Блуждающие тени - Щепетнов Евгений Владимирович (лучшие книги без регистрации txt) 📗
– Поговорим. Задавайте ваши вопросы. Только если они мне не понравятся – я отвечать не буду!
– Договорились! Я же не гестапо, чтобы вас пытать! Начнем с малого: вы работаете где-то?
Неожиданно для себя я выложил ему все про свою жизнь – он ловко подталкивал меня наводящими вопросами, спрашивал о каких-то, с моей точки зрения, несущественных деталях, и в конце концов оказалось, что я рассказал ему все до того момента, как и почему оказался сегодня в больнице.
Насторожившись, я ждал, что психиатр будет выпытывать какие-то подробности моей половой жизни или еще что-то такое же интимное, но ничего подобного не произошло, и я расслабился.
– Да-да, среднестатистический молодой человек, не курите, не пьете, вот только тут доктор Симонович пишет: «Галлюцинации, возможно, на почве алкогольно-наркотического отравления…» Это как? Вы сказали, что не выпиваете и не употребляете, а откуда такие галлюцинации взялись? Вы чего-нибудь этакое на работе ели-пили? Ну например – съели что-то из магазина «Магнит», и вас пронесло, или же глюки пошли, нет? Бывает же – попало что-то в консервы или в салат, и человек страдает. Не думали над этим? Нет? Не могли бы описать свои видения?
– Видения? Хорошо, слушайте, – усмехнулся я. – Весь мир, все пространство пронизано нитями – тонкими и толстыми. Они идут в разных направлениях, пучками и отдельно, и тянутся к неким сгусткам, похожим на слизняков, сидящих на людях. Они сидят на разных участках тела и пульсируют, пульсируют, пульсируют – как будто что-то перекачивают.
– Красиво! – восхитился врач. – А какого цвета ваши… хм… мешки?
– Разного – любых оттенков. От серого и черного до красного и синего. Размеры тоже разные – от маленьких, с грецкий орех, до огромных, метр в диаметре.
– И что, они на всех людях? И на мне тоже? На вас?
– На мне нет. На вас? – Я посмотрел на доктора внимательно, привстав, окинул взглядом с головы до ног. – Нет, на вас я бы нить, тянущуюся к вашему «слизняку», видел. Они не на всех людях, примерно процентах на двадцати, но в больнице таких гораздо больше – процентов девяносто. Ну вот так вот…
– Интересно, очень интересно! Вы так подробно их описываете. Знаете, что я вам скажу… Не могли бы вы встретиться с одним человеком – это мой университетский товарищ, он тоже психиатр, он в соседнем корпусе находится – в стационаре. Можно, я его приглашу, и вы ему расскажете о своих видениях? Подождите минут двадцать, ладно? Посидите в коридорчике. Мне бы хотелось с ним проконсультироваться – больно уж случай интересный!
– Посижу, если не долго… почему нет.
– Нет-нет, очень быстро – сейчас я с ним созвонюсь, и он прибежит. Идите посидите пока в коридоре.
Врач, ласково улыбаясь, выставил меня из кабинета, и я опустился на кушетку, где, нервно ожидая меня, сидела мать.
Она, с испугом заглядывая мне в глаза, спросила:
– Ну что, что доктор сказал? Можно как-то это вылечить?
– А чего это-то? – ощетинился я. – Что я тебе, психопат, что ли? Оставь эти дурацкие предположения! Я нормальнее вас с доктором, вместе взятых!
– Ладно, ладно, успокойся! Так что доктор сказал?
– Доктор позвал своего друга, типа консилиум – будут разглядывать меня, как зверушку. Довольна? Мам, ты иногда просто невозможна! Так и хочешь загнать меня в дурдом!
Мы препирались уже минут пятнадцать, когда в коридоре показался пожилой толстенький человечек-колобок, в распахнутом, развевающемся халате, стремительно направляющийся в нашу сторону. Предположив, что это и есть искомый психиатр, друг здешнего психиатра, я встал с места и стал прохаживаться возле кадки с фикусом, ожидая когда меня позовут. «Колобок» исчез за дверью кабинета номер тринадцать, и через пару минут оттуда выглянул Лев Филиппович:
– Зайдите, молодой человек.
Мое сердце слегка сжалось – не нравилась мне вся эта суета вокруг меня, и, приготовившись к самому худшему, я шагнул за порог. Мне и правда закралась мысль – может, действительно что-то случилось с моим мозгом и я вижу то, чего не существует? Я знал по триллерам, что в принципе человека можно убедить в чем угодно, если воздействовать на него нужным образом, а уж если с помощью специальных лекарств… У меня просто мороз по коже прошел.
Так что к моменту беседы с «консилиумом» я уже был весь в тягостных раздумьях о своем болезненном состоянии, и меня можно было убедить в чем угодно – например, в том, что я шизик и подлежу лоботомии.
– Я рассказал моему коллеге о ваших видениях, но он хотел бы это услышать от вас. Не могли бы вы повторить то, что мне говорили?
– Что, все с самого начала?
– Сначала, только то, что касается ваших видений, разумеется.
Минут пять я излагал, что я вижу, «колобок» внимательно слушал, доброжелательно кивал, и я успокоился – может, и правда вижу то, что вижу, и я не сумасшедший?
После того как я закончил, наступило молчание, затем «колобок» начал важно сыпать какими-то терминами, похоже, на латыни. Врачи о чем-то с жаром спорили минут десять, в потоке латинских фраз я не понимал ни слова и в конце концов затосковал – сколько можно слушать эту хрень?
Видимо заметив это, Лев Филиппович обуздал свое красноречие и нормальным голосом сказал:
– Наш уникум заскучал, давай-ка, Вась, перейдем все-таки к самой главной и животрепещущей проблеме – что с ним делать?
– Ничего со мной не делать! – заволновался я. – Вы что, лоботомию мне задумали сделать или током бить? Так я не дамся!
Врачи весело рассмеялись – а чего им не веселиться, не их же превратят в овощ! Отсмеявшись, Лев Филиппович сказал:
– Никто вас не собирается оперировать! Но мы бы очень хотели понаблюдать вас какое-то время в стационаре, если бы вы согласились. Насильно никто вас не будет туда класть, но, если у вас есть возможность побыть в стационаре и желание все-таки узнать о данном феномене что-либо, прошу вас, согласитесь на обследование! Вас как звать? Петр, ага. Так вот, Петр, досужие вымыслы по поводу психиатров основаны на триллерах и выдумках журналистов – действительность выглядит совсем иначе, чем в статьях писак. Вы будете лежать в комнате, читать, разговаривать с людьми, а за вами будут наблюдать и, если случится какое-то ухудшение здоровья, тут же помогут! Интересный факт открылся – мой коллега, Василий Федорович, уже встречался со случаями подобными вашему. Люди рассказывали, что видят чудовищ, какие-то странные картины, но фокус в том, что все эти люди были действительно больны, с детства, они практически не могли передать, что видят, не могли рассказать врачу, какие картины наблюдают. Вы же, человек умный, образованный, начитанный, могли бы помочь нам составить представление о предмете исследования, помочь науке в лечении подобных нарушений психики! Ну что, поможешь нам?
Голос психиатра сочился доброжелательностью, был ласковым и бархатным. Так и хотелось, услышав такой голос, бежать за врачом и отдаться в руки исследователей моей психики! Они так думали. По крайней мере, надеялись, что сработает…
– И не подумаю. Несмотря на то что я вижу всякие нити, а на вас, доктор, сгусток в районе затылка, я не собираюсь служить в качестве подопытной свинки или лабораторной собаки – кстати, терпеть не могу Павлова за его издевательство над несчастными животными. Делаю вывод – вы ни черта о том, что со мной происходит, не знаете, вам я интересен только как лабораторный кролик, а если я, спятив на самом деле, отдамся вам в руки, вы и вправду доведете меня до сумасшествия. И если вы думаете, что ваши душеспасительные беседы возымели успех, то глубоко заблуждаетесь. Вот как-то так. До свидания. Ой нет – прощайте…
Я встал и прошел к двери мимо кислого «колобка», под хмурым взглядом Льва Филипповича, открыл дверь и вышел в коридор.
– Пошли отсюда, мама, ни черта они не знают! Быстро отсюда валим, а если ты еще раз меня поведешь с такой целью в это заведение – клянусь, я сниму квартиру и не скажу тебе где! Все! Закрыли вопрос!
Я рванул вперед, не дожидаясь, когда мать мне ответит, и с разгону врезался в ту самую хромую девушку на костылях, которую видел в коридоре перед тем, как посетил психиатра. Получилось так, что я практически упал на нее, и самое противное в этом было то, что я с размаху погрузился в «тело» метрового «слизняка», сидевшего на девушке, окунувшись в него, как в густой туман или в кашу.
