Заступник и палач - Юрин Денис Юрьевич (полная версия книги txt) 📗
– Постой, – внезапно командир храмовников передумал, он жестом подозвал к себе сотника, и когда тот подошел, почему-то перешел на вкрадчивый шепот: – Поможешь нам, облегчишь своим землякам жизнь. Мы ищем опасного преступника, колдуна. Он выдает себя за королевского посланника по особым поручениям. Мы знаем, что он где-то здесь. Где он прячется, где отсиживается?
Марвет молчал, и не из-за сочувствия или симпатии к странному вельможе, а просто потому, что был поражен неожиданным вопросом.
– А как же вутеры на топях? – произнес сотник, удивленно моргая глазами.
– Потом, – однозначно отрезал рыцарь. – Вебалс из рода Озетов намного опаснее. Где он? Рыжеволосый, бритые лоб и виски, короткая косичка на макушке, одет, как вельможа. Только не говори, что такого не видел, что он к вам не заезжал. Подумай о горожанах! Где он?!
– «Петух и кочерыжка», – ответил Марвет, указав рукой в направлении любимого всеми мужчинами округи логова пьянства и разврата.
– Соврал, живьем сожгу! – пригрозил рыцарь и, тут же вскочив на коня, погнал его галопом к трактиру.
В ту ночь рыцари Ордена так никого и не нашли, утром они покинули город. Ущерб был не очень велик: сгоревшие дотла трактир и пара соседних домов, на которые перекинулось пламя; разрушенный городской амбар вместе с кузней, и всего семеро, случайно затоптанных копытами лошадей. Могло быть и хуже, хотя если бы за городскую стену прокрались вутеры, то больше четверых-пятерых они не утащили бы и всяко не стали бы рушить строения.
Традиция отмечать наступление полночи двенадцатью ударами колокола в Лютене не прижилась. К чему тревожить сон горожан глупым, бессмысленным боем? Большинство же из тех, кто бодрствовал, никуда не спешили. Исключение составлял лишь Вебалс из рода Озетов, но он и так почувствовал скорое приближение зловещего, мистического часа, когда отодвигаются надгробные плиты, шевелятся могильные холмики, и на холодный свет ночного светила выползает мерзкая нежить; выползает, чтобы охотиться, убивать и наслаждаться вкусом свежей, еще не успевшей остыть человеческой плоти.
Покинув казарму, мнимый королевский посланник направился в сторону городской свалки, но, не дойдя до лучшего и единственного притона в городе трех домов, свернул и направился строго на юго-восток. Он шел быстро, почти бежал, как-то умудряясь обходить в темноте колдобины на размытой дождями дороге, не глубокие, но частые лужи, разбросанные в беспорядке сучья, доски и ржавый инвентарь. Узкая улочка через сотню шагов сворачивала на юго-юго-запад, что не входило в планы известного чернокнижника, а летать он, вопреки всеобщему заблуждению, неумел, поэтому Вебалсу пришлось перепрыгнуть через довольно высокую изгородь и к великому недовольству парочки лающих собак потоптать хозяйские грядки. Потом были: хлипкая крыша заброшенного сарая, в который он чуть ли не провалился, рискуя испортить хороший костюм; снова дорога, на этот раз заканчивающаяся тупиком; огромная лужа, претендующая на звание городского пруда и множество укромных, поросших травой закутков, используемых жителями окрестных домов в качестве весенних, летних и осенних отхожих мест. Оценив по достоинству тягу горожан к «натурализму», колдун тем не менее не мог не отметить, что до столичного люда лютенцам было еще далеко: слишком нерационально использовалось кустовое пространство, слишком поспешно выбирались позиции.
Умудрившись миновать расставленные горожанами и их верным домашним скотом «ловушки», Вебалс наконец-то достиг крепостной стены. Хоть часовые на башнях и не спали, но их внимание было полностью поглощено то осмотром внешних рубежей, то наблюдением за местностью по ту сторону стены. Что же творилось внизу, за их спинами, ротозеев-ополченцев не волновало, а зря!
Вебалс обнаружил воровской лаз четыре часа назад, когда только попал в окрестности города. Маленькая, неприметная ямка, находившаяся на опушке подходившего к городу леса, располагалась приблизительно в ста двадцати – ста пятидесяти шагах от крепостной стены. Ветки ракитника и прочая, недавно срубленная зелень скрывали деревянную дверку, ведущую в узкий и смрадный подземный туннель, оканчивающийся точно такой же дверкой в кустах, но уже по ту сторону городской стены. Судя по вышине и частоте произрастания скрывавших выход лопухов, потайным ходом пользовались не очень часто, только когда из Лютена нужно было незаметно вынести большую партию награбленного добра. Видимо, у разбойников где-то поблизости был склад. Они накапливали товар, а потом выносили его за один заход, чтобы продать в Дукабесе, Ланке или любом другом из соседних городов.
«На месте простачка Марвета я бы быстро вычислил лиходеев. Достаточно было бы проследить, кто надолго уезжает из города, притом без товара, а потом возвращается налегке, но при деньгах», – подумал колдун, с облегчением констатировав, что на суматошное место сотника ему не попасть никогда, даже при самом неблагоприятном развитии событий, а затем скрылся в темноте туннеля.
С факелом пробираться сквозь лаз было бы значительно проще, но Вебалс не хотел терять драгоценного времени на его поиски. Двигаясь почти на ощупь и различая лишь смутные контуры местами осыпавшегося коридора, колдун пару раз все-таки оступился, перепачкал штаны и разорвал на локте рукав дорогой атласной рубашки. Дорожные расходы с каждым днем возрастали, а кошель быстро пустел. С учетом того, что по пятам служителя темных сил шли неутомимые ищейки Ордена во главе с самим Жанором Меруном, одним из десяти Наставников Ордена и правой рукой самого Патриарха, положение становилось угрожающим.
«Если так и дальше пойдет, то скоро придется, как какой-то дочурке ремесленника, экономить на еде, чтобы покупать сносные веши. В обносках я ходить не могу, коллеги не так поймут, да и делам это не способствует, – размышлял Вебалс, героически преодолевая последние шаги по подземелью. – Одежда – вещь важная, по ней о человеке судят. Какой из меня секретный королевский порученец, если от рубахи за версту потом разит и дыра на штанах? Хотя нет, дырка на локте, а не на штанах…»
Закончить внутренний монолог и выяснить, что же у него там прилипло к штанине, приспешник темных сил не успел. Стоило ему лишь открыть дверцу подземного хода, как под кадык уперлось острое лезвие кривого кинжала.
– Ты только глянь, Фраб, какое чудо расфуфыренное к нам привалило, прям рыцарь! – противно захихикало нечто в мешке с прорезями для глаз, одетом на голову.
– Дурак ты, Кареев, рыцари они в доспехах латных ходят, а у энтого даже меч какой-то несурьезный, тонкий уж больно, – ответил товарищу разбойник с тряпкой, наспех обмотанной вокруг головы, скрывавшей лицо и оставляющей видимыми лишь опухшие глаза да перебитую переносицу с горбинкой. – Он, поди, графа нашего сродственник, али аж герцогу кем приходится. Вишь, одежонка какая богатая, атлас да бархат. Такие в Королевых войсках не служат, такие по балам танцулькают да бабенок благородных щиплют, хотя с его рожей многих не налагаешь. Страшна уж больно…
– А вот лица попрошу не касаться, оно мне по наследству досталось, от папеньки с маменькой, – встряла в разговор жертва налета, почему-то не испытывавшая страха перед ночными грабителями.
Голос колдуна был спокоен и ровен. Пожалуй, даже при встрече с сотником он больше волновался, нежели теперь, когда лезвие кинжала давило на горло, а жизнь висела на волоске. Если бы рука налетчика непроизвольно дернулась, чему могло поспособствовать множество нелепых случайностей, например неожиданный укус комара, то острая кромка стали легко вспорола бы тонкую кожу и гортань. Некоторые люди способны умело скрывать свои страхи при самых, казалось бы, угрожающих обстоятельствах. Их голос всегда ровен, слова рассудительны, а интонации плавны и певучи; они внешне невозмутимы, когда внутри все дрожит и клокочет. Однако Вебалс был не из их числа, он не притворялся, а действительно не боялся. Сердце колдуна отсчитывало ровно шестьдесят ударов в минуту и не собиралось ускорять свой бег.
