Предатели Мира - Пекур Екатерина (читать книги полные TXT) 📗
В тысячах пуней от Гор, в сотнях пуней от Города Мудрости я пыталась найти правду о минувших столетиях.
…Запасясь водой при свете гаснущего солнца, я развела костерок и села, прислонившись спиной к камням. На огне, в консервной банке, лениво шкворчала порция копчёных колбасок, аппетитный дух плыл над пыльным оазисом. Но думала я не об еде. Аппетит у меня вообще пропал.
«…через время после твоей пропажи нашли на улице Пин аллонга без документов. Высокий, атлетического сложения, без видимых повреждений. Почудилось, что жив. Или мёртв. В общем, хапнули и доставили в районную. Но пока коллега мозги ломал, куда его — в реанимацию или в холодильник? — налетел КСН, парня забрали, и будто бы он был их сотрудником. Трясли всех. Чем дело закончилось, так и неизвестно…»
Карун. Перед моими глазами как живая встала кошмарная сцена на улице Пин. Сцена, от которой я так долго, упорно и яростно отворачивалась. Делала вид, что её никогда не было.
Не было — как и человека, которого я оставила за своей спиной. Человека, даже сны о котором я не позволяла себе видеть все эти месяцы.
Он не мог был жив. Никак. Это невозможно. В моём горле неожиданно пересохло, запершило, в животе поселился кто-то липкий и противный. А ещё, и это было самое страшное — заныло где-то в носу, за глазами, словно в лицо мне швырнули тряпку с нашатырём… Нестерпимая боль, лишающая сил, пронзающая от макушки до низа живота. Карун.
Нет. Скрипнув зубами, я заставила себя сделать то, ради чего я сюда приехала. Ради спокойного, отстранённого размышления. Итак. Если он не умер сразу, а прожил ещё хоть немного, успел ли он рассказать..?! и тогда что будет со мной..? с далёким отсюда городом бризов Адди-да-Карделлом?
Колбаски начали гореть, и я рассеянно сняла их с огня. Будь спокойна, Санда. Дыши и думай.
Если со мной и могло что-то случиться, этого не случилось. Год прошёл. Это немало. А, зная прыть КСН-вских ищеек — это чудовищно много. Почти гарантия, что я-таки ускользнула от их цепких пальчиков. Но могло быть итак, что я — слишком малозначительная добыча по сравнению с перспективой завоевать и уничтожить Горную Страну. Или что я — часть хитроумного многоходового плана… Примерно зная численность населения Гор (небольшая), пути связи (экзотические), тем более — некоторые конкретные пути… можно на многое решиться. Даже в то время, пока мы шли по долине, Карун мог заметить важные вещи, на которые я бы не обратила внимания, хоть тресни. Хотя, на мой неопытный взгляд, ничего стратегического там не было — но я отдавала себе отчёт в собственном непрофессионализме. Правда, информации о готовящихся в Большом Мире военных действиях не поступало. Но кто сказал, что об этом будут кричать? Засланцы же повсюду, правда..?
Тень.
В случае, где хоть как-то замешан Комитет Спасения Нации, любая мелочь может стать причиной глобальной жизненной катастрофы. Я достаточно долго наблюдала за типичным представителем этой организации (может, и не совсем типичным, но из тех, на ком она держится!) — для раскрутки дела размером с Барьерный Хребет Каруну хватило одного неправильного взгляда собеседника, а уж терпению офицеров могли завидовать камни. Мне нельзя расслабляться. На самом деле, я кое-как осознала все эти вещи ещё во время разговора с Маром, но мне хотелось быть уверенной, что я не упустила ни одной детали. Информации критически не хватало. Мне требовались хоть какие-то действия — и разведывательные, и защитные.
«Почудилось, что жив». Ведь могло и почудится, прошипел мне на ухо гаденький голос моего малодушия, но я плюнула ему в глаза. Конечно, младший врач скорой мог ошибиться, все мы живые люди, и от ошибок никто не застрахован — однако в целом такая ситуация казалась мне притянутой за уши. Профессионализм и чутьё этих людей «на прогноз» были притчей во языцех. Да и «коллега из районной» что-то заподозрил — только очень слабое, сомнительное, нечёткое. А дальше следы терялись. Но, глядя правде в глаза, я должна была признать — весьма реально, что Карун остался жив. Моё сознание скользнуло по этой мысли с ледяным спокойствием, да Лигарра бы мною гордился… Как это возможно — я не понимала, но именно он приучил меня учитывать невероятные гипотезы! Даже если позднее он всё-таки умер — мне следовало иметь ввиду, что на Ринногийе, 8, где располагалось бюро третьего линейного Города Мудрости, могут быть осведомлёны о событиях годовалой давности. Но уж лучше жить с неприятными мыслями, чем лежать на досках в подвале этой самой Ринногийи, 8. Это если ещё на досках, а не на сетке — именно так полагалось растягивать жертву по правилам дознания пятого уровня…
Показаний из Комитета не вытянешь… а уж тем более из третьего отдела, у которого загадочным образом ухлопали (или не ухлопали, снова задумалась я) — такого сотрудника. Спецоперу с немалым стажем, и это уже в тридцать пять лет, настоящий гений своего дела, которому доверили проект всегосударственной, буквально Мировой, важности — пропал, а затем…
А затем случилось много странных происшествий, которые изменили не только моё мнение о некоторых гениях своего дела, но и самую мою жизнь. Я бы не хотела, чтобы КСН узнал об этих событиях. Как и о глубинах души неких гениев.
Уж пусть он почиет в мире (на самом деле лучший из людей, каких я встречала!), сохранив по-прежнему нерушимую репутацию в глазах родной «конторы». Он всё это заслужил. И мою память, и почётную запись в каких-нибудь бриллиантовых списках павших героев Комитета.
Но если всё не так — то Мир, выходит, стоял на грани войны..? Я провела ночь в раздумьях, но так и не пришла к какому-то серьёзному решению.
****
Карун. Интерлюдия.
35-й день Месяца Выводов, девять месяцев назад.
Двое мужчин в серых ларго втащили под руки третьего, с руками за спиной, и упустили его на жёсткий ковёр. В кабинете было тесно — его половину занимал массивный стол, и за этим столом сидел бесцветный и злой человек лет сорока пяти. Он кивнул. Щёлкнули размыкаемые наручники, и брошенный попытался опереться ладонями об пол, чтобы не хотя бы не упасть лицом в пыль давно не чищеного покрытия.
— Вставайте, да Лигарра. Вас не допрашивали так сильно, чтобы вы не могли стоять. Вставайте, это приказ.
Какое-то время ничего не происходило.
…«Все-таки «пустышка». Неужели». Отрывочные, слабые мысли, как капли воды с потолка. Боль в спине почти запредельная. «Вставать. Да».
Человек медленно разогнул себя, опираясь ладонями, с карачек. Стоять он мог только отклонившись назад, и только усилием воли он мог делать это ровно. Из рассеченных ударом левой брови и скулы сочилась сукровица, и по щеке пробегал нервный тик, но лицо оставалось каменным — отстраненная маска человека, который принимает любую судьбу. Так было надо. Ничего другого не ожидалось.
С минуту сидевший смотрел в бумаги. Подняв голову, он заговорил, цепко ловя каждую тень на лице стоявшего.
— Вы условно свободны, — заявил он, — Поскольку ваша ситуация является внутренним делом Комитета, вы не будете содержаться под стражей и возвращаетесь к службе. Вы понижены в звании на четыре ранга и переводитесь во второй отдел. Документы, карточку и оружие получите по новому месту работы. Машина отвезёт вас домой, приведёте себя в порядок. К работе приступить завтра.
Зрачки стоявшего на мгновение расширились.
— Принято, — тем не менее проговорил он, хотя и едва не падая.
— Телефон вашего контролёра, — бегло улыбнулся сидевший, протягивая лист бумаги, но не вставая, — Встречи с ним по графику. Отказ по любому поводу приравнивается к признанияю вины. Надеюсь, вам не нужно об этом напоминать.
На лице стоявшего не отразилось почти ничего, когда ему пришлось, нарушив шаткое равновесие, сделать шаг вперед, чтобы взять листок с телефоном. Один из команды дознания указал подбородком на дверь. Они вышли, поддерживая освобожденного под локти.
…«Пустышка». Слабая, жалкая мысль — победа. Прорвался.
Но всё не закончилось. Не победа. Его пресуют. Всё ещё только начинается.
