Трое для одного (СИ) - Ролдугина Софья Валерьевна (читаемые книги читать онлайн бесплатно .txt) 📗
Желудок скрутило, как на аттракционе.
Вновь разворачиваться было глупо, ломиться в парк, под деревья - ещё глупее. На несколько секунд Морган замер на месте, а затем, поборов очередной приступ необъяснимого волнения, медленно пошёл вперёд, сжимая кулаки в карманах. Поравнявшись с незнакомцем, он коротко буркнул в шарф нечто среднее между “добрый вечер” и “здравствуйте”, и только перевёл дыхание, как на затылок ему обрушился мощный удар.
Мир померк.
Тошнотворная жара держится уже неделю.
Мидтайн с конца весны обмелел уже на треть. Обнажилась пологая часть берега, раньше скрытая под волнами. Высохший ил испещрили язвы трещин - глубоких, дышащих затхлыми испарениями. Кое-где торчат пивные бутылки и пластиковые стаканы из-под колы, а у самой кромки воды вздыбил искривлённое колесо ржавый велосипед.
- …чёртовы очистительные службы!
- Годфри, успокойся.
Голос отца - кипящее масло, голос матери - лимонный лёд. Моргана кидает то в жар, то в холод. В машине пахнет бензином, и от этого к горлу подкатывает завтрак.
- Что значит - успокойся?! А они потом скажут, что я не выполняю предвыборных обещаний… Этель, да прекрати так на меня смотреть! Я за рулём!
- Надо было взять водителя.
- И ты всегда знаешь, что лучше делать! Может, на следующих выборах выдвинешь свою кандидатуру в мэры?
Моргану хочется зажать уши руками, но он и двинуться не может. Слишком тесно. Справа - сестрица Гвен. Ей уже двадцать, она совсем взрослая; поездка к дяде Гарри ей даром не сдалась, но с отцом не поспоришь - это он платит за колледж. Гвен хмуро пялится в окно, прикусив прядь красно-рыжих волос. Жёсткий подол белого платья сестры царапает Моргану колени. Слева Дилан шушукается с Самантой; они азартно терзают приставку, и игра явно не относится к тем, что одобрил бы отец - кровь, части тела и визг бензопилы, отчётливо слышный даже через наушники.
Мама прикрывает глаза - спор окончен - и начинает плавно водить руками над коленями, словно играя на невидимом фортепьяно. Морган подаётся вперёд, угадывая неслышную мелодию по движениям пальцев.
Дебюсси. “Диалог ветра с морем”.
На губах у мамы всё та же лимонно-ледяная улыбка. Безупречное каре того же молочно-медового цвета, что и у Моргана, покачивается в такт движениям.
Отец старается на неё не смотреть.
Когда “шерли” паркуется наконец у дома дяди Гарри, Морган первым выползает из машины - прямо по жёстким коленкам Дилана, сминая платье Сэм - наружу, как бабочка из кокона. Распахивает дверцу, вываливается на хрусткий гравий, обдирая ладони, поднимается и бежит к дому - скучной белой коробке под синей крышкой. Жаркое марево расплывается перед глазами, дрожит; и сморгнуть бы пот, но отчего-то страшно закрыть глаза.
Там, позади, отец снова ругается, а мама играет беззвучную музыку.
Дверь открыта. Морган неуверенно толкает её и входит в холл. Здесь темно, прохладно и слегка пахнет гнильцой. В углу старый сундук - куда старше, чем сам дом. Над сундуком - захламлённая вешалка, где зимние куртки висят вперемешку с летними футболками на пластиковых “плечиках”. Одна футболка, с червяком в очках, валяется на полу. Морган подбирает её и медленно идёт по дому - из комнаты в комнату, пока не добирается до гостиной.
Дядя Гарри там. Он зачем-то сидит в кресле, накрыв лицо газетой. Тошнотно-сладковатый запах здесь такой густой, что слюна во рту становится вязкой.
- Дядя Гарри?
Морган окликает его, а затем подходит и касается тёплой, странно твёрдой руки.
Газета падает на пол.
…и даже в скудном освещении, с закрытыми жалюзи, видно, как в глазах что-то шевелится.
Морган очнулся оттого, что кто-то трогал его лицо. В голове некстати вертелись обрывки неприятных воспоминаний о том июле восемнадцать лет назад, когда убили Гарри Майера. Того, кто сделал это, так и не нашли, хотя отец поднял все связи. И вот теперь - снова…
“А меня могли убить сейчас”, - с лёгким удивлением осознал Морган, испугался и очнулся окончательно.
Затылок саднило. Губы спеклись и на вкус были солёными. Руки и ноги почти не чувствовались от холода. Шарф был размотан, куртка - расстёгнута… Но что хуже всего, над Морганом склонился огромный человек, который зачем-то ощупывал его голову.
- Жив, - ровно заметил он трескучим голосом, когда Морган рефлекторно дёрнулся. - Точно, жив. Ледышка. Греться надо, не дело тут лежать. Откуда часы?
- Мне их подарили, - ответил Морган автоматически и только потом схватился за карман куртки онемевшими пальцами. Но сувенир от Уилки действительно был на месте.
- Да кто бы сомневался, что подарили, - хмыкнул великан и протянул Моргану руку. - Поднимайся, чадо. Ещё чего не хватает - кишки студить. Ну!
Ладонь его тоже оказалась огромной. Рука Моргана по сравнению с ней выглядела даже не детской, а кукольной, и когда он поднялся, то обнаружил, что едва достигает незнакомцу груди.
“Какой же у него рост? - беспорядочно заметались мысли в голове. - Больше двух метров… Два и тридцать? Или больше? Или я брежу?”
- Ха, да он шатается! - хохотнул вдруг великан и несильно ткнул Моргану пальцем в плечо. - Эх, ты, тростиночка. А ну, полезай ко мне. Я тебя донесу, куда надо.
И прежде, чем он успел возразить или убежать, великан легко вздёрнул его за шиворот… и сунул себе за отворот пальто, как котёнка.
Улица зловеще накренилась. Хмурое небо резко съехало куда-то назад. Морган засучил ногами по бархатистой подкладке, одновременно цепляясь за меховую опушку на воротнике, чтобы хоть как-то удержаться на месте, но тут великан наконец-то поднял то, за чем наклонялся, и распрямился.
“Какие два метра, - с лёгким ужасом осознал Морган, прикинув рост. - Три. Никак не меньше трёх!”
А великан фыркнул, как лошадь, обдавая затылок Моргана тёплым воздухом, и притиснул руку к груди, чтоб пассажир под пальто не сползал. Во второй руке он сжимал фонарь, который выглядел совсем крошечным на его фоне - медный, с причудливо изогнутыми боковыми прутьями и огромным кольцом на крышке. Все четыре стекла были разными. Одно - густо-малиновое, с вкраплениями золотистых звёздочек. Второе - ярко-синее, более светлое в центре и тёмное по краям. Третье - жёлто-оранжевое, с крошечными красными рыбками в нижней части. Четвёртое - зелёное, как дубовый лист на просвет. А там, за стёклами, изгибался огненный силуэт, до оторопи напоминающий человеческий - словно танцовщица в шёлковом платье то заламывала руки трагически, то зябко обнимала саму себя.
- Это Чи, - трескучим шёпотом пояснил великан. - Трусиха та ещё. Но дело своё знает, уж поверь мне… Ты что притих, малец? Тоже струхнул, поди?
- Нет, - ответил Морган и с лёгким удивлением осознал, что это чистая правда. Великан не выглядел жутким. Да и вообще всё происходящее, скорее, напоминало сон, а во сне не может случиться ничего по-настоящему плохого. - Гм… Простите, но не могу ли я узнать, кто вы?
Великан хмыкнул.
- Отчего не мочь, можешь. Фонарщик я. А тебя, малец, как кличут?
- Морган Майер, - откликнулся он. В голове тут же легонько зазвенело, словно тронул кто-то самую тонкую гитарную струну.
Великану тем временем надоело стоять на одном месте и он, подняв повыше фонарь, широко зашагал по аллее. Каблуки огромных грубоватых сапог при каждом соприкосновении с брусчаткой глухо звякали, словно их подковали металлом. Полы длиннющего пальто с бумажным шелестом волоклись по земле, а когда задевали ветви кустов, то оставляли на них туманные клочья. Волосы у Фонарщика были чёрными, кудрявыми и густыми, и поэтому казалось, что на голову ему просто-напросто наклеили кусок выкрашенной овчины. Губы выглядели слишком тонкими для такого дикарского лица, нос - слишком прямым и правильным. Зато тёмно-жёлтые глаза под кустистыми бровями подходили как нельзя более кстати.
- Морган Майер, - задумчиво повторил Фонарщик и пожевал губами. - Славно, славно. И часы хранишь, значит… Даю добро, - заключил он загадочно.
