Одиночка - Пак Анастасия Владимировна (книга жизни .txt) 📗

В этом мире магов не жаловали. Косились, сторонились, торопливо чертили за спиной знак отрицания. Все, что мог здесь отыскать даже самый лучший маг на свете – это должность при здешнем правителе – князе, царе, короле, это уж кому как посчастливится. В некоторые земли соваться было опасно – слишком велика возможность напороться на мага посильнее, не желающего расставаться со своим местом. Опять же, не все такие терпимые, как, например, здешний князь, могут без лишних слов отправить к палачам. Парочка так и делает. У самих земель с лоскуток, но помилуй тебя бог ступить за их границу. Все, обратно придется прорываться с боем. Мы с учителем разок сунулись по незнанию, выбрались лишь потому, что действовали сообща. Такое единство наблюдалось у нас в первый и последний раз. Я тогда впервые не пожалел, что приютил чужака, в один из вечеров выбравшегося из моего подвала.

Воспоминания вновь унесли меня вдаль. Перед глазами предстало сильно обожженное лицо незнакомца, но удивления я тогда не почувствовал, что и понятно – меня с детства учил отец, второй маг при князе. Жаль, но к тому времени и старого князя и обоих его магов уже не было в живых. Они погибли все трое в одну ночь, а вместе с ними исчезла и большая часть дворцовой стражи. А молодой князь брать себе магов не стал, сочтя это напрасной тратой денег. Будучи практичным человеком, он окружил себя отлично вооруженной, вышколенной охраной, чья быстрая реакция уже доказала свое превосходство над чародейством.

И все же магов в нашем мире хватало, только вот далеко не все обладали таким сокровищем, как я. Широченная улыбка против воли расползлась по всему лицу, стоило лишь представить, сколько нас в Атионе, хранителей проемов, подобных тому, что преспокойненько стоит себе у меня в подвале. Вряд ли больше трех-четырех счастливцев. Я прикрыл глаза и вытянул руку, мысленно скользя ладонью по черной, шероховатой поверхности дерева, отмечая каждую трещину или царапину, которые несомненно скрывали древние, больше никому не известные тайны.

Этот проем неизвестно когда появился в нашем доме. Само строение, кстати, тоже видывало лучшие времена, ему было где то лет двести, если верить рассказам отца. Наше недавнее владение, пожалованное князем в какой-то радостный и оттого особо редкий момент. Кто додумался приволочь понравившуюся вещь в подвал, никто уже не скажет, но с тех пор она вроде как и не покидала пределов этого дома. По-видимому, приобретение напугало владельца и он предпочел запрятать его поглубже и навсегда забыть. А может, наоборот, до конца жизни хранил от чужих глаз, никого более не посвящая в свою самую сокровенную тайну. Неизвестно, как тогда обстояло дело, но когда я в детстве забрался в подвал и наткнулся в темноте на странный предмет, тот будто вздрогнул, пробуждаясь от долгого сна. Пустота внутри него сгустилась и стала совершенно черной даже по сравнению с тем мраком, что царил внизу. Движимый детским любопытством, я сделал несколько осторожных шажков вперед и замер, широко распахнув глаза.

Атион остался где-то за спиной, далекий и темный, как звездное небо. Я же стоял посреди ровного зеленого клочка земли, огороженного со всех сторон радужной сферой, переливающейся как мыльный пузырь, а от меня кругом расходились настоящие Врата, о каких доселе не приходилось даже слышать. Совершенно очарованный, я подошел ближе и запрокинул голову, удивляясь, какие же они высокие. Чтобы охватить их целиком, приходилось отклоняться назад так сильно, что невозможно было сохранить равновесие.

Я потерял счет времени, бродя среди них, дотрагиваясь с благоговейным трепетом, как до святынь. Некоторые были похожи на мой личный проем, удобно примостившийся в подвале, другие казались строгой тонкой рамой от огромного зеркала, овальной, квадратной или прямоугольной. Эти я осматривал особенно долго, меня притягивало то, что они словно бы чуть парили над поверхностью, и чтобы пройти через них, нужно было сначала взобраться на небольшую приступочку в виде одной широкой полустертой ступени. Но основная часть все же была гораздо более привычна – грубые каменные столбы или причудливо сплетенные в Арку деревья, кое-где увитые лианами и цветами. Объединяло все Врата лишь одно – наполняющая их чернота.

Я не стал тогда ничего говорить отцу, наверно, сработала врожденная скрытность, но кое-какие вопросы задал. Сначала относительно заброшенного подвала, потом его содержимого, а конкретно, старого проема. Отец пожал плечами и сказал, что давно хотел его куда-нибудь пристроить, да только на что он нам, такой старый и мрачный. Кроме того, стоит себе проем вторую сотню лет в подвале, места много не занимает. И вообще, если уж у прежнего владельца руки до него не дошли, то что говорить про него, второго мага при сварливом князе, давно и упорно пытающегося дотянуться до звания первого, да только оно словно играло с ним, то приближаясь, то опять оказываясь вне досягаемости. На том дело и закончилось, но с тех пор я стал целыми днями пропадать в Долине. Первое время меня еще пробовали искать, но не находили, а потом отец махнул рукой и предоставил мне полную свободу. Как-никак, город был большим и все время увеличивался в размерах благодаря неутомимой фантазии князя. Дел у магов было по горло, тем более, что невиданный размах правителя привлекал внимание многих соседей, заранее положивших глаз на богатую казну государства.

Я много читал, перерыл десятки старинных фолиантов, но нашел лишь туманные намеки, только отчасти позволяющие разобраться с предназначением старинной вещи в подвале и тем более тем, что находилось за ней. Магом я рос средненьким, несмотря на все усилия отца, но тот свято верил, что когда-нибудь я превзойду все его ожидания. Только вот дождаться этого не успел.

После смерти старого князя грызня за трон едва не обернулась междоусобной войной всех мало-мальски ближних государств, но к их огромному разочарованию нрав у наследника оказался так же крут, как и у его почившего предка. Молодой князь не только успел заскочить на престол раньше всех остальных, но еще и прочих претендентов всеми правдами и неправдами выпнул за границу своих земель. Некоторые для приличия повозмущались, другие посопротивлялись, но безуспешно.