Вечный ястреб - Геммел Дэвид (читаем полную версию книг бесплатно txt) 📗
– Неужели мои мысли так легко прочитать? – спросил Гаэлен.
– Да. Ну вот, суп готов.
Они молча похлебали густого варева, макая в деревянные миски хлеб. Гаэлен не смог доесть и извинился.
– Ты пять дней почти ничего в рот не брал, желудок у тебя ссохся, – ответил старик. – Погоди немного и попробуй опять.
– Спасибо.
– Мало ты что-то вопросов задаешь, молодой Гаэлен. Или не любопытен?
– Любопытен, и очень, – впервые за все время улыбнулся мальчик, – просто не готов пока услышать ответы.
– Здесь тебе ничего не грозит, – заверил его Оракул. – Никто не отправит тебя назад к аэнирам. Ты не пленник и волен делать, что пожелаешь. Ну что, есть вопросы?
– Как я сюда попал?
– Тебя принес Касваллон. Он Фарлен, мастер-ловчий.
– Зачем ему было меня спасать?
– Не знаю, право. Сам он тоже не знает. Что ему взбредет в голову, то и делает. Хороший друг, страшный враг, истый Фарлен, но разгадать его трудно. Однажды, еще юношей, он охотился на молодую оленуху, а она возьми и попади в паллидский силок. Фарлены Паллидов не любят, поэтому он ее вызволил. Глядь, а у нее нога сломана. Он притащил ее на спине домой, выходил и отпустил в лес. Вот и пойми его. Не повреди она ногу, тут бы ей и конец.
– Выходит, я вроде той оленухи. Добеги я до леса целым и невредимым, Касваллон мог бы меня убить.
– Ты быстро соображаешь, люблю таких. Сколько тебе годов?
– Четырнадцать или пятнадцать…
– Ближе к четырнадцати, я бы сказал, но это не важно. Здесь о человеке не по годам судят, а по делам.
– Значит, мне позволят остаться? Я слышал, в горах Друина живут одни только кланы.
– Позволят, потому что ты теперь тоже состоишь в клане.
– Как так? Не понимаю.
– Теперь ты Фарлен. Касваллон объявил на тебя кормак – усыновил тебя.
– Это еще зачем?
– А что ему оставалось? В горах, как ты сам сказал, могут жить только кланы, и Касваллон, как и любой другой горец, не может привести в Фарлен чужака. Спасши тебя, он тем самым стал твоим опекуном и отныне отвечает за тебя головой.
– Отца мне не нужно. Сам как-нибудь проживу.
– Тогда тебе придется уйти. Касваллон даст тебе на дорогу плащ, кинжал и два золотых.
– А если я останусь, тогда что?
– Ты переберешься в дом Касваллона.
Гаэлен, которому требовалось подумать, отломил еще кусок хлеба и обмакнул в порядком остывший суп.
Вступить в клан? Стать диким воином-горцем? Неизвестно еще, каково это, когда у тебя есть отец. Касваллон его любить не обязан. Раненый олененок, принесенный домой, – это еще не сын.
– Когда я должен принять решение?
– Когда твои раны окончательно заживут.
– Долго ли еще ждать?
– Ты сам скажешь, когда время придет.
– Я не знаю, хочу ли быть горцем.
– Узнай сначала, к чему это тебя обязывает, а потом уж решай.
Ночью Гаэлен проснулся с криком, в холодном поту.
– Что, что такое? – Оракул прибежал к нему со своего топчана и ласково гладил его лоб, откинув назад влажные волосы.
– Аэниры. Мне снилось, что они явились за мной.
– Не бойся, Гаэлен. Они завоевали нижние земли, но сюда не придут – пока. Поверь мне, тебе ничего не грозит.
– Они взяли город, смяли ополчение. За каких-то полдня.
– Тебе еще многое предстоит узнать, мальчик, о войне и о воинах. Да, твой город пал, как другие города до него. Но мы здесь в городах не нуждаемся. Наша крепость – горы, стены ее уходят за облака. Горцы не носят блестящих панцирей, не устраивают парадов. Поставив горца рядом с низинником, ты увидишь двух человек – и будешь неправ. Один как хорошо натасканный, хорошо кормленый пес. Он гладок и громко лает. Другой – как волк, поджарый и смертельно опасный. Он не лает, он убивает молча. Аэниры еще долго сюда не сунутся, ты уж поверь.
Проснувшись, Гаэлен нашел на столе выпеченную на меду и солоде булку и кувшин козьего молока, а в миске овес, сушеные яблоки и дробленые орехи. Оракул куда-то исчез.
Сквозь повязку на боку проступило немного крови, но Гаэлен не стал обращать на это внимание и поел. Сухой овес не шел в горло, тогда он накрошил в смесь булку, и дело пошло веселей.
После сытного завтрака он вышел из пещеры к текущему вниз ручейку и умылся на белых камнях, стараясь не намочить бинты на глазу. Хотелось бы прогуляться немного, но где там – он и до ручья-то еле дошел. Он сел на плоский камень и стал смотреть на долину.
Рядом с ее безмятежным покоем события в Атерисе представлялись еще более ужасными. Гаэлен вспомнил, как дрались за пищу вороны, сидя на толстом Леоне.
Свирепость аэниров не удивляла его. Они такие же люди, как все, а Гаэлен за свою жизнь убедился, что от людей ничего хорошего ждать не приходится. По большей части они жестоки, черствы или равнодушны. Их основные черты – жадность и злоба. Жить – значит страдать: мерзнуть зимой, жариться летом, мокнуть и трястись в дождь. Тебя бьют за то, что ты голоден, ругают за то, что одинок, дразнят за то, что родился вне брака, презирают за то, что сирота.
Жизнь дана не на радость – это враг, с которым надо биться без передышки.
Старик тоже, вероятно, с ним не просто так нянчится: этот Касваллон наверняка платит ему.
«Как поправлюсь, сбегу на север, – решил Гаэлен. – Найду город, который аэниры еще не разграбили, и снова примусь воровать». А когда вырастет и возмужает, он возьмет жизнь за горло и вытрясет из нее все, что захочет.
Он так и заснул на солнышке, мечтая о будущем. Оракул нашел его там, отнес обратно в пещеру, уложил и накрыл медвежьей шкурой. Мех не утратил еще густоты и блеска, хотя с тех пор, как Оракул убил этого зверя, минуло уже тридцать лет. Они сразились весной, в такой же вот ясный день…
…Старик усмехнулся. Тогда он звался Каразисом, лордом-ловчим Фарлена, и силой превосходил многих. Он убил медведя коротким мечом и кинжалом, а зверь чуть насмерть его не задрал. Каразис так и не узнал, с чего медведь напал на него. Горные медведи обычно сторонятся человека. Быть может, Каразис подошел слишком близко к его берлоге, а может, зверь захворал и обезумел от боли.
Так или иначе, он вдруг выскочил из кустов и стал на дыбы. Каразис в тот же миг метнул ему в грудь охотничий нож, а следом пришла очередь меча и кинжала. Бой был кровавый и длился недолго. Медведь обхватил врага лапами, запустил ему в спину когти. Человек двумя руками налег на кинжал, ища сердце в мохнатой туше, и вскоре нашел.
Теперь повелитель горных лесов согревает своей шкурой детей, а величайший из фарленских воинов постарел и зовется Оракулом.
– Время одурачивает нас, – тихо молвил старик, глядя на спящего мальчика. Красивый парнишка. Крепкий костяк, сильный подбородок. Огненно-рыжая грива отливает золотом, и такие же золотые искорки таятся в темных глазах. – Ты разобьешь немало сердец в свое время, сынок.
– Сердец? – пробормотал Гаэлен, зевнул и сел. – Прости, я не расслышал.
– Ничего. Старики вечно говорят сами с собой. Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо.
– Сон от многого лечит, особенно когда ты потерял много крови.
– Здесь так спокойно. Обычно я столько не сплю, даже когда заболеть случится. Помочь тебе чем-нибудь? Я не хочу быть обузой.
– Ты не обуза, молодой человек. Ты гость. Понимаешь, что это значит?
– Нет.
– Это значит, что ты друг, который остановился под моим кровом. – Старик положил руку на плечо мальчику. – И ничего мне не должен.
– Касваллон тебе платит, чтоб ты ходил за мной, – отстранился Гаэлен.
– Нет, не платит. И не заплатит, разве что оленью ногу принесет или мешок овощей. – Оракул подбавил поленьев в огонь. – Топить весной – лишний расход, но в пещере холодно, а кровь меня больше не греет.
– Славно, когда тепло. Люблю смотреть на огонь.
– А рубка дров от ломоты хорошо помогает. Ну, что ты хотел бы узнать?
– О чем узнать?
– Обо всем.
– Расскажи мне про кланы. Откуда они взялись?
