Негодяйские дни (СИ) - Ермакова Мария Александровна (читать книги онлайн бесплатно полные версии .txt) 📗
Дарина порылась в седельной сумке, подошла к девушке, бросила сверток в дорожную пыль рядом. В равнодушии бывшей полюбовницы Коршуна не было ни жалости, ни сожаления. Ей и не такое приходилось видеть.
Незнакомка продолжала безучастно сидеть, глядя в одну точку. Глаза, которые вначале казались темными, посветлели, словно наполнились зеленью только скошенной травы. Подойдя, Такайра вздернул ее на ноги и хлестал по щекам до тех пор, пока ее взгляд не обрел осмысленное выражение.
- Одевайся, - повторил он, когда убедился, что Мара не просто смотрит на него, но видит. - Быстро. Поедешь с нами.
...Воспоминания отпустили, когда злосчастный дуб остался позади. Судя по неестественно прямой спине Мары, она тоже помнила это место. Такайре не свойственна была жалость, но захотелось догнать ее, стащить на землю и заставить биться под собой в судорогах - лишь бы не видеть ее напряженные плечи.
Слева над лесом кружили птицы. Дикие городища потому и звались дикими, что отвоеванная у природы территория никогда и никем не облагораживалась. Наследия Черного шествия вольготно разместились по побережью тут и там. Сброду, торгующему, живущему, плодящемуся и умирающему в призрачных границах 'города', было глубоко плевать на устройство быта, фортификацию или экономически выгодное расположение. Изредка городища исчезали за одну ночь, оставив после себя 'ведьмины круги', вне границ которых нечистоты и разлагающиеся тела были свалены в овраги и зачастую даже не укрыты землей. Публика в городищах водилась обидчивая, предпочитающая не откладывать выяснение отношений на потом.
Всадники свернули с тракта на проселочную дорогу. Скоро уже запахи костров, жарящегося мяса и тех самых нечистот изгалялись над обонянием. В проеме между деревьями виднелись шатры и шалаши, растянутые на жердях куски полотнищ. Все громче слышалось ржание лошадей, человеческие голоса и взрывы грубого смеха, звон оружия.
Еще несколько минут, и путники оказались на заброшенном крестьянском поле, на котором нынче раскинуло хаотичные щупальца городище. Пустив коней шагом, ехали неспешно, выбирая место для стоянки.
- Коршун! - мощный клич перекрыл шум толпы.
Из полотняного шатра выглядывал блондинистый здоровяк с волосами, собранными в высокий хвост. Такайра остановил коня.
- Рамос-Лохмач! - улыбнулся он и спрыгнул на землю.
Они обнялись. Сухощавый Коршун, хоть и был не намного ниже означенного Рамоса, казался рядом с этой грудой мышц худым, но вот парадокс - тем яснее становилось спешащим мимо жителям насколько Такайра опаснее.
- Приглашаю, - Лохмач кивнул внутрь шатра. - Мой дом - твой дом!
Коршун колебался мгновение, затем кивнул. Словно по команде, его люди спешились и занялись каждый своим делом. Вок и Малыш расседлали лошадей, повели к лесной речке, шумевшей под кронами за окраиной поля. Садак и Дарина споро перетащили скарб внутрь шатра, подкинули дров в костер, разожженный перед входом, достали кухонную утварь и принялись кошеварить. Мара, которая всегда ухаживала за своим жеребцом - Бризом - сама, легко спрыгнула с седла, потрепала коня по холке.
Рамос смотрел на нее, не отводя глаз. Такайра усмехнулся.
- Она выросла, - заметил Лохмач. Невольно поморщившись, потер изуродованный мизинец правой руки - на нем не хватало пары фаланг. - Это больше не дикая кошка, которую кто-то решил утопить. Ты учишь ее?
Мара посмотрела на двух мужчин равнодушно, отвернулась и, ведя Бриза в поводу, двинулась туда, куда ранее ушли Вок и Малыш.
- Кубок гостеприимства! - спохватился Лохмач, за рукав потащил Такайру за собой. Щедро плеснул мутную жидкость из кувшина с узким горлом в толстый зеленый стакан, отпил сам и протянул Коршуну.
Тот принял, благодарно склонил голову, выпил до дна. Церемонии были соблюдены. Мужчины прошли вглубь шатра, где уселись на волчьи шкуры друг против друга.
- Так ты учишь ее? - повторил Лохмач вопрос и рассмеялся, откинувшись назад. - Не говори - нет. Я же вижу!
Не возражая, Такайра согласно склонил голову.
- Хочешь сделать ее своей кайри? - продолжая допытываться, Рамос дотянулся до второго кубка, разлил жидкость из кувшина, придвинул к Такайре тарелку с тонко нарезанным вяленым мясом.
- С какой целью интересуешься? - поинтересовался тот.
- Если ты не сделаешь ее кайри, это сделаю я, - посерьезнел Лохмач. - Не думай что это, - он потряс перед его лицом изуродованной кистью, - может меня остановить.
- Ты не боишься, что она откусит тебе что-то более важное, чем мизинец? - глубокомысленно спросил
Коршун и положил в рот полоску мяса.
- Тебе же не откусила! - пожал плечами Рамос.
Такайра покачал головой.
- Мы заключили простой хаг. Она покорна мне, пока я ей нужен. Но это время подходит к концу...
Рамос подавился отпитым из бокала.
- И ты отпустишь ее?
Стальные глаза Такайры налились синью, словно тучи перед грозой.
- Я не вижу иного способа удержать ее, кроме как убить, Рам, - совершенно искренне сказал он. Наконец-то мучившая его мысль оказалась озвученной.
- Сколько мы не виделись с прошлого раза? Два года?
- Почти три! - Рамос потрясенно смотрел на него. - И что произошло за это время, Коршун? Неужели девчонка приручила тебя?
Такайра неожиданно встал, бесшумно прошел к выходу и выглянул наружу. Исчез на несколько минут, видимо, обходил шатер, проверяя - не слышит ли кто их разговор. Но в шуме, подобном гулу толпы на городской площади в рыночный день, тихий разговор внутри войлочных стен шатра расслышать было невозможно. В его отсутствие Рамос откупорил еще один кувшин и наломал к мясу вчерашнюю лепешку - местные шлюхи пекли чудесный хлеб в обмазанных глиной ямах, выкопанных прямо в земле. Коршун вернулся. Они молча подняли стаканы перед лицами друг друга и выпили, словно подтверждая, что переходят на иной уровень откровенности.
- Если бы она была человеком... - понизив голос, сказал Такайра и посмотрел в водянистые глаза Лохмача. - Но я не знаю, что Мара такое.
- Ты серьезно? - Рамос поскреб заросший подбородок и задумался.
Коршун не был склонен к шуткам, но то, что он сейчас сказал, звучало, по меньшей мере, странно.
- Серьезно! - Такайра наклонился к нему. - Я навел справки. Ее продали в гарем нашего Пресветлого шаггана откуда-то с юга. Там следы обрываются, хотя похожую на нее девушку дважды вспоминали работорговцы - в портах Лисмы и Мароса. Она не задерживалась подолгу у хозяев и, думаю, ты и сам знаешь - почему!
Рамос невольно сжал в кулак пальцы левой кисти.
- Потому что она - бешеная кошка! - мрачно сообщил он.
Такайра усмехнулся.
- Бешеная, Рам, но мне это по вкусу! Дело в другом. Мы провели вместе, бок о бок, около пяти лет. Практически не расставаясь. Она - не человек! Пропади я в лоне Ариссы, если это не так! Мара обладает силой, какой не обладала ни одна из тех, кого я знал! Она не реагирует на холод и практически не чувствует боли. Или не показывает вида, что чувствует - но женщина так никогда не поступит! Может предугадывать препятствия и засады, обладает звериной интуицией. И, наконец, она может обходиться без воздуха.
Рамос подцепил пальцем кувшин, понюхал с подозрением.
- Нормальный рат! Свежий... странно!
Такайра гибко поднялся.
- Я прогуляюсь, Рам. А ты только на мгновение представь, что я не шучу...
И, откинув полог, Коршун вышел наружу.
Такайра неторопливо шел по рядам. Рынок городища больше всего напоминал ярмарки, стихийно возникающие под стенами любого города. Больше половины продаваемых здесь товаров были крадеными или приобретенными, так скажем, незаконно, о чем власти близлежащих населенных пунктов прекрасно знали. Но бравые шагганатские стражники оказывались бравыми лишь внутри фортификационных укреплений. После Черного шествия страна опустела, внутренних войск и остатков регулярной армии хватало только на то, чтобы поддерживать видимость порядка в городах и крупных поселениях. Во всем же остальном Крире царила самая настоящая анархия. Рыцари-гиримы вели бесконечные междоусобные войны, отхватывая друг у друга куски территорий, в том числе те, которые юридически принадлежали государству, но из-за слабости последнего никем не возделывались. Богатый и сильный прежде шагганат разваливался на глазах. Соседние государства не нападали лишь только потому, что болезнь покосила ряды и их граждан.
