Дровяной мальчик - Фейст (Фэйст) Рэймонд Элиас (читать книги онлайн без сокращений .txt) 📗
Он выкрикивал какие-то слова, которых Дирк не мог разобрать, а Хэмми сказал:
— Наверное, он вспоминает какую-то старую битву. Вдруг Алекс воскликнул:
— Цуранцы! Если Хэмиш разбудит их своими воплями, они его убьют. Надо увести его и постараться заткнуть ему рот.
— Если не боишься разговаривать с ним, когда у него в руках меч, валяй, — сказал Хэмми. — Я уж лучше останусь здесь. Я его уже видел пьяным. Он становится сумасшедшим.
— Надо же что-то делать, — сказал Дирк.
— Что? — спросил Хэмми.
— Не знаю, — признался Дирк. Из флигеля выбежали два цуранца и остановились, увидев в лунном свете пьяного старого вояку.
— Вы, вонючие ублюдки! — орал Хэмиш. — Идите сюда, и я покажу вам, как надо пользоваться мечом.
Цуранцы медленно вытащили оружие и о чем-то зашептались. Один из них кивнул другому и отошел назад, убрав меч. Потом он повернулся к флигелю и убежал.
— Пошел за подмогой, — прошептал Дирк, боясь, что второй цуранец его услышит.
— Может, они просто заставят его отдать меч и отправят спать? — предположил Хэмми.
— Может, — эхом отозвался Дирк.
Потом они увидели шестерых цуранцев. Впереди шел их офицер. Офицер заорал на Хэмиша, а тот по-волчьи оскалился и крикнул в ответ:
— Идите сюда! Спойте мне песенку, собачьи дети! Казалось, цуранского офицера раздражает то, что его вытащили на улицу в такой поздний час. Он что-то быстро сказал своим людям, после чего развернулся и, не оглядываясь, ушел.
— Может, они оставят его в покое, — сказал Хэмми. Вдруг из темноты вылетела стрела и вонзилась в грудь старому Хэмишу. Он изумленно посмотрел на нее, упал на колени, а потом завалился на бок, так и не выпустив ни меча, ни кувшина с сидром.
— Боги! — прошептал Дирк.
Цуранцы как по команде повернулись и пошли прочь, оставив мертвого телохранителя валяться в снегу.
— Что будем делать? — прошептал Дирк старшим мальчикам.
— Ничего, — ответил Алекс. — Пока цуранцы не прикажут нам его похоронить, ничего нельзя делать.
— Но это же не правильно, — сказал Дирк, изо всех сил пытаясь удержаться от слез.
— В наши дни все не правильно, — произнес Хэмми, закрывая люк.
Дирк лежал на чердаке, ежась от холода, который был гораздо страшнее зимней стужи.
— Давай я тебе помогу, — сказал Дроген, видя, как Дирк пытается ногой захлопнуть дверь кухни. Снаружи завывал ветер, и Дирк уже в пятый раз ходил за дровами.
— Закрой, пожалуйста, дверь, — сказал Дирк. Новый телохранитель лорда Паула выполнил его просьбу, и Дирк поблагодарил:
— Спасибо. Я должен отнести дрова в большой зал.
Сгибаясь под тяжестью вязанки, он вошел в зал, где обедали лорд Паул и его дочь Аника.
Дирк был очень рад необходимости принести им дрова, поскольку это давало ему возможность украдкой взглянуть на Анику. Она была на год младше Дирка. На прошлый Банапис ей исполнилось пятнадцать, и для юного слуги она была воплощением совершенства. У нее были тонкие черты лица, губы сердечком, широко расставленные голубые глаза и волосы цвета бледного золота. Ее кожа летом покрывалась легким загаром, а зимой щечки ее пылали цветущим румянцем. Фигура ее только-только оформилась, и хотя она была не такой пышной, как у кухарок, грация Аники заставляла сердце Дирка биться быстрее.
Дирк понимал, что она даже не знает его имени, но мечтал, что когда-нибудь он добьется славы и высокого положения и завоюет ее любовь. Образ ее дни напролет стоял у него перед глазами.
— Что-то не так, Дровяной Мальчик? — спросил лорд Паул.
— Нет, сэр, — ответил Дирк и, выпрямляясь, ударился головой о каминную полку. Аника засмеялась и изящно прикрыла ладошкой рот, а Дирк отчаянно покраснел. — Я просто принес дрова, сэр.
— Тогда ступай обратно на кухню, — сказал лорд. До прихода захватчиков лорд Паул был представителем города. Он принимал участие в голосовании по важным вопросам и однажды входил в совет представителей Вольных Городов Наталя. Как ни крути, он был самым богатым человеком в округе. Его корабли бороздили Горькое Море, и по всему Западному Княжеству были разбросаны его фермы и земельные владения. К тому же у него была собственность в Островном Королевстве и в Империи Великого Кеша. И теперь Дирк безнадежно влюбился в его дочь. Не важно, что она не знала имени Дирка и даже не замечала его присутствия, — он все равно продолжал думать о ней. В последние две недели после смерти Хэмиша он ловил себя на том, что только и делает, что вспоминает Анику — ее улыбку, то, как она двигается, ямочку у нее на подбородке и взгляд, когда она слушает своего отца.
Она носила только самые лучшие платья, и ее волосы неизменно были скреплены гребнем из светлой кости или из раковин Горького Моря. Она всегда была вежлива, даже со слугами, и такого нежного голоса, как у нее, Дирк никогда не слышал.
Когда он вернулся на кухню, старая дородная кухарка, которую звали Дженна, сказала:
— Ну что, мы опять пялились на девушку, а? Дроген засмеялся, и Дирк снова покраснел. Его влюбленность в дочку лорда была постоянным предметом шуток на кухне. Дирк молил богов, чтобы Дженна ничего не рассказала другим мальчишкам, потому что тогда его и без того нелегкая жизнь превратилась бы в настоящий ад.
— Красивая девушка, — сказал Дроген, улыбнувшись Дирку. — Многие мужчины не отказались бы на нее посмотреть.
Дирку нравился Дроген. Пока цуранцы не убили старого Хэмиша, он был просто одним из стражников лорда Паула. После этого он был переведен в дом, и Дирку несколько раз удавалось с ним поговорить. В отличие от Хэмиша, который был подвержен приступам дурного настроения, Дроген был спокойным парнем, который говорил мало, если его не спрашивали о чем-то прямо. Он легко сходился с людьми и имел репутацию одного из лучших фехтовальщиков в Вольных Городах. Его красота была мрачноватой, но Дирк слышал, что не одна служаночка мечтала бы сойтись с ним поближе, а девушки в тавернах с нетерпением ждали его следующего визита. Дирк считал его славным малым, хотя Дженна не раз отпускала в его адрес едкие замечания, считая, что на уме у него одни бабы.
Дирк поднялся и сказал:
— Я должен отнести цуранцам еще дровишек.
Выйдя из теплой кухни на холод, он сильно пожалел, что пришлось это сделать, и побежал к дровяному сараю.
Дирк закинул за спину большую вязанку и поспешил к первому из трех флигелей. Цуранцы занимались тем же, чем и обычно: молча сидели, отдыхая между караулами или после каких-то дежурств, на которые иногда отправлялось сразу полгарнизона. Случалось, что они приходили израненные. Отдыхали они так: спали, чинили свои странные оранжево-черные доспехи и тихо переговаривались. Иногда они играли в игру, напоминающую обычные кости, а некоторые даже в подобие шахмат.
В тот день в Белых Холмах их было меньше дюжины, остальные были в походе вместе с командиром. Когда Дирк вошел, они взглянули на него с безразличием. Он вышел и отправился таскать другие вязанки. Закончив, он с облегчением вздохнул. Сколько бы раз он ни заходил во флигель цуранцев, воспоминания об их жестокости приводили его в такое состояние, что он был готов сломя голову бежать оттуда. Теперь до следующего вечера ему не нужно было здесь появляться, и Дирк на некоторое время почувствовал себя в безопасности.
Покончив со всеми делами на этот вечер, Дирк вернулся на кухню и съел скудный ужин — жесткое мясо и кусок черствого хлеба. Все лучшее из того, что оставалось после того, как захватчики забирали еду себе, подавалось лорду Паулу и его дочери. Дирк как-то раз услышал, как Аника жаловалась отцу на плохую пищу, а тот ответил ей, что могло быть и хуже. А по сравнению с тем, чем приходилось довольствоваться Дирку, это был просто пир. Дроген и домашняя прислуга получали целую кучу объедков, но никто не делился с Дровяным Мальчиком.
Дирк вернулся в амбар и постарался не замечать стонов, доносящихся из-под одеяла в углу. Микия с Торреном не обращали внимания на то, что они тут не одни. Дирк решил, что это потому, что Торрен скотник, а она — молочница. Он давно заметил, что деревенские жители ближе к природе и у них иные представления о скромности, нежели у городских.
