День револьвера - Уланов Андрей Андреевич (книги онлайн .txt) 📗
– Может, и нет, – неохотно признал страж калитки. – А может, старину Хо давно уже магией какой зловредной извели, а то и стрелами нашпиговали. Я его уже, считай, час как не вижу!
– Эта магия прозывается «пинта кукурузного виски», – насмешливо сказал гоблин. – Или две. Старина Хо, как всегда, под вечер залился бурбоном и храпит, аж досюда слыхать.
– Не врешь? – в голосе Джока послышались нотки восторга. – Ну, если так… ох и влепит же старине Хо шериф. Он, когда позавчера застукал на башне рыжего Майкла в обнимку с бутылкой, орал и метал громы с молниями не хуже пророка Илии.
Глянув назад, я увидел, что солнечный диск уже наполовину скрылся за холмами – зрелище, отнюдь не способствующее оптимизму, но зато неплохо подстегивающее соображаловку.
Что Джок не верит в свои «рассуждения», было бы ясно и окаменевшему троллю. Заподозри он меня хоть на миг всерьез, уже бы вовсю палил из своей громыхалки, колотил в гонг, колокол или чего у них там висит. И орал так, что его было бы слышно даже на Восточном Побережье.
Все намного проще. Имеются ворота, одна штука, имеется с виду разумное существо при них. А из такого сочетания практически всегда возникает желание получать с входящих и выходящих что-то посущественней, чем «Спасибо, мистер Джок», «Удачи, мистер Джок», и «А ну с дороги, увалень!». И впрямь глупо упускать такую возможность – особенно в тех случаях, когда каждый дюйм исчезающего за горой багрового диска делает собеседника все более склонным к уступкам.
К сожалению, вид моего пустого кошелька вряд ли обрадовал бы мистера Джока. И уж тем более я не собирался просить его «разменять» десять долларов – последнюю зеленую бумажку из-за подкладки шляпы. Вот найдись что-нибудь у гоблов… однако повстречавшие меня зеленошкурые – по крайней мере те из них, что сохранились в относительно целом виде – кошельков при себе не имели. На законный же вопрос: «А где деньги?!», Толстяк ехидно сообщил, что гоблины вообще-то не имеют привычки уносить даже цент из мест, где упомянутую монету можно пропить или хотя бы обменять на спиртное.
Не то чтобы я ему поверил… хотя это и соответствовало моим представлениям о гоблинах… но… Придумал!
– Мистер Джок! Не желаете ли гномского светлого?!
– А?! – Разом позабыв про толпы крадущихся вдоль стен зеленошкурых, стражник перегнулся через парапет… вернее, навалился на него.
– У тебя есть лагер?
Приветливо улыбаясь, я помахал бутылкой.
– Для хороших друзей.
– А-а-а…
– Он вроде как намекает, – пояснил Джоку гоблин, – что человек, пустивший нас в город, враз станет этим самым «хорошим другом».
– Ну, я прям не знаю, – стражник поерзал пузом по бревну. – Вот если бы у меня в руке, – Джок вытянул указанную конечность, зарослям шерсти на которой могла бы позавидовать горилла из бродячего цирка, – вдруг оказалось пиво, я б, конечно, пустил пару своих лучших друзей…
– Так не пойдет! – решительно сказал я. – Забор у вас тут высокий, бутылка может упасть, разбиться. Нет уж, давайте, я вам её лично вручу. По ту сторону ворот.
Впоследствии я часто ловил себя на мысли – узнай Джок, чем в итоге обернется его мелкий проступок, он бы не открыл ворота и за целое море пива.
Впрочем, случись мне в тот момент хоть одним глазком заглянуть в собственное ближайшее будущее – я бы эти ворота за сотню миль стороной обошел!
Прямо перед крыльцом салуна раскинулась здоровая, ярда четыре в поперечнике, лужа – само по себе изрядное чудо по нынешней жаре. Но замереть соляным столбом заставил меня вовсе не вид грязной воды, а существо, валявшееся в ней. Даже со спины было совершенно ясно, что на краю лужи храпит, то и дело пуская пузыри, самый настоящий светлый эльф.
Этого быть не могло, потому что не могло быть никогда. Но – было! В полном замешательстве я подошел поближе и осторожно коснулся тела носком сапога.
– Хочешь пнуть? – Мой жест не остался незамеченным. – Тоже дело. – Гобл одобрительно фыркнул. – Когда еще выпадет шанс хорошенько наподдать наполовину Перворожденному! Шон А’Фейри хоть и надирается регулярно, но так, чтобы до полной отключки – не чаще трех-четырех раз в год.
– Надирается? – тупо повторил я. – Светлый полуэльф – надирается?
– Эй, парень, – уже обойдя эльфа, Толстяк обернулся и озабоченно уставился на меня, – проснись! Здесь тебе не какая-то Атланта или там Виксберг. Это, чтоб на меня Сидящий плюнул, Погребальнец! Ты стоишь перед салуном Хавчика, где наливают, а на той стороне улицы через два дома есть заведение вдовы Мунро, где дают – и это, парень, единственные развлечения в городе!
Наверное, мне сейчас полагалось жалобно проблеять «но как же… ведь это светлый эльф… возвышенное существо». Но глядя на тело в луже, я прокашлялся, сплюнул и тихо попросил:
– Не называй меня «эй-парень».
– Ну а как мне тебя звать, девкой, что ли? – хохотнул гоблин. – Имени-то своего ты мне так и не назвал.
Я задумался.
– Хорошо.
– Хорошо? Это чего, имечко у тебя такое?
– Нет. Хорошо – это значит, можешь и дальше называть меня «эй, парень».
– Лады. Эй-парень, а ты так и собираешься войти внутрь с револьвером в руке?
– Чего я точно не собираюсь, так это позволить одному гоблу смыться… с кучей моего добра.
– Ну, дело твое. – Толстяк перевалил тюк с трофеями с правого плеча на левое, хрюкнул и пнул бедолагу Лакри чуть пониже спины… между ног.
– Хоронить-то тебя по какому обряду?
– Протестантскому. А что?
– Шаман из меня неважный. – Гобл, изогнувшись, озабоченно изучал носок сапога, видимо решая, достаточно ли он грязен для повторного пинка. – Но предсказать кой-чего сумею. А именно: в любого, кто появится на пороге этого салуна с оружием наголо, завсегдатаи сначала всадят фунта два свинца. Ну, а уж после начнут выяснять, умышлял покойник против кого-то из них или нет.
Воображение у меня хорошее и ему не составило труда в красках и деталях нарисовать картину: издырявленный труп, который – может даже и по частям – забрасывают в телегу гробовщика и… бр-р-р!
– Верю, – кое-как выдохнул я, с трудом удержавшись от истового «верую!». – Но… какого же орка ты меня предупредил?!
– Глупость, да?! – усмехнулся гоблин. – Скажем так… есть у меня одна мыслишка.
– Мыслишка?!
– Я тебе как-нибудь потом расскажу, – «пообещал» Толстяк.
– Лучше скажи сейчас, – «попросил» я, качнув для вящей убедительности неубранным пока револьвером.
Впечатления этот аргумент, как и следовало ждать, не произвел.
– Лучше скажи, – куда более угрожающе прорычал гоблин, – мы собираемся заходить в салун или будем торчать перед ним до рассвета?!
Я вздохнул и принялся засовывать «максим» в кобуру.
– Да. Собираемся.
– Тогда открой дверь, – вполне миролюбиво произнес Толстяк. – У меня лапы заняты.
Салун мистера Хавчика не имел какого-то персонального названия – владелец единственного подобного заведения в городке явно счел придумывание такового излишеством. А к ним Хавчик был не склонен – я понял это, едва переступив порог его заведения.
– Закройте чертову дверь!
Судя по громкости, а также высоте источника рева, это был тролль. Точнее сказать я не мог – в салуне было темно! Не считая пары дюймов досок рядом с моими сапогами, единственным светлым пятном была свеча на стойке рядом с кассой.
Поправка. В правом углу высветилась пара огоньков… красных. И еще пара – слева у стены. И еще…
В следующий миг в мою спину вонзились сразу четыре клинка, и я упал.
– Ай! Смотри куда прешь, дубина!
– Прошу прощения, э-э…
В темноте определить хотя бы расу барахтавшегося подо мной существа было весьма сложной задачей. Впрочем, истерически-визгливые нотки говорили, что моей жертвой, скорее всего, стала некая «мэм». Или засидевшаяся в девицах «мисс», что, в общем, по неприятности в общении не сильно различается.
– Малявка, это я его толкнул. Извини… ничего не видно из-за проклятого тюка.
