Мечи легиона - Тертлдав Гарри Норман (читать книги без txt) 📗
Вино оказалось недурным — в своем роде, хотя Скавру, как обычно, не хватало сухого виноградного римского вина. Не отставая от Патриарха, трибун осушил свою кружку и налил по новой.
Усевшись в кресле-развалюхе поудобнее, Марк стал прихлебывать не спеша. Под пристальным взором Бальзамона трибун поневоле беспокойно заерзал. Ох уж эти пронзительные стариковские глаза! Бальзамон был одним из немногих людей, которые, как чудилось трибуну, могли читать его мысли.
— Ну так чем же я могу быть полезен вашему святейшеству? -осведомился Марк, желая по возможности приблизить начало разговора.
— Ой-ой, какие мы церемонные. Я не являюсь твоим святейшеством, как нам обоим хорошо известно, — парировал Патриарх. И добавил не без восхищения: — Ты не слишком-то многословен, а? Мы, видессиане, чума на наши головы, говорим слишком много.
— Так что ты хотел от меня услышать?
Бальзамон рассмеялся, заколыхавшись брюхом:
— Ну-ну, святая невинность. Любой, кто не видел тебя в деле, принял бы тебя за очередного белобрысого варвара, которого обдурить легче, чем тупого халогая. А ты процветаешь! Это твое знаменитое молчание, должно быть, полезная штука.
Марк безмолвно развел руками. Бальзамон захохотал еще громче. У Патриарха был добрый раскатистый смех. Бальзамон словно приглашал любого разделить его веселье. Неожиданно для себя трибун тоже улыбнулся.
— Честно говоря, не могу сказать, что этой зимой я так уж процветал, — сознался Марк.
— Кое в чем — нет, — отозвался Патриарх. — Никто из нас не идеален, да и удача светит нам не всегда. Но кое в чем ином… — Он выдержал паузу, почесал подбородок и задумчиво проговорил: — Как ты полагаешь, что она в тебе нашла, а?
Хорошо, что Марк не держал свою кружку на весу, — иначе он уронил бы ее на пол.
— Она? — эхом повторил Марк, надеясь, что голос его звучит не испуганно, а всего лишь глупо.
— Алипия Гавра, разумеется. Зачем, по-твоему, я прислал тебе приглашение? — деловито спросил Бальзамон. Но увидев, какое у Скавра сделалось лицо, сменил тон. На смену насмешке пришла забота: — Не белей, пожалуйста. Мне вовсе не хотелось так пугать тебя. Допей вино, прошу. Это наполнит ветром твои паруса. Это Алипия попросила меня позвать тебя сюда.
Трибун машинально допил вино. Слишком много всего сразу. В голове будто брякали струны расстроенной лютни.
— Мне кажется, было бы лучше, если бы ты рассказал мне об этом побольше, — проговорил Марк.
Он испугался еще и другого. Неужели он приелся Алипии и она пытается таким образом — через Патриарха — дать ему знать об этом? Нет. Если бы Алипия решила с ним расстаться, она нашла бы в себе достаточно мужества, чтобы высказать всю правду в лицо. Однако некогда Марка предала женщина, которой он доверял и которую любил. Ему нелегко было полностью поверить другой.
Веселый огонек вновь затеплился в глазах Бальзамона. Добрый знак.
Патриарх просто сказал:
— Она говорила, что тебе будет интересно узнать одну вещь. Через три дня Алипия назначила мне встречу. Хочет расспросить меня об Ионнакии Третьем, этом глупом дурачке, что был Автократором целых два несчастливых года до Стробила Сфранцеза.
— Так что с того?
Алипия работала над своей «Историей» уже не первый год.
— Да только то, что она собиралась зайти еще куда-то. И как раз в день визита ко мне! Из-за моей старческой забывчивости и не припомню, в чем дело. Болтаю тут разные глупости об Ионнакии Третьем.
У трибуна отвисла челюсть. Изумление и радость наполнили все его существо. Бальзамон наблюдал за ним исключительно невинным взглядом.
— Должен признаться, твою старческую забывчивость весьма трудно заметить, — сказал Марк.
Подмигнул ли ему Патриарх — или же это только показалось Марку?
— О, она то появляется, то исчезает… Предполагаю, кстати, что я забуду наш маленький разговор уже завтра. Как это печально, не находишь?
— Да, жалость, — согласился трибун.
Бальзамон снова стал серьезным. Помахал пальцем у Марка перед носом.
— Тебе действительно лучше быть достойным ее. И того риска, на который она пошла из-за тебя. — Он осмотрел римлянина с головы до ног. — Надеюсь, ты умеешь также позаботиться о себе. Алипия всегда довольно толково судила о подобных вещах. Но после всего, что ей довелось вытерпеть, она просто не переживет, если ошибется в тебе.
Прикусив губу, Марк кивнул и яростно сжал кулаки.
— Было мгновение, когда мне страстно хотелось стать йездом, чтобы воздать Вардану по заслугам.
Подвижное лицо Бальзамона стало строгим.
— Да, ты ей подходишь. — Патриарх изучающе глядел на Скавра. -Кстати, ты подвергаешь себя большой опасности. Знаешь?
Марк хотел было пожать плечами, но взгляд Патриарха остановил его.
— И если ты останешься с Алипией, опасность будет только возрастать. Боюсь, ни с чем более ужасным ты еще не сталкивался. Один только Фос знает, победишь ли ты в конце концов или…
Огненный взор Патриарха, казалось, пронзал трибуна насквозь. Бальзамон говорил медленно, глубоким голосом. Марк почувствовал, как волосы дыбом поднимаются у него на голове.
Видессианские жрецы обладали множеством необыкновенных талантов. Но о Бальзамоне римлянин никогда не думал как о маге. Старый Патриарх Видесса представлялся Марку необыкновенно мудрым, терпимым человеком — но никак не волшебником. Однако в это мгновение Марк уже не был столь уверен в том, что Бальзамон не владеет искусством магии. Слова Патриарха звучали не простым предостережением — в них слышалось пророчество.
— Что ты еще видишь? — спросил Марк резко.
Патриарх вздрогнул, словно ужаленный.
— А? Да так, ничего, — произнес он обычным голосом.
Скавр проклял свою поспешность.
Разговор перешел на мелочи. Марк вдруг понял, что забыл даже о своем раздражении, вспыхнувшем из-за того, что он не сумел вызнать побольше. Бальзамон отличался даром великолепного рассказчика, о чем бы ни зашла речь — разоблачал ли он слабости какого-либо жреца, рассуждал ли о своей коллекции макуранских фигурок из слоновой кости…
— Кстати, вот еще одна причина ненависти к йездам. Они не только грабители и поклонники Скотоса, не только убийцы. Они заразили собой Макуран, как чумой. — Патриарх поскреб свой поношенный плащ, к которому прилип яичный желток. — Видишь, потрепанная одежда имеет свои преимущества. Будь я во время завтрака облачен вот в это… — Он махнул на роскошное патриаршее облачение из расшитого золотыми нитями и жемчужинами голубого шелка. — Представляешь, если бы я его испортил? Да меня сразу после завтрака отлучили бы от Церкви!
— А у Земарка появилась бы тема для новых обличительных речей, -добавил Скавр.
Фанатичный жрец Земарк, захвативший власть в Аморионе, то и дело направлял Бальзамону и Туризину грозные анафемы.
— Не шути с этим, — вздрогнул Бальзамон. — Земарк — волк в одеянии жреца. Он безумен. Я пытался уговорить священный совет Амориона переменить решение, но там меня послали куда подальше. «Незаконное вмешательство из столицы» — так они это назвали. Земарк — это кот из притчи о коте портного, знаешь? Видишь ли, однажды кот портного упал в чан с голубой краской. А мышь подумала, что он стал монахом, и перестал есть мясо.
Марк хмыкнул. Однако толстые пальцы Патриарха нервно барабанили по колену. Бальзамон явно был расстроен.
— Хотел бы я знать, скольких людей он уничтожил с тех пор, как пришел к власти? И что я могу сделать, чтобы остановить его?
Патриарх вздохнул и сокрушенно покачал головой. Странно — огорчение Бальзамона приободрило трибуна. Было облегчением знать, что не только Марк Амелий Скавр совершает ошибки. От этого не застрахован даже такой мудрый человек, как Бальзамон.
Саборий — исполнительный, как любой солдат, — распахнул перед Скавром дверь, едва лишь трибун взялся за ручку.
Алипия Гавра села на узкой кровати и неожиданно ткнула Марка кулачком под ребро. Трибун вскрикнул.
