Ульрика Раманского, прикрывающая Тарантию от возможного прорыва Конана.
— Погоди, ты что-то путаешь! — воскликнул Дагобер. — Повстанческая армия разбита на Леодегарийской границе, сам Конан едва унес оттуда ноги, а Троцеро сидит в Терроне.
— У тебя новости двухмесячной давности, — ухмыльнулся старый ювелир. — Да, так оно и было. Но об этом, после того, как Конан разбил в пух и прах корпус графа Аскаланте, высланный, чтобы найти его и доставить закованным в железные цепи королю, все уже давно забыли. Повстанческая армия пополнилась новыми людьми, перешла Хорот и сейчас стоит в устье Тайбора и Хорота, готовясь к удару на Шамар, который прикрывает Молниеносный легион принца Нумитора…
— А что делают здесь туранцы? — спросил Дагобер, мысленно укоряя себя за то, что отстал от последних событий.
— Они разведчики. По-видимому, сейчас отправятся к лагерю Ульрика. Мы их не интересуем.
Действительно, идущий на рысях конный разъезд пересек дорогу в пяти-шести фарлонгах впереди и ускакал в сторону Тарантии.
Проводив его долгим взглядом, Дагобер задумался. Возможно, он недооценил роль киммерийца в предстоящей борьбе за трон. Если Конан действительно попытается захватить Шамар, то возможно, был бы смысл произвести диверсию в армии Ульрика, помешав ему оказать помощь Нумитору. При этом нужно было сделать так, чтобы виновником этой диверсии Ульрик посчитал Туландра Ту. Конкретного плана у него пока не было, но он решил приступить к его разработке сразу после того, как доставит ювелира с его внучкой в Туарн, благо он сейчас находился в одном конном переходе от армии Ульрика. По слухам, Дагобер знал, что старый полководец командовал легионом еще при обороне Венариума от киммерийских племен, а после этого участвовал почти во всех сражениях, которые вели аквилонские короли. Поэтому старого коршуна на мякине не проведешь, тут следовало придумать, что-то действительно оригинальное. Погруженный в свои мысли Дагобер, не сразу понял, что его дергает за рукав Агерад.
