Властелины дорог - Важин Александр (читать книги онлайн полностью TXT) 📗
– Да вгут все. Байки сказителей. Они шо хош пгидумають, лишь бы монеты бгосали, - включился в разговор картавый Том. - Взапгавду, энти дгаконы помогали возделывать поля. Мне бабка сказывала сказку, так тама один кузнец запьяг этакого дгакона, взлетел - и глядь, а заместо пламени из чудища стала течь волшебная вода, коя жуков изничтожала, кои пшеницу едят.
– Да не летали драконы, - Сэмми стоял на своем. - А ежли и были среди них мирные создания, про то я тоже слышал. Только не летали они, как птицы, а землю они помогали пахать. И похож был такой дракон на огромный мотоблок. Человек залазил на дракона, цеплял плуги. Проедешь туда-обратно на таком чудище - и вот все поле уже спахал.
– А, сказки они и есть сказки, - махнул рукой Боняк. - Нельзя было столь без трудов пахать поле. Тут пока один плуг потягаешь, то все руки отваливаются. Несколько дней приходится корпеть, чтобы свой надел вспахать.
– А ты газбогатей и купи мотоблок себе, - посоветовал Том. - Он будеть не хуже твоего дгакона придумашного.
Шура любил слушать взрослых. Себя он еще таковым не считал, никак не желая расставаться с детством. За все думала мама - и как угодить бабке, и как обработать бабкин надел, как справить сыну вечно разодранную одежду.
Примостившись в углу, Шура внимал россказням приятелей Дариана. Пасечник ставил на стол под навесом медовое вино, его друзья - толстый Сэмми, картавый Том и Боняк начинали болтать обо всем. Они обсуждали виды на урожай, разбалованность отпрысков короля, корили бездельников-найтов, без толку колесящих по дорогам.
– А ведь мотоциклу можно найти и более разумное применение, чем гонять наперегонки с ветром, взбивать пыль на дорогах и протыкать друг друга, - говорил Сэмми. - На таком могучем железном коне можно возить мешки, можно пахать землю. Да мало ли как можно приспособить мотоцикл в умелых руках.
– От работы должны быть мозоли на ладонях, а не от древка копья, - кивал Боняк.
Потом обсуждали жителей северных лесов, что в шкурах ходят, точно звери. Сэмми вспоминал, как он, еще будучи мальцом помельче Шуры, хотел уйти с королевскими солдатами в поход на северную страну, с которой граничила Тимберия.
– Через Ковыльные Сопки тогда целые полки проходили. А шагали они прямиком на север. Я тогда собирал сухие палки подсолнечника на поле. Отец загадал собрать много дров. Мне так не хотелось таскать эти сухие палки, что я стал проситься в поход с солдатами. Не взяли. Только подзатыльников надавали. Видел я их несколько месяцев спустя. Сначала тянулись раненые, пешком, потом шли мотороллеры с набитыми кузовами. И непонятно было, трупы там или еще живые. Потом брели полки. А солдаты там - понуренные, усталые и злые. К таким лучше не лезть с расспросами. Позже с границы донеслись слухи, что доблестные королевские солдаты стали отличными мишенями для баберовых дротиков с наконечниками из кремня. В своих родимых лесах варвары нападали внезапно, крошили головы солдат своими дубинами и быстро скрывались среди листвы и стволов, оставляя на лесной подстилке трупы в серой форме.
– Да уж, слишком догогой обошлась тады цена за дегева - два-тги бгевна - один тгуп Пиеговского вояки, - качал головой Том.
– А все оттого, что Сэмми не взяли. Его пузо баберы бы не пробили. Он бы сам всех разогнал, напужавши варваров, - сохраняя серьезное лицо добавлял Боняк.
– Тогда у меня еще не было пуза, - отвечал Сэмми, поглаживая объемное брюхо.
Шура слушал взрослых, и окружающий мир раздвигал для него свои пределы. Оказывалось, что мир не ограничивается Ковыльными Сопками и окружающими полями да виноградниками. Где-то там, в неясной дали, были другие провинции и другие страны, бушевали войны, жили короли и стояли храмы жрецов со странным прозвищем - технари.
Во время одной из таких посиделок Шура впервые услышал о Храме.
– …А над ними огромные мельницы возвышаются, - рассказывал зашедший к Дариану непоседа Бор.
– Пгезанятно, зачем им хлеб молоть-то? И так на наших хагчах живут. Все мы уплачиваем, да эти бездельники найты. Нашими деньгами, пСтом нашим загаботанными… - ворчал Том.
Шура не понимал, зачем кому-то нужны эти большущие домины и мельницы, если они ничего не сеют и не убирают. Точно, бездельники. Только откуда у них такие деньги?
А однажды к Дариану забрел один старый бездельник из тех, кто не работает на земле, а бродит по ней, прося милостыню. От него пахло, как от кучи свежего навоза, но пасечник почему-то любил принимать у себя бродяг, угощая их плодами своего труда.
Несмотря на отвратительный запах, Шура вскоре подсел поближе к старику. Уж очень захватывающими были его речи. Кряхтящим голосом тот поведал, что есть в Баделенде Большая Река. Что ведет она к Морю.
– А что такое Море? - не удержался от вопроса Шура.
Старик бубнил, жуя хлеб с медом.
– Если все ваши поля залить водой так, чтобы земли не осталось, и еще добавить много таких полей, тогда и получится Море.
Шура лишь молча удивлялся - как такое может быть?
Много дивного рассказывал старик. Что есть в мире места, где Солнце жжет немилосердно, и земли там нет, один сыпучий песок. А за северными лесами лежит край, где все - земля и холмы, кусты и чахлые деревья - все покрыто белым ковром. Словно великан-чародей рассыпал там множество белых куриных перьев. Перышки те непростые - если их принести даже в северные леса, то они чудесным образом превращаются в воду.
Как-то в один из дней, когда редкие тучи, набегая на Солнце, бросали на землю большие тени, Шура сидел на пасеке за вкопанным в землю столом и пером карябал буквы на толстом куске бумаги. Дариан неподалеку чинил сетку, что надобно надевать на лицо, когда мед качаешь. Сам пасечник ею уже давно не пользовался, его пчелы признавали и так. А Шуре предстояло вскоре постигать премудрости обращения с обитателями ульев. Для него и готовил сетку пасечник, "ученика" пчелы любили кусать, если он очень близко подбирался к их обиталищу.
Зачем Дариан заставляет его учить грамоту? Никто в Ковыльных Сопках не умеет писать, что вовсе не мешает выращивать хороший урожай. Землю надобно хорошо знать, а не буквы. Но пасечник зачем-то рассказывал Шуре, что есть разные языки, что их язык называется "англик". Есть еще и русик, на котором говорят где-то там. Странные, зачем говорить на другом языке, если и на таком все понятно?
Ни у кого в Ковыльных Сопках книг нет, а у пасечника есть. И где только он их взял, и бумагу еще эту? Шуре уже до смерти надоело царапать пером по желтоватым листам. Да вот только Дариан непреклонен: хочешь получить пасеку в наследство - учи грамоту. И все тут.
– А как писать: "мед - это жидкое сонце"? Правильно?
Глядя на небо сквозь изгрызенную вредной мышью сетку, Дариан поправлял:
– Не сонце, а солнце. И не забудь написать с большой буквы.
И едва Шура начал выводить "Солце", как на пасеку влетел запыхавшийся мальчуган лет девяти.
– Мотря… Мотря! - захлебывался мальчишка.
"Мать зовет, наверное. И чего так кричать? Припадочный ребенок…", - Шура в который раз перечеркнул злополучное "солце".
– Найты убили Мотрю! - наконец продышался хлопец.
"Шутка дурацкая", - мелькнуло у Шуры. Но раскрасневшийся мальчуган не походил на шутника, уж слишком был возбужден.
С пера на буквы сорвалась тучная капля.
Сердце вдруг екнуло от предчувствия чего-то нехорошего. Зловещего. "Что же случилось с матерью?" - билась мысль, пока они с Дарианом бежали следом за мелькающими босыми пятками парнишки.
Мать он увидел не сразу. Вздыбленная коляска грязно-белого мотоцикла была самой необычной деталью на обочине села. Тело грузного мужчины с порванным на груди кожаным комбинезоном валялось рядом с мотоциклом.
Второй раскинул руки неподалеку. Из его раскроенного горла уже не лилась кровь. Жухлая трава, на которой лежал найт, приобрела бурый оттенок.
Выцветшее синее платье матери Шура увидел самым последним. Руки раскинуты, из-под серого платка выбились русые волосы, лицо уткнулось в траву.
