Станция спасенных грез (СИ) - Никоноров Александр (онлайн книги бесплатно полные TXT) 📗
- Был да сплыл! Говорит, еле выпросил у Володьки новый. Никакой ответственности за вещи. Вот в наше время, помню, к вещам совсем не так относились. Каждая копейка была на счету, и если уж родители покупали чего, то мы берегли это так, чтобы и на ваше поколение хватило. А нынче - не...
В общении с дедушкой существовало важное правило - вовремя ретироваться. Если беседа плавно переходила в ворчание, лучшим вариантом было оставить его одного. Это меня бабушка научила. Якобы дед так быстрее успокаивался.
Я выпрыгнул из-за стола.
- Пойду тогда читать. Спасибо, бабуль!
Чмокнув бабушку в мягкую щеку, я побежал в сени, с непривычки едва не теряя тапочки. Вскочив на огромный сундук, занимавший всю лавку, я забрался на чердак. Полумрак здесь был дружелюбным и ничуть не страшным.
И уже тут, сев в любимое кресло, осознал - на лице бабушки была точно такая же тень, что и у деда.
Интерлюдия 1
Пять лет назад
Мама смотрит на меня и улыбается.
- Все взял?
Я в пятый раз осматриваю заметно опустевшую книжную полку и хлопаю по рюкзаку.
- Все.
- А "Омут радуги"?
Я улыбаюсь и провожу ладонью по мягкой поцарапанной обложке книги.
- Конечно! Я его сверху положу.
- Может, купим новую? Эта вон как обтрепалась.
- Ни за что! Она столько всего пережила со мной. Хотя вот, положу еще одну, - я хватаю книгу и бросаю в рюкзак. - Вот теперь все.
- Ну умница. - Мама наклоняется, чтобы обнять меня. - Я приеду в августе.
Теплое дыхание щекочет мне ухо.
- Да, хорошо. Ты с папой?
Она отвечает не сразу.
- Н-нет, он не может, Саш...
Я вздыхаю. А вот бабушка с дедушкой всегда вместе и никогда не расстаются. В отличие от моих родителей.
- Мама, а папа опять не проводит меня, да?
- Папа занят, милый.
- Да чем он вечно занят?! - вскрикиваю и чувствую, что вот-вот расплачусь.
Мама склоняет голову.
- Жизнью.
ЖИЗНЬЮ. Хороша жизнь - почти не бывать дома! Не могу себе представить ситуацию, в которой дедушки так долго не было бы дома. Он бы с ума сошел! В свое время они с бабушкой даже работали вместе.
- Жизнью... А тобой он когда-нибудь бывает занят? Ну, или нами.
- А разве он не занят тобой, когда мы все вместе едем в Дымчатую?
- Опять защищаешь! - я выбегаю из комнаты в слезах и знаю, что через пять минут мама придет, чтобы обнять и успокоить.
***
- Чего довольный такой? - спрашивает мама.
- Ну, Дымчатая же.
Звонко стучат колеса электрички. Мимо проносятся дома. И поля. И леса. Дома-поля-леса, нанизанные на тянущиеся вдоль путей провода.
- Ты всегда этому рад. Сегодня прямо сияешь.
Дома-поля-леса. Провода.
- Ну... Потому что не на машине.
Дурацкое чувство. Радоваться, что тебя не подвергают мучениям и не пытаются усадить за руль, чтобы научить водить, но при этом грустить, что папа не с нами. Неприятно, когда эти два состояния борются между собой.
Мама касается моей ладони.
- Ты слишком категоричен, милый.
- Нет. Я не умею и не могу! Мне неудобно думать о стольких вещах сразу, - горячо говорю я. - Вот бы научиться летать... Взлетел - и никаких тебе забот.
- Только прошу тебя - общайся с этим чудиком поменьше, ладно?
- Дядя Коля нормальный, мам!
- Да? А кто мне говорил, что он называет рельсы рунами?
- Ну ты же меня называешь милым. Разве я милый?
- Для меня - да.
- А вдруг для него рельсы это руны?
***
Дядя Коля. Его образ возникает перед глазами. Пусть он и странный, но мне нравится общаться с ним - в запасе у него десятки удивительных историй. Правда, когда я случайно слышу его разговоры с бабушкой и дедушкой, можно подумать, что дядя Коля - обычный старичок, разве что чуть-чуть с прибабахом. Зато когда мы остаемся одни и стоим на платформе, провожая отходящую электричку, закрадываются сомнения. Пусть его рассказы полны небылиц и пестрят фантазией, дядя Коля говорит вещи, о которых я часто задумываюсь.
Год за годом, когда электричка подъезжает к станции, он машет мне рукой, высунувшись из небольшого оконца сторожки. Каждый год, без исключения. Даже когда я приезжал на машине с родителями.
А вот он выходит из своей сторожки, держа в руке масляный фонарь. Ночь расходится в стороны. Шаркают ноги. Он поднимается на платформу и медленно бредет, косматый, словно Леший. По-хозяйски обходит свои владения. Иной раз мурлычет чего-нибудь под нос или насвистывает веселую мелодию.
И потом в комнату заползают запахи кедровых орехов и мяты. Но их ощущаю только я. Никто другой в доме ничего не замечает. Начинаю думать, что меня разыгрывают. Каждый день обшариваю чердак - вдруг где завалялась баночка с эфирным маслом? Упала и разлилась. Но нет. Вряд ли надо мной станут так шутить. Откуда же тогда эти запахи? Кедр и мята. Повсюду мята. Я стою на огромном зеленом листике. Шаг - и запах. Шаг - запах. Над головой зависают три кедровых орешка.
И мир преображается. Лист под ногами твердеет, зелень выцветает и оставляет унылую серость. Кедровые орехи испускают сияние и превращаются в три фонаря. Я оказываюсь на платформе. Рядом с дядей Колей. Он грустный.
- Как думаешь, Саш, может человек пожертвовать одной жизнью ради тысячи?
Очередной странный разговор. Я вспоминаю предупреждение мамы, но тут же стараюсь о нем забыть.
- А зачем это? Зачем жертвовать?
- Чтобы спасти.
- Если человек может спасти тысячу людей, почему не спасет одного?
- Можно отправить в космос ракету навстречу астероиду и уберечь всю планету. Но ракета разрушится.
- И хорошо, - радуюсь я, довольный, что подловил дядю Колю. - Потому что ракета - не человек.
- Ладно, - кивает он. - А если взять не ракету, а космический корабль, которым нужно будет кому-то управлять? И тебе нужно выбрать, кого отправить.
Я замираю.
- Ой...
Мне представляется ситуация. По телу бегут мурашки. Не хотел бы я оказаться в таком положении.
- И вот я назначаю своего знакомого капитаном корабля. Считается ли это убийством?
Я задумываюсь.
- А если он не против полететь?
- А если его не спрашивают?! - дядя Коля повышает голос.
- Ой... Я... Я не знаю. Убивать же плохо. Но как же не спасти всех? Это, наверное, тоже зло?
- Да. Бездействие при возможности что-то изменить к лучшему или уберечь имеющееся. Поэтому необходимо отправить человека в полет. Ради всех. И подход к этой ситуации один - принцип меньшего зла.
- Однажды папа смотрел фильм, где...
Выражение лица у дяди Коли меняется. Задумчивость уходит, и на ее месте появляется что-то вроде волнения. Он смотрит на меня, и в глазах его слезы.
- Что? - с горечью спрашивает он.
Я пугаюсь. Кажется, я сказал что-то не то. Он явно смущается.
- Да так... - я пинаю камушек. Тот слетает с платформы и со звоном ударяется о рельсы. - Там похожая ситуация была. Но ты, судя по всему, знаешь этот фильм, - заканчиваю я, глядя на совсем сникшего дядю Колю.
- Увы.
Тогда я еще не понял, что означало его "увы".
***
Дедушка с бабушкой ждут нас у ворот. Они стоят в обнимку и улыбаются, их лица сияют.
- Неужели они правда такие счастливые? - спрашиваю маму, не выдерживая их радости. Спрашиваю каждый год, едва только вижу бабушку с дедом.
- Очень, сын. Наверное, они одни такие.
- А вы с папой?
- Кхэ-кхэ, - сидящий за рулем отец мрачнеет.
Мама смотрит на него. Он хмурится.
