Книга Лунной Ночи - Дуэйн Диана (бесплатные серии книг TXT) 📗

По сравнению с этим воздух улицы, пахнущий всего лишь выхлопными газами, казался свежим. Рхиоу глянула с крыши вниз. Семидесятая улица уходила на запад, но дальше пересечения с Третьей ничего видно не было: все загораживали леса строящегося здания и ограда раскопанного участка, где ремонтировали коллектор. Мостовая казалась мозаикой асфальтовых заплат, окаймленной двумя вечными линиями припаркованных автомобилей; по тротуарам тут и там спокойно шли люди. Некоторые из них вели на поводках хоуифф, [5] и Рхиоу сморщила нос: даже здесь она чувствовала запах того, что собаки оставляли на улицах, как бы старательно ни убирали за ними хозяева.

Что ж поделаешь, – подумала Рхиоу, – так уж заведено в этом городе. И мне следует взяться за дело, если я не хочу, чтобы стало еще хуже.

Рхиоу села, обвила хвостом передние лапки и сосредоточилась. Забавно: приходится делать мир таким, чтобы в нем хоуифф. которые гадят на улицах, хорошо жилось… Да, такова ее работа.

Рхиоу прикрыла глаза, чтобы лучше видеть самой – и быть более заметной для нефизических сил мироздания.

Мне сегодня предстоит повстречаться с жестокими и трусливыми, – подумала она, – хитрыми и завистливыми, безразличными и невежественными: никуда от них не денешься. Однако это не значит, что я должна стать такой же, как они. Я знаю свою работу, и поручили ее мне Вечные Силы. Моя лапа – это их лапа, попирающая Змею, сейчас и всегда…

Формула медитации включала еще кое-что, но Рхиоу была уже достаточно опытной, после шести лет работы, чтобы, как говорил кто-то из ее знакомых-людей, немного отступить от катехизиса. Медитация должна была подготовить ее к выполнению долга, напомнить о самом важном – важном не только для ее собственного вида, но для благополучия всех живых существ на планете; не только о ее личных опасениях и сомнениях, но страхах, какими бы идиотскими они ни казались, всех остальных. Всегда существовала опасность, что произнесение формулы станет рутиной, чем-то, что вы просто бормочете перед началом рабочего дня и тут же забываете. Рхиоу неизменно старалась вникать в смысл произносимых слов и вообще тщательно готовиться к работе, но в то же время ее подгоняло желание поскорее взяться за дело… Оставалось надеяться, что Вечные Силы поймут.

Рхиоу встала, потянулась и побежала в дальний угол. У нее было много маршрутов на выбор, но это место казалось наиболее укромным. В разгар дня, когда даже эххифы все видят отчетливо, не следовало проявлять беспечность.

Рхиоу посмотрела вниз, в пыльный теплый полумрак прохода между зданиями. Там никого не было, кроме крысы, рывшейся в мусорном контейнере у запертых стальных ворот, ведущих на улицу. Все окна ближайшего дома были закрыты жалюзи, никто оттуда не выглядывал.

Все в порядке, – подумала Рхиоу и мысленно произнесла слово, напоминающее газообразным веществам, что когда-то они были твердыми.

Рхиоу сделала шаг вперед, нащупала лапой твердую ступеньку, потом другую, третью – и стала спускаться сквозь казавшийся обычным воздух, как по лестнице. Такой образ всегда казался Рхиоу более удачным (и более соответствующим чувству собственного достоинства), чем парадигма дерева, которой часто пользовались для спуска уличные кошки. Воздух проявил полную готовность соответствовать образу: невидимая лестница протянулась на двадцать этажей и закончилась в полумраке прохода; лишь еле заметное мерцание переплетающихся струн обрисовывало ступени. Струны были рождены магией. В пределах образованной ими структуры воздух на мгновение становился твердым, таким же твердым, каким был миллиарды лет назад, до того, как под воздействием вулканического тепла и солнечного жара кора Земли стала выделять газы, образовавшие атмосферу. Как только Рхиоу спустится, воздух снова обретет свободу. Впрочем, как и все вещества – как и вся материя, одушевленная или неодушевленная, – воздух испытывал ностальгию и охотно возвращался к тому, чем был когда-то, давным-давно, когда мир был проще и понятнее.

В восьми футах над землей, между глухими стенами Рхиоу помедлила.

Я могла бы прыгнуть на эту крысу, – мелькнула у нее мысль. До Рхиоу снова донесся шорох и мерзкий писк из одного из черных пластиковых мешков. Челюсти кошки невольно щелкнули – эта спазма сломала бы шею жертве… Рхиоу сглотнула слюну. Не то чтобы она стала есть крысу – ну уж нет! – Гнусные блохастые твари, – подумала она, – и вообще, кто знает, чем они питаются, – наверняка всякой гадостью. – Однако загнать жертву в угол, придушить ее, почувствовать, как содрогается ее тело под вашей лапой, услышать визг страха и боли, – это было бы чудесно! Заставить крысу в отчаянии броситься на вас, увидеть ее желтые оскаленные зубы, – а потом, когда все будет кончено, поиграть с телом, подбрасывая его в воздух, отпраздновать вновь совершенную победу над тварью, которая грызет корни Дерева…

Сейчас для этого нет времени, – решила Рхиоу, – и я напрасно трачу энергию, стоя здесь. Пусть лучше воздух вернется к своим обычным делам, хоть ничего, кроме как разносить смог, он, как правило, и не делает.

Рхиоу спустилась по последним почти невидимым ступеням и спрыгнула на пыльный кирпич, которым был вымощен проход. Шорох в мусорном мешке мгновенно стих.

Рхиоу улыбнулась и произнесла слово, освобождающее воздух. Позади и над ней струны погасли и вернулись в ткань вселенной, из которой были ненадолго выдернуты; воздух со вздохом утратил твердость. Рхиоу прошла мимо контейнера к ведущим на улицу воротам, все еще улыбаясь. Она точно знала, где найти тварь. Крысы сообразительны, но недостаточно сообразительны, чтобы держаться подальше от мусорных контейнеров, которые будут вывозить еще только через два дня; крыса сюда вернется; Рхиоу вернется тоже.

Однако сейчас ее ждали дела. Рхиоу просунула голову под воротами и огляделась. До середины квартала на тротуаре не было видно пешеходов и, самое главное, не было видно собак. Рхиоу, конечно, собак не боялась, но при неожиданной встрече от них можно было ждать неприятностей – этого их смешного лая, да и вообще нежелательного привлечения внимания.

Ничего угрожающего.

Спокойное сегодня утр, слава Иау, [6] – подумала Рхиоу. Она проскользнула под воротами и быстро побежала по тротуару. Времени у нее оставалось все меньше и, кроме того, один из первых уроков, которые усваивают городские кошки, – необходимо всегда выглядеть так, словно вы знаете, куда идете, и хорошо ориентируетесь в окрестностях. Кошка, которая глазеет по сторонам, напрашивается на неприятности – от собак, а то и кого-нибудь похуже.

Рхиоу прошла мимо химчистки, закрытой в этот час, мимо книжной лавки, мимо небольшого кафе. Оно было открыто, и из него доносился заманчивый запах жарящегося бекона. Рхиоу вздохнула, но не остановилась. Дальше по улице располагались пять или шесть богатых особняков, и когда Рхиоу проходила мимо третьего из них, хриплый голос сказал:

– Рхиоу!

Она остановилась у нижней ступеньки крыльца и взглянула вверх – на изящные гранитные перила. Там со скучающим видом сидел и умывался Йафх. Он старательно тер плоскую мордочку, хотя это и не могло заметно улучшить его внешность.

Выбранное им место было идеальным для начала ежедневного раунда хауисс – Игры, в которую играли все кошки, и ради власти над определенной территорией, и просто ради удовольствия. В хауисс рано занять выигрышное место значило обеспечить себе победу. Теперь любая кошка, появившаяся на улице и решившая обосноваться на территории, которую Йафх временно объявил своей, должна была вступить с ним в определенные отношения – или сражаться, или быстро спрятаться, или притвориться незаинтересованной. Оба последних случая рассматривались как признание поражения, и Йафх набирал очки.

Рхиоу, поскольку она просто шла мимо по делам, в Игре не участвовала. Это обстоятельство давало ей право пройти не останавливаясь, но у нее редко возникало такое желание. Вот и сейчас она поднялась на крыльцо, вспрыгнула на перила и села нос к носу с Йафхом.