Время Вьюги. Трилогия (СИ) - "Кулак Петрович И Ада" (читать книги без регистрации полные .txt) 📗
На такое откровенное хамство полагалось отвечать совершенно определенным образом, вне зависимости от того, насколько оно соответствовало истине. Но лейтенант все так же смотрел в окно и ничего не говорил. Стоял, поджав губы, и созерцал снег, как будто вещи важнее в мире не существовало. Следовательно, дело было совсем плохо.
— Лейтенант Нордэнвейдэ, я могу узнать, что там произошло?
Бледное лицо осталось неподвижным.
— Все в отчете. Я уверен, госпожа полковник не возражает, когда вы их читаете.
Госпожа полковник даже не возражала, когда Наклз их диктовал, если уж на то пошло. Ему не раз приходилось сочинять небылицы под мягкое клацанье старой печатной машинки. Вернее, хоть как-то приближать к реальности небылицы, сочиненные другими.
— Отчет я уже видел. И должен поздравить человека, который эту сказку написал. Такое умение не называть кошку кошкой доступно только дипломатам со стажем. Кто это сочинил? Я точно знаю, что не полковник Дэмонра, не ее заместитель Мондум и уж никак не майор Карвэн: для них там слишком много запятых и слишком мало непечатных выражений. В частности, наймиты Аэрдис в отчете называются «силами противника». А это значит, что ни одна из перечисленных дам его даже не читала.
Офицер тихо фыркнул.
— Нет предела совершенству. Примем к сведению.
— А кого вы назвали «вооруженным бандформированием»?
Нордэнвейдэ дернул щекой, но вполне ровно сообщил:
— Знаете, разница между разбойниками и партизанами часто бывает чисто стилистической. В нас упомянутые партизаны стреляли. Так что мы решили классифицировать их, как бандитов.
— А кем были эти бандиты? Я имею в виду, национальный состав.
Офицер резко развернулся и даже изволил сверкнуть глазами. Видимо, подобными вопросами лейтенанта сегодня засыпали все кому не лень, в лучших традициях артиллерийского обстрела. И бастионы его терпения, похоже, находились в крайне плачевном состоянии. Нордэнвейдэ потер виски, словно у него нестерпимо болела голова, и тусклым голосом, не без некоторого яда, поинтересовался:
— А сами вы как думаете? Если бы они были аэрдисовцами, мы бы непременно назвали их «силами противника» и расстреляли бы на месте за милую душу. Впрочем, последнее мы и так сделали. Что касается деталей, не вошедших в отчет. Думаю, самому старшему рэдскому патриоту было не больше четырнадцати. Кстати, это была девочка. Но я это уже потом сообразил, когда увидел труп — было темно, мы почти вслепую стреляли, но залп есть залп. Что касается всего прочего, то их было десять человек, в возрасте от двенадцати лет, предположительно, разумеется, — Нордэнвейдэ говорил негромко и сухо, не выдерживая драматических пауз, не горячась и не сводя с собеседника каких-то уж слишком черных глаз. Вот поэтому Наклз ему поверил, сходу и безоговорочно. Поверил усталому бледному офицеру, а не радостно трубящим о победе консервативным газетам, последние дни пестрившими заметками о героических деяниях калладцев на территории Рэды. — Я не знаю, какая белокрылая мразь дала им оружие, — между тем продолжал Нордэнвейдэ, — но зато точно знаю, что эти детишки положили четверых, прежде чем мы стали отстреливаться. После первого детского вопля из кустов мы, правда, прекратили огонь. Двоим это жизни стоило. Меня, раз уж вам так нужны детали, едва не вывернуло прямо в тех кустах, когда я увидел, в кого попал. Лейтенанта Маэрлинга тоже. Мы, надо полагать, слишком сентиментальны и недостаточно патриотичны, поэтому развороченный пулей детский лоб мне показался… неприглядным зрелищем. К счастью, госпожа полковник и ее заместитель качественно разрешили проблему. Они здраво рассудили, что детки, лупящие по нам из аэрдисовских винтовок, это очень плохие детки. Насколько мне известно, вера запрещает им убивать детей. Впрочем, страдать в кустах, когда убивают калладцев, им запрещает что-то еще. Поэтому они… навели порядок, как сумели. Предвосхищая ваш следующий вопрос… леди Мондум, насколько мне известно, сейчас в часовне на улице Гончих Псов. О местонахождении полковника я ничего сказать не могу, но ни одному человеку на свете я бы сейчас не порекомендовал ее искать. Я уже договорился до дуэли или вы желаете еще каких-нибудь красочных подробностей? Ландшафт, погода, цвет волос той девочки?
Чего-то подобного Наклз ожидал с тех самых пор, как услышал про чрезвычайный успех кампании в Восточной Рэде от канцлера Рэйнальда Рэссэ, а не от главнокомандующего Вильгельма Вортингрена. Известие о том, что упомянутый Вильгельм набрался до совершенно скотского состояния в «Стертой подкове» и там громко объяснял своему отражению, какие именно сношения он имел с Рэдой и войной, пока его не утащили «поправлять здоровье» за закрытые двери, хороших предчувствий не добавило. Как оказалось, не зря.
Узел рэдских противоречий Наклза, не имевшего никакого официального отношения к армии, традиционно волновал мало. Он даже не смог бы с точностью сказать, что заставило кесаря подписать приказ о дальнейшем наступлении на Рэду, красиво именуемом «освобождением братского народа». Возможно, и весьма вероятно, что дело было в рудниках Карды и только в них. В любом случае, к приказу прилагались многочисленные рассказы о зверствах аэрдисовцев на оккупированной ими территории Рэды, повешенных из-за неправильного цвета глаз женщинах и детишках и всех прочих радостях войны. Армия, похоже, верила в красивую версию о братской помощи, в которой рудники не фигурировали. Вернее, раньше верила. А потом выяснилось, что угнетенные женщины и детишки не очень-то их и ждали на своей земле.
Так или иначе, теперь упомянутый узел следовало разрубить как можно скорее. Пока он не оказался ключевой деталью калладской петли.
— Дуэли в военное время запрещены эдиктом кесаря Эдельстерна. А дуэли с офицерами Ломаной Звезды еще и очень вредны для здоровья, — вежливо улыбнулся Наклз. — Считайте, ваш рассказ меня на такой подвиг не вдохновил.
— Приятно слышать. Полковник Дэмонра лично бы меня убила, если бы я согласился с вами стреляться и по каким-то причинам выжил, — Нордэнвейдэ не льстил и не любезничал, он просто был серьезен как катехизис.
Наклз подумал, что кого бы Дэмонра за это убила, был еще очень спорный вопрос. Возможно, даже никого. Зная ее характер, можно было ожидать, что дело закончилось бы парой затрещин нравственного толку. Скорее всего, она бы отправила проштрафившегося лейтенанта высаживать цветочки или морковку за штабом. По общепринятой версии, ее народ полагал, что это увлекательное занятие учит терпимости, смирению и множеству других положительных качеств. Наклз, в свою очередь, полагал, что общепринятая версия как обычно врет, а сами выходцы с Серого берега терпимость и смирение положительными качествами не считают. Во всяком случае, за последние пять веков нордэны не сделали ни малейшей попытки упомянутыми добродетелями обзавестись. Он бы скорее поверил, что им просто нравится ходить по газонам.
Эта крамольная мысль впервые посетила Наклза еще лет десять назад, в самом начале его знакомства с Ломаной Звездой и ее начальством. Более того, он точно знал, что дело обстоит именно так от первоисточника по имени Магда Карвен. Первоисточники по имени Ингрейна Дэмонра и Зондэр Мондум предпочитали загадочно отмалчиваться или отделываться глубокомысленными сентенциями о красоте, которая спасет мир, если в Каллад резко закончится пудра и спиртное. Самым активным борцом за красоту последние года три выступал виконт Маэрлинг. Вот уж кого Наклз регулярно видел высаживающим за штабом омерзительно розовые розы. Белокурый лейтенант по совместительству приходился кесаревым дальним родственником, и, наверное, только это спасало его от более серьезных проблем, чем общение с грядками. Количество только тех дуэлей Маэрлинга, о которых в Каллад знала каждая кошка, хорошо переваливало за дюжину. То же касалось числа его официальных любовниц.
Бытовало мнение, что у Ломаной Звезды имелись три проблемы: война, мир и Витольд Маэрлинг. Последняя считалась принципиально неразрешимой при текущем уровне прогресса.
