Обитель Варн - Витич Райдо (книги без регистрации бесплатно полностью TXT) 📗
каверзу на месте посадки, нечто среднее меж битым стеклом, разъяренным циклопом
и острыми шипами, и сгруппироваться в предвкушении оного. Однако посадка
оказалась на удивление мягкой. Они словно нож в масло, вошли в густую пахучую
жижу и забарахтались, пытаясь правильно определить направление движения в
кромешной тьме.
Минут десять они то ли ползком, то ли брассом, сжав губы, чтоб не попробывать на
вкус угощение сержанта, дыша через раз, чтоб избавить обоняние от душного амбре,
двигались в никуда. Наконец увидели блеклый просвет и погребли активнее.
Каменный мешок, в котором они оказались, не имел видимых путей выхода. Девушки
огляделись — стены с небольшими, но с частыми острыми шипами, уходили в
бесконечность арочного потолка, на котором горела цифра I. Первый этап. Они
вернулись в исходную точку, сделав круг по нижнему уровню.
Люция издала рассерженный звук, то ли стон, то ли вздох. Алисия не стала тратить
время и силы на эмоции — что толку лишний раз озвучивать свое отношение к ОНВ в
общем и сержанту Стокману, в частности? Она прикинула, что ползти по стене,
обдирая руки о шипы, срываясь и вновь поднимаясь, не стоит. Уши от новобранцев,
что останутся к концу подобного восхождения, вряд ли получат зачет от Стокмана.
Есть еще один вариант — менее ущербный для тела. Девушка извернулась в вязкой
жиже, вывинчивая свое тело из нее, как штопор из бутылки марочного вина и
вскинула обе ладони, целясь на края стены справа. Две липучки из запястных
браслетов ушли вверх, высвечивая траекторию восхождения красными линиями.
— Вперед, — скомандовала она Люции и, с трудом выбравшись из грязи, пошла
вверх, перебирая ногами по стене и работая пальцами — сжала до напряжения,
разжала, сжала — разжала. Красная нить страховки сворачивалась обратно в браслет,
поднимая девушку. Маликова отставала минуты на две. Много. Такими темпами они и
к ужину не успеют. Обед-то явно им улыбнулся по дружески тепло, как сержант,
отдающий приказ заступить на суточное дежурство по охране периметра. Ладно, герр
Стокман, еще полтора года таких праздничных будней, и вы сами искупаетесь в этой
вонючей жиже!
— И все-таки, я его убью, — без прежнего энтузиазма заметила Люция, взбираясь
на узкий край перекрытия.
— Теперь уже только глубокой ночью, если сильно повезет, — с некоторым
осуждением заметила Алисия и, стараясь удержать равновесие, пошла по тонкому, да
еще и закругленному краю стены на ровную широкую площадку, что еле угадывалась
впереди. Люция с тоской посмотрела ей в спину, но подвиг не повторила — поползла,
ворча, словно древняя, выжившая из ума старуха, по краю, оседлав его, как лошадь.
Мысль, конечно материальна, — подумала Алисия, сильно надеясь на то, что хоть от
одной изреченной вслух, сержант хотя бы подавится омлетом. И молчала,
поддерживая подругу в душе, но не тратя силы на звуковое подтверждение. Что
толку вдвоем об одном говорить, да еще теми же словами? И принялась настраивать
себя на повторное рандеву по кругам ада имени сержанта Стокман. Семь кругов до
той злосчастной арки, откуда они свалились сюда, и не меньше до выхода, а значит,
и до ужина, пусть не мягкой, но постели, пусть не горячего, но душа, пусть не
долгого, но отдыха.
Они вывалились из учебного тоннеля на лужайку у главного офицерского корпуса,
когда звезды на небе уже стали бледнеть.
— С прибытием, — посмотрел на них сержант сверху вниз.
Девушки с трудом поднялись и вытянулись перед ним, стараясь придать взгляду
безмятежно тупое выражение. Последнее получалось легко, первое — с трудом.
Взгляды горели от любви ко всем сержантам Отечества, коих в одном каменном
квадрате лица представлял Стокман.
Мужчина смерил их ответным взглядом, полным тех же негасимых чувств, и процедил:
— Ваш лимит времени вышел четыре часа назад. Итог — незачет. Повтор прохождения
в девять утра после построения. Свободны!
Девушки развернулись и направились в казарму.
— И все-таки я его убью! — третий раз пообещала Люция.
Алисия лишь мысленно присоединилась к ней. На слова сил не осталось.
Глава 2.
Ее ложе было мягким, просторным и теплым. Но тепла она как раз не чувствовала, а
холод — да. И каждый раз просыпалась от озноба, долго жалась к оббитым краям
саркофага, надеясь согреться.
Эту постель ей предоставил Бэф. Она твердо помнила о том, но не помнила, когда и
из-за чего ей выпала подобная честь. Небольшая зала с витражными окнами была,
пожалуй, самой уютной в костеле, да и во всем замке, но она чувствовала себя
здесь мало неуютно — одиноко. Это чувство вспыхивало в тот момент, когда она
просыпалась от холода, пробирающегося, казалось, даже в мозг, и тут же исчезало,
чтоб вернуться вновь в следующий раз. Порой вслед за ним возникали и вопросы —
откуда берется это чувство? В чем его причина? Мучает ли оно хоть еще одно
существо, кроме нее? Знакомо ли оно другим Варн?
Как правило, она лежала с закрытыми глазами и честно пыталась найти ответы на
эти вопросы, но, задавая их себе, она фактически сразу забывала их суть и смысл,
а потому и поиски становились тщетными. Сегодня у нее возникло ощущение, что все
чувства, вопросы и ответы уходят вслед за снами и возвращаются лишь в свою пору.
Как у Варн есть пора отдыха и пора охоты, так и у них.
Ноздри защекотал знакомый запах — Бэф?
Лесс открыла глаза и убедилась, а если б умела — удивилась. Вожак не только
пришел в одиночество ее спальни, так еще терпеливо ждал, когда она соизволит
проснуться и поприветствовать его. Он сидел на краю ее саркофага и водил пальцем
по ободу фужера, зажатого в руке. Пустого с виду, на деле наполненного до краев.
Лесс села и постаралась преданно посмотреть в глаза вожака, но взгляд
притягивала субстанция в фужере. Нектар из множества жизней. Как, когда? У кого-то
охота оказалась удачней? У кого? А она так и не смогла…
Тень сожаления мелькнула в глазах Лесс и исчезла, но все же была замечена Бэф.
Он протянул Варн фужер:
— Возьми. Знаю — ты голодна.
Она взяла без раздумий, с жадностью отхлебнула и прикрыла веки от наслаждения.
Внутри стало тепло и светло. Мрак, живущий в ней и выхолаживающий каждую клетку
каждую частицу ее сути, отступал. В ушах зазвенело, словно лопнуло тысяча таких
хрустальных бокалов и рассыпалась осколками по мраморному полу. Так обычно
смеется Бэф. И его смех, что глоток нектара…
Сильные руки подняли ее с ложа, прижали к груди и закружили по зале, вознося к
своду, на котором с обвалившимися от времени лицами, руками, крыльями, пели
ангелы на фресках. Лесс приоткрыла глаза — Бэф наблюдал за ней и явно был
доволен. Что ж, она тоже. Голод, покрывший наледью каждую чакру, отступил, и
Лесс могла поклясться, что услышала удар собственного сердца — один, но явный.
